Охота на олигарха

До клиники нашего волшебного доктора доехали за пятнадцать минут, Тамара командным голосом приказала водителю Лизы нести меня на второй этаж, тот не отказался, а его хозяйка уже совсем ничего не понимала.

— Ну, что у нас стряслось? Понервничали? А я вам что говорил? Нельзя этого делать, категорически нельзя.

Тамару выгнали сразу, чтоб не мельтешила и не нагнетала. Лежала на кресле, Эдуард Маркович делал осмотр, было страшно, я сдерживала слезы.

— Ну, не так все печально, — задумчиво глядя в аппарат УЗИ, доктор успокаивал меня. — Есть истмико-цервикальная недостаточность, шейка укорочена, а вот что кровит, это плохо.

— Но вы ведь как-то можете его спасти?

— Я сделаю все, что от меня зависит. Нужна маленькая, но экстренная операция, так бывает, и вы, увы, не первая, кто оказалась в такой ситуации. Вы готовы, Евгения?

— Да, да, конечно, да.

Господи, как же страшно, это не передать словами.

— Сейчас сделаем капельницу с кровоостанавливающим, потом аккуратно зашьем шейку, чтоб хорошо укрепить нижний сегмент матки.

— Спасите его, пожалуйста, — слезы потекли ручьем, грудь изнутри обжигал огромный огненный шар. — Я так люблю его.

Сама не знаю, кого я сейчас люблю больше, Дымова или его ребенка. Но это уже неразделимо и без выбора.

— Без слез, так, все будет хорошо. Вы ведь верите в это?

— Да.

Отпустило только тогда, когда поставили капельницу и укол. Появились еще люди, тело становилось невесомым, сознание плыло, веки тяжелели, пока я окончательно не провалилась в сон.

Я быстро шла по коридорам незнакомого мне дома, открывая на своем пути каждую дверь. Я искала самое ценное, важное, я знала это и все никак не могла найти.

Открыв последнюю дверь, я увидела мужчину, он стоял спиной к выходу около детской кроватки и держал на руках ребенка. Сердце забилось чаще, я хотела подойти к ним, но не могла сдвинуться с места.

Резко открыла глаза, выныривая из сна. Тусклый свет лампы, я на больничной кровати, но чувствую — малыш со мной.

Глава 38

Дымов

Как-то через одно место у меня все последнее время. Когда все началось, понять не могу.

— Владимир Сергеевич, смотрите на меня, вам плохо?

Фокусирую взгляд на женщине, белый халат, собранные волосы, у нее голубые глаза, как у моей Жени. Вот же черт, конечно, моей, чьей же еще?

— Вам плохо?

— Мне нормально.

Вру.

А у самого внутри все скручивается тугим огромным канатом боли — не от простреленного плеча, а от чего-то другого. Словно я нахожусь не там и не с тем, с кем должен. Словно все время делаю что-то не то.

В груди давит, боль пульсирует, я не обращаю внимания на то, что с моим плечом делает хирург. Хочется встать и уйти, поехать к ней, узнать, все ли в порядке, потому что боюсь, что случилось ужасное.

— Твою мать, — ругаюсь сквозь плотно сжатые до скрежета зубы.

— Может, все-таки наркоз, Владимир Сергеевич? Просто обезболивающего мало.

— Да шей уже, Дима, шустрее там давай, не помру.

— Да, на тот свет торопиться не стоит.

Молодой хирург Дима Самарин, сын давнего моего товарища, больше не спорит, делает свое дело, повезло, что сегодня по скорой дежурит клиника, где он работает, хороший парень. Савельев хотел везти в нашу, где я отлеживался в прошлый раз, но эта была ближе.

— Хорошо, что к нам приехали, пуля прошла навылет, ничего не задела, чудо просто, но крови могли потерять больше. Вы счастливчик, Владимир Сергеевич, это какое уже покушение по счету?

— Что-то ты сильно разговорчивый, Дима.

— Так отчего с хорошим человеком не поговорить?

— И то верно. Ты бы, Дима, шел в нашу клинику, тут, наверное, копейки получаешь, а там все больше будет.

— Зато как интересно, не каждый день привозят раненых олигархов. А у вас там что? Охране аппендицит вырезать или чирии вскрывать?

— Шутник… м-м-м-м… Давай полегче там.

— Все сделаем красиво, от женщин отбоя не будет, они любят, когда в шрамах, это мужественно. Повезло вам сегодня.

Да, повезло так повезло, так бы лежать мне с дыркой в голове на замерзшем крыльце ресторана «Шаляпин». Не знаю, что там любят женщины, но Жене это не понравится. Господи, какой же я дурак, девять дней сидел в метели, думал, что-то прикидывал, анализировал, разбирал ее поступки по кусочкам как мозаику, а все гораздо проще. Себя надо анализировать, со своих действий и поступков начинать. Не оглядываться на прошлое, не сравнивать, не вешать ярлыки.

Есть женщина, и есть мужчина. Неважно, что у них в прошлом, какие беды, трагедии, если им хорошо здесь и сейчас несмотря ни на что, значит, пусть так и будет. Если тянет, если не находишь места, когда не рядом, если душа болит, и ты чувствуешь не свою, а чужую боль.

Улыбаюсь, морщась от боли, вспоминаю, как Женя смотрела на меня после нашего первого поцелуя под водку. В глазах блеск, соблазн, вот тогда, наверное, я и пропал, нет, когда она вырубила меня шокером. Точно, тогда это и было.

— Светлана, у нас точно было обезболивающее, не наркотики? А то товарищу весело.

— Мне нужен мой телефон, Дима, найди его.

— Мы еще не закончили.

— Дима, найди, я прошу тебя.

Помощница хирурга ушла за ширму, где были мои вещи, принесла телефон.

— Спасибо.

Хорошо, что прострелили левое плечо, а не правое, хотя что тут хорошего, немного ниже — и все, нет больше олигарха Дымова, охота закончена, зверь завален.

На дисплее куча уведомлений, машинально читаю, от кого и первые слова сообщений, пока не цепляюсь за одно, очень интересное.

«Умри, тварь».

По спине бежит холод. А вот такого раньше не было. Открываю сообщение, время отправки как раз то, когда я закончил разговор с Фимой в ресторане. Хотел остаться, но не стал, вышел на улицу. Кто так точно все рассчитал? Или просто угадал?

Номер незнакомый, но местный. Пересылаю сообщение и номер Савельеву, пусть голову ломает, он у меня начальник службы бездарной безопасности. Но все равно не покидает чувство, что я знаю того, кто это все устроил.

А потом набираю раз за разом Женю, но слушаю только гудки. Черт, ну женщину можно понять: после моего красивого визита с букетом и очень некрасивого ухода я бы вообще номер заблокировал.