Охота на выбивание [СИ]

Юрий написал на бумажке номер своего мобильника, молча сунул ее громиле. Объяснять назначение этих цифр ему не пришлось. Когда все четверо бомбил ушли, Колодников вернулся к себе в кабинет. Посмотрев на его недовольное лицо, Астафьев рассмеялся.

— Что, не одобряешь?

— Конечно, нет. И Пчельник молчать будет, и эти расползутся как тараканы, не соберешь потом. Не думаю я, что он тебе позвонит.

— Посмотрим. Время все решит за нас.

Он посмотрел на часы.

— Однако мы засиделись. Девятый час.

— Сколько!? — Колодников схватился за голову. — Все жена меня убьет!

Они торопливо собрались, и уже на выходе столкнулись с Алексеем Шавриным, конвоирующим задержанного Рыжовым белоруса.

— Ну, как успехи? — спросил Андрей Шаврина.

— Да ни каких успехов! Молчит как сыч.

Алексей зло дернул белоруса за наручники, тот скривился от боли.

— Главное, все против него! — продолжал Алексей. — Прокатали ему пальчики, я и без экспертов вижу, что его там копыта остались, один к одному. Вещьдоки все нашли, все, что он вытащил из квартиры деда, до последней прищепки. На всех его пальчики, а он молчит.

— Куда ты его ведешь то? — спросил Юрий.

— Да, в отдел отвезу, все же, особо опасный. Пусть запрут там понадежней.

— О, как раз нас забросишь по домам, — обрадовался Андрей.

— Пошли, — согласился Алексей. — Заодно поможете его конвоировать. А то не нравиться он мне. От Рыжова, говорят, с час убегал.

Шаврин оказался на своей машине, «девятке». Хилькевича посадили сзади, с боков его сжали Андрей с Юрием. Белорус скривился от этого соседства. Он как раз решил перед этим при перевозке еще раз попробовать дать деру. С одним ментом он бы и с наручниками справился, а вот в таком соседстве у него шансов не было. Они завезли задержанного в отдел, потом Алексей развез коллег по домам. И если Юрия встретили как долгожданного гостя, Ленка даже ванну уже ему налила, то Колодников сразу почувствовал, что в квартире к его приходу готовились долго, но своеобразно. На щелчок входного замка никто не отреагировал, а когда он прошел в зал, то встретил два пристальных взгляда жены и дочери.

— Привет, — сказал он, и кивнул на экран телевизора. — Что смотрим?

— Что, опять нажрался? — спросила Анна.

— Да ты чего! — Андрей возмутился. — Я же звонил тебе, говорил, что срочно вызвали по делу. Юрку Астафьева вчера чуть не угробили, а сегодня взяли тех, кто на него напал. Вот и крутили их по полной программе.

Анна поднялась с кресла, потянула носом. Андрей с чувством дыхнул на нее, и та поморщилась.

— Ты зубы хоть когда-нибудь чистишь?

— А как же, чищу, а что толку. У меня гниет верхний зуб. Давно его надо лечить.

— А мы тебя ждем целый день, тесто для беляшей приготовила, а его все нет и нет. Так и пришлось лепешек напечь.

Колодников схватился за голову.

— Е-мае! Мясо!

Он торопливо пробежал в прихожую, схватился за телефон.

— Фортуна, слушай, открой мой кабинет, возьми там, на подоконнике пакет с мясом, сунь в холодильник. Как сгорел, когда? Ну, тогда, пришли с дежуркой. Нет ее, куда? А, это надолго. Тогда просто в окно сунь, между рамами. Сейчас уже холодно по ночам, не должно оно пропасть. Нет, завтра заберу.

Положив трубку, он развернулся к жене, и развел руки в стороны.

— Ну, Ань, завтра точно я это мясо принесу. Завтра беляшей напечем.

ГЛАВА 27

Милиционеры, приходящие на работу в тот день, были удивлены странным поведением своих коллег из дежурной части. Из-за стеклянной перегородкой было видно, что те жутко взвинчены, часто ругаются друг с другом, а тут еще в поле зрения часто появлялся то патологоанатом Крылов, то и Николай Сычев со своей неразлучной «лейкой». Вскоре туда прошел сам полковник Пучков, потом и остальное руководство ГОВД. Астафьев бы прошел мимо всей этой суматохи, но когда он зашел в здание, из дверей дежурной части как раз выскочил взмыленный Алексей Шаврин. Это не было преувеличением, на его круглой, лысой голове блестели крупные капли пота.

— Привет, ты чего это такой? — удивился Юрий.

Шаврин сначала поливнул матом, потом пояснил.

— Да, с утра пораньше приятные новости, будь они неладны! В шесть утра с постели подняли, мой белорус повесился.

— Где? — удивился Юрий.

— В обезьяннике, том, что слева. Распустил свитер, свел веревочку, накинул на верхнюю решетку, и удавился. И никто из этих толстозадых дежурных даже не чухнулся!

— Да, представляю, как этих сейчас там все дружно дрючат! — даже посочувствовал Юрий.

— Ну, их то понятно, а меня то за что?! — недоумевал Алексей.

— Пошли на улицу, поговорим.

Они вышли, закурили.

— Так, где это было? — переспросил Юрий.

— В левой клетке.

Астафьев понял, что случилось этой ночью, сам дежурил по городу не один раз. В здании ГОВД было три обезьянника, один большой