Охота на пожирателей

– Ты прости за бокалы, – неожиданно для себя самой попросила я. – Представляю, каково тебе было крутиться тут одному в вечер пятницы.

Бывший напарник смерил меня злым взглядом и ничего не ответил. Впрочем, его глаза ясно говорили мне: «Шла бы ты отсюда». Что я и сделала, расплатившись за выпивку из только что полученного расчета.

За дверью меня встретила тихая, сонная ночь. Стоило закрыть за собой дверь – и все звуки бара и музыка таяли и терялись, оставшись за хорошо изолированными стенами. Светофоры, словно залипнув, мигали желтым, и улицы казались непривычно широкими и длинными без дневного столпотворения людей и машин. Мяукнула кошка и шустро юркнула в кусты. Фонари пятнали еще теплый, прогретый солнечным днем асфальт. Где-то далеко, будто на другом конце города пиликнула сигнализация, в доме через дорогу на минутку зажглось одно-единственное окно и тут же погасло. Город спал. Или делал вид, что спал. Где-то в клубах грохочет спрятанная за звуконепроницаемыми стенами музыка, на лавочках во дворах целуются пьяные подростки, а коты воровато измеряют лапами площади помеченных территорий. Кто-нибудь из наших охотится, дерется, убивает, трахается, а может, шляется в одиночестве, как и я. Ночь всех укрыла.

Я все думала о Ру и предстоящей поездке. Мне казалось, что я увидела бывшего вожака с новой, неожиданной стороны. Когда-то он так легко отпустил меня, позволив выйти из своры, и с тех пор он ни разу не интересовался моей жизнью. Я считала, что такие, как я – рядовые оборотни, нужные лишь для массовки в драках, – просто безымянные букашки для вожака, и тем ценнее было его внимание, тем значительнее и величественнее казался он сам. Но я увидела его избитым и жалким, стоящим на коленях перед Варгором, побывала в его квартире, проспала три ночи в одной постели с ним, посмотрела, как он поглощает мороженое прямо из ведерка и пожаренное мною мясо, и Ру будто стал ниже ростом, уже в плечах, почти таким же простым и уязвимым, как я сама. Пожалуй, он был прав, не пуская никого из своры в свое логово, и не выбирая подружку больше, чем на три дня. Раньше его слова были для меня законом, но я вышла из своры, я видела его слабым, и он перестал быть вожаком для меня. А он, напротив, вдруг стал заботиться о моей безопасности, словно сумасшедший папочка, но его забота только злила.

А еще он трахнул меня. Я все пыталась выбросить это из головы, убеждала себя, что это был ничего не значащий, мимолетный секс, которого я сама хотела и от которого получила удовольствие. Для Ру это было источником силы – ну и пусть. Просто мне хотелось никогда больше не видеть его.

Так что командировка была весьма кстати, и мне все больше хотелось отправиться в ту загадочную деревню под названием Агаповка, в которой происходило что-то, заинтересовавшее Камень. Рядом со мной постоянно будет Пашка – вот кто мой истинный вожак, такой простой и близкий, но постоянно заставляющий уважать себя все больше и больше, причем, не особо заботясь об этом и ничего не делая специально. И я научусь быстро подниматься, в конце концов! И держать своего Зверя в узде.

Это просто необходимо, когда рядом будет постоянно находиться сумасшедший Охотник на оборотней. Задумавшись, я и не заметила, как свернула к церкви. Уже светало, но священники скорее всего еще спят, и бродяга Олег наверняка на ночь уходит со своего места, чтобы где-то переночевать. Где ночуют такие, как он? В переулках возле мусорной кучи, укрывшись газетами и старым тряпьем? В подвалах, устроившись на горячих трубах в обнимку с кошками? На вокзалах, в переходах, в метро? Я и понятия не имела… Я сама, став оборотнем, запросто могла спать на голой земле, не боясь замерзнуть, и тем не менее стала снимать квартиру, едва съехав от мамы. Есть ли мамы у бродяг? Есть ли у этих мам квартиры?..

