Охота на олигарха

До вечера время прошло быстро, позвонил сын, потом наконец дал о себе знать Федор, рвался приехать, но удалось отговорить его от этой идеи. Не стала ему говорить о своем положении, вообще никому не хочу о нем говорить, да и некому по большому счету.

Леонид с напарником заглядывали несколько раз, каждый раз выглядывали в окно и плотно задвигали жалюзи. Хотела узнать у них о той девушке с рыжими волосами и странном мужчине, похожем на ее надзирателя. Но они на меня только посмотрели, ничего не ответили и просто вышли.

Долго не могла заснуть, перед глазами мелькали разные картинки, а еще сценарии моей дальнейшей жизни. И в них с нами не было Володи. Именно с нами, со мной и ребенком. Что у него другая женщина, молодая красивая, они вместе идут по красной ковровой дорожке, их фотографируют десятки папарацци, они целуются, они счастливы.

Проснулась в холодном поту после этого увиденного кошмара. Открыла глаза, повернулась на бок. Запах — первое, что насторожило. Чуть уловимый аромат, узнаю его везде, кажется, пропиталась им за новогоднюю ночь. Это парфюм Дымова.

— Разбудил? Извини.

Становится нечем дышать, пальцы похолодели, сжимаю одеяло, медленно сажусь, вглядываясь в темноту и в силуэт мужчины. Сердце зашлось в бешеном ритме, в горле встал ком, а в глазах слезы. Не могу сказать ни слова, но я до боли счастлива его видеть, именно до боли, накрывающей мое сознание душной волной.

— Как ты?

Теперь он рядом, но все равно не вижу лица мужчины, чувствуя лишь аромат, дыхание. А потом тепло. Он берет мои ледяные пальцы, обжигая теплом, сжимая, приводя меня в чувства.

— Женя?

— Да, да, все хорошо. Что ты тут делаешь?

Беру себя в руки, медленно вдыхаю через нос.

— Хотел тебя видеть, не мог ждать до утра.

— Зачем?

Задаю глупые вопросы. Я, наверное, должна кинуться на шею, плакать от радости, что мой мужчина наконец пришел, целовать его лицо, благодарить бога и провидение за такое счастье. Что ему и так непросто, ведь он был на волосок от смерти.

Не могу.

И не собираюсь.

Я уже была слепой овцой.

— Затем, что не мог не прийти.

— А уходил для чего?

Не узнаю свой голос: тихий, холодный. А душа в это время кричит так громко, что начинаю задыхаться.

Он молчит.

Дымов просто молчит, продолжая стоять рядом, держать за руку, нежно сжимая пальцы.

— Прости меня. Прости за все. За то, что ушел, нет — убежал на другой край страны, что не разобрался, что не поговорил с тобой. Прости, что не дал о себе знать, после того, что было между нами в деревне, прости, что наговорил гадостей, что посмел думать о тебе плохо. Прости.

Глаза привыкли к темноте, теперь вижу, какой он обросший, левая рука плотно прижата к телу, а голос и слова пробирают меня до костей. Соскучилась очень.

— Не нужно столько извинений. Если ты из-за ребенка, то не стоит. Я ничего у тебя не прошу, так получилось, что он уже есть, и он родится. Не надо ложных обещаний и клятв, мы взрослые люди и можем решить все миром и без лжи, жить нормально. Но только прошу, не обещай ничего, мне не двадцать и лимит наивности исчерпан.

Сказала, а у самой руки задрожали и голос осип.

— Женя, ты вообще в своем уме?

— Что… что?

— Я, можно сказать, в любви сейчас признаюсь, а она несет черт пойми что, — повышает голос, вздрагиваю.

Вот теперь это мой Дымов, без ноток сочувствия и трагизма в голосе. Требовательный и наглый. Володя разворачивает меня в себе, одной рукой крепко держит за плечо, он совсем близко.

— Женя, послушай, я целую жизнь не говорил таких слов женщине, сначала считал, что предам тем память жены, потом было просто некому. А когда был готов, меня обманули. Нет, я не оправдываю себя, мои поступки за последнее время не достойны настоящего мужчины. За это и прошу прощение. Но сейчас я хочу, я могу, и я буду говорить, что люблю тебя. И я далеко не подарок, брюзга и деспот, со мной очень трудно, сложно и невыносимо, я знаю, но именно ты заставила переживать давно забытые эмоции. Я рад, что ты беременна, очень рад. Это мой ребенок, а ты моя женщина

Володя улыбается, а я не замечаю своих слез, то, как он вытирает их, наклоняется, целует, нежно касаясь моих губ.

— Любишь?

— Конечно, люблю — с того дня, как ты топала ножкой у заметенной снегом машины и смотрела на меня холодными голубыми глазами снежной королевы.

— Ты был невыносим.

— Я и сейчас такой. Как дурак что-то думал, копался в тебе, а надо было в себе. Выходи за меня замуж?

— Замуж? Но… я… я еще замужем.

А вот это действительно было неожиданно. Замуж? За олигарха? Лучше бы он и правда был электриком.

— Ты согласна? Мальчику нужен отец, а ты нужна мне.

— Мальчику? — кажется, я окончательно отупела, как все беременные и счастливые женщины.

— Уверен, что будет мальчик, две девчонки у меня уже есть, а еще внучка. Я тебя с ними познакомлю, ты им понравишься.

— Я тоже думаю, что будет мальчик, а еще…

— Что?

— Не думала, что это возможно, что все так сложится в моей жизни, но… я так пыталась быть гордой, а ты… нет, не так. Я люблю тебя, — слезы сами ручьями бегут из глаз, Володя вытирает их.

— Моя ты любимая девочка, не плачь, только не плачь.

Глава 42

Дымов

— Что ты делаешь? Володя, перестань.

— Хочу снова любить свою женщину.

— Ты делал это практически всю ночь.

— Мне мало, я теперь всегда голодной до твоей сладкой девочки.

— Перестань так говорить.

— Я тебя возбуждаю, признайся? Признайся, что пятидесятилетний мужик способен возбуждать такую шикарную женщину, как ты. Ты кончила три раза за ночь, я считал.

— С математикой у тебя все прекрасно, я знаю. Боже мой, боже мой… Володя… а-а-а-а-а… да-а-а-а…

Откинув одеяло, прижимаюсь к обнаженной спине, Женя лежит на боку, уже утро, но солнце только встает, в спальне полумрак. Она все никак не соглашается переехать в мой дом, но это все равно придется сделать. Целый месяц живем у нее в квартире, а мне нравится.

Грудь стала больше, нежно накрываю ее левой ладонью, плечо все еще побаливает, но терпимо. Доктор говорит, что нужен покой, да какое там. Мне словно двадцать пять, член постоянно стоит колом, не могу себя сдерживать рядом с Женей.