Охота на русскую Золушку

— Отдай мою порцию своему сыну, — я вздохнул, дотянулся до телефона и помедлил, раздумывая, стоит ли снова погружаться в ночной кошмар.

— Это дочь! — поправила меня будущая мать.

— Без разницы. Ребенку пора подготовиться к тому, что мать у него так себе кулинар.

— О, не беспокойся. К тому моменту, как она начнет понимать разницу между горелой едой и нормальной, я научусь вовремя выключать плиту, — тут она задумалась и изрекла, — Или заработаю на домохозяйку. Вчера, кстати, кое-кто предложил разместить рекламу на моем канале. Ты ведь знаешь, у меня теперь новое шоу. Я назвала его «Рожаем правильно».

— Откуда тебе знать, как правильно рожают? У тебя ведь это впервые.

— Ну вот и научимся в процессе.

Я вежливо покивал. У Софи всегда полно идей. Вообще-то она считает себя актрисой. У нее даже есть диплом какой-то актерской школы. Но поскольку добиться признания в этой сфере довольно сложно, она пробует себя во всяком разном. Я познакомился с ней в элитном борделе. Оказалось, что днем она бегает на прослушивания, вечером вкалывает в кафе, а по ночам, так сказать, зарабатывает на жизнь. Потому что все остальное чисто для прикрытия. Прикрытия у нее менялись. Она курсировала из бутиков в тату салоны, из парикмахерских в косметические консультации. Два месяца проработала сиделкой в доме престарелых. Но это грустная история. Ее подопечный умер во время взрослой игры в «Шалунью-медсестру». Стоит ли говорить, что роль медсестры в этой драме сыграла Софи. Потом еще и возмущалась, мол, «он же заплатил, то есть сам хотел». Но родственники усопшего натравили на нее полицию. Впрочем, в результате расследования дело квалифицировали как несчастный случай.

— Зато теперь в своем резюме я могу написать «мастер смертельного минета», — хвасталась мне Софи спустя месяц после того, как с нее сняли все обвинения.

Потом она увлеклась социальными сетями. Вела разные странички и каналы. Конечно, наибольшей популярностью пользовались те, где она раздевалась за деньги. Но если ей об этом сказать, она очень обидится. И заявит:

— Между прочим я вела кулинарное шоу!

Ну да, вела. Делала вид, что готовит. Но тут ведь важно не что, а как. Готовила-то она без одежды. Вернее, начинала в одежде, а вот к готовому блюду подходила, так сказать, не спустя рукава, а совсем уже без рукавов. Даже без рубашки.

Потом она решила, что мужчины перестали ее вдохновлять. Не знаю, с чего вдруг, но она увлеклась идеями Греты Тунберг. На кулинарном шоу перестала раздеваться, принялась готовить каких-то тараканов и растеряла всех подписчиков. Вследствие чего уверилась, что она лесбиянка. В этой запутанной схеме причинно-следственных связей я даже разбираться не хочу. Год назад у Софи появилась подружка — архитектор Моника. Спустя два месяца мне пришло приглашение на их свадьбу. А через полгода я узнал, что Софи беременна. И к тому же разведена. Оказывается, она изменила Монике с каким-то парнем, и однополый брак распался так толком и не начавшись.

— Я просто хотела родить нам с Моникой ребенка, — потом рыдала мне в плечо Софи, — А эта дура решила, что я вернулась к старому… ну ты понимаешь.

— А ты вернулась?

— Если честно, то секс с женщиной это как сосать резиновый член, — она вздохнула, — Вроде бы и форма та же, и пахнет не в пример приятнее, но все равно, чувствуешь подвох.

Одним словом, не вышло из Софи лесбиянки. А вот ребенок в животе очень даже вышел. Вернее, готовился к выходу.

— И что на этот раз? — она поставила на стол чашку с дымящимся кофе и поманила меня пальцем.

Я оторвался от дивана и, следуя ее совету, не заходя в ванную, переместился на высокий табурет возле стола в кухонной зоне. Есть я не хотел. Тем более того, что приготовили руки Софи. А вот от кофе не откажусь. Пусть от его оригинального вкуса в этом доме осталось одно название. Как ни странно, но моя недавняя неприязнь к напитку улетучилась. Знал бы я, чем теперь заменилась моя кофефобия, я бы ужаснулся. Но об этом потом. А пока я честно признался:

— Я влюбился.

Она уставилась на меня так, словно увидела у себя на кухне ранее упомянутую Грету Тунберг под руку с гигантским тараканом. Потом уточнила:

— Что-то новое попробовал? Кто продал?

— Нет, я правда влюбился. В девушку.

— Марко, — она вздохнула и глянула с укоризной, — Ты меняешь девиц раз в две недели. Стоило будить ради этого женщину на восьмом месяце беременности. Ты хоть понимаешь, как мне тяжело вставать с кровати?

Отчасти она была права. Последние два года я припирался к ней только в крайних случаях. Когда в моей жизни случалось что-то из ряда вон. К примеру, когда Джейн караулила меня у дома с ледорубом.

— Ты не поняла, я действительно влюбился.

Сначала мне и самому это «влюбился» казалось словом не из моей вселенной. Я не могу влюбиться. Тем более в кого-то конкретного. И изнемогать от желания быть рядом, чувствовать манящий запах ее тела, дотрагиваться до ее кожи, да хотя бы просто смотреть и говорить с ней. Но чем больше я повторял «влюбился», тем увереннее это слово во мне обживалось. Я влюбился. Влюбился. Теперь уже дыхание не перехватывало всякий раз, когда я это произносил. Я привык даже. Ну да, меня все еще пробивал озноб, но лишь острой, короткой конвульсией.

Я все-таки залез в телефон, показал Софи фотографию Маши, скаченную с ее профиля в соцсети. Она долго рассматривала ее, склонив голову на бок, потом поцокала языком и резюмировала:

— Эта девочка не шлюха.

— Я в курсе!

Софи пожала плечами:

— Не надо так вращать глазами. Шлюхи все, кто продаются и покупают. Кто видит мир в щель банкомата. Марко, да даже ты шлюха, если уж на то пошло. Причем, первая из всех нас. А вот она нет. Она не из нашего мира. Ты не сделаешь ее счастливой, потому что рано или поздно затянешь на нашу темную сторону. Так что, если ты ее любишь, оставь ее в покое.

Не знаю почему, но слова беременной проститутки, ранили меня куда больнее, моих собственных ночных мыслей. Прямо полоснули ножом по сердцу. В горле снова распух ватный ком, надавил на заднюю стенку до боли, под языком заныла тоска, а перед глазами все поплыло.

— Ничего себе… — выдохнула мне в лицо Софи, — Марко Сеймур плачет. Можно я сниму на телефон?

— Где твое сострадание? — я вытер лицо и, схватив чашку, осушил в пять глотков.

— Хочу послать этой Марии донат. За всех девчонок, которых ты трахнул в сердце без зазрения совести.

— Чего ты ерничаешь! Себя же ты к ним не относишь!

— Как знать, — она дернула плечом.

— Да брось ты, Софи! Мы с тобой половинки одного гнилого яблока. Ты относишься к мужчинам так же, как я к женщинам. Мы бессовестные потребители.

— Может быть я в ужасе, какая настигает расплата, — она вздохнула, — Сильно накрыло?

Я выдохнул, вдохнул, потом признался:

— Так сильно, что я потерял берега. Не понимаю, что делать. И кажется, уже натворил глупостей.

Палец автоматически ткнул в иконку WhatsApp.