Охотник сидел на прежнем месте, неудобно привалившись к жесткой, холодной ограде, и спал. Врос он тут, что ли… Я тихо подошла ближе и присела в метре от него, ощущая острый, пронзительный запах давно не мытого тела и грязной одежды. Голова опустилась на грудь, и ветер тихо шевелил черные, с частой проседью длинные космы волос. Я вспомнила Белую женщину и ее слова: «он очень сильный и он один из вас». Это не могло быть об Олеге: он был совершенно изможден и, вероятно, чем-то болен; и он не был одним из нас. Он в принципе не был одним из кого-то. Он был просто одним.

– Олег, проснись, – робко прошептала я без какой-либо надежды, но он тут же открыл глаза и поднял голову.

И уставился на меня.

Я ждала, что он дернется, ахнет, вожмется спиной в ограду, начнет осенять меня крестным знамением, вскочит и убежит, или достанет откуда-то из одежды свой смешной искривленный меч и снова попытается меня убить. Но он просто сидел, не меняя позы, и спокойно смотрел на меня своими огромными, темными, ввалившимися глазами. Спокойно – и немного с удивлением. Я осторожно, стараясь не спугнуть его спокойствие, села прямо на асфальт напротив, по-турецки скрестив ноги.

– Ты и ночуешь здесь? – спросила я по-прежнему шепотом.

– Нет, – ответил он. – Только сегодня. Я знал, что ты придешь.

Настала моя очередь удивляться. Может, к нему уже приходил Пашка? Я, конечно, рассказала ему о недавней встрече возле церкви, так как это было подозрительным совпадением в свете просьбы Ульяны, но…

– Откуда знал?

Он замялся, на мгновение отвел глаза, костлявые длинные пальцы шевельнулись и хрустнули.

– Я видел сон, – наконец, решился ответить он. И неуверенно заглянул мне в лицо. – Я должен отправиться с тобой. Чтобы искупить вред, который я нанес тебе.

Ничего себе поворот. Это точно тот Охотник, что хотел искромсать меня только за то, что я оборотень? Собственно, вряд ли его участие в путешествии сможет что-то искупить. В конце концов, не мне это нужно.

– Да все уже зажило, знаешь, – я непроизвольно прижала локоть к животу, вспомнив, как долго пришлось носить повязку и лубок после его яростных атак. А казалось бы – такая мелочь… Если бы Шаман не унес меня из Круга, я, очевидно, погибла бы. Я выплеснула всю ярость, пытаясь перекинуться, но Камень поглотил ее, лишив меня силы на несколько дней.

– Я надеялся, что выдумал тебя, – едва слышно прошептал Олег. Я молчала, ничего не понимая и рассчитывая на дальнейшие объяснения, и он продолжил: – Демон внутри толкнул меня на ту охоту, воспользовавшись моей самоуверенностью. Я думал, что уже избавился от него, что стал достаточно чист, чтобы убивать…

Он замялся и я сказала за него:

– Оборотней?

Олег с тоской в глазах взглянул на меня и сказал с горечью:

– Мне нет прощенья. Я хотел убить тебя, по наущению собственных бесов придумав, что ты оборотень…

– Но я правда оборотень.

Олег замолчал и снова уставился на меня, его зрачки мгновенно расширились и полностью заполнили собою радужку, лицо исказилось долгожданным страхом. Вот сейчас он бросится – на меня или от меня – но он остался на месте, и я поняла, что это страх не передо мной, не перед опасностью, не перед смертью. Это тот же страх, что был в его взгляде сутки назад, будто он испугался самого факта, что невозможное оказалось возможным.

– Шаман запудрил тебе мозги, я знаю, – примирительно проговорила я, чутко следя за выражением его лица. – Как и мне.

– Шаман? – переспросил он, очевидно, понимая, о ком идет речь. Я кивнула, и мы на некоторое время замолчали. Он теребил бороду длинными пальцами, уставившись в одну точку позади меня.

– Я перестал пытаться понять, где правда, а где мои галлюцинации. Разум играет со мной, – Олег говорил тихо, но на удивление четко и осмысленно. Темные, широко раскрытые глаза смотрели на меня без всякой тени безумия. – Но все было так, как я помню?

Я снова кивнула.

– Ты начал охоту, а Шаман воспользовался твоим желанием, дал тебе оружие и организовал нашу встречу, – вспомнила я слова Ульяны и его самого, Шамана, которые запросто могли быть ложью. – Ты почти убил меня, но Шаман меня спас. А потом запер в подвале и неделю морил голодом, приковав к стене. Это он так подшутил над нами. Но я потом убила его твоим кинжалом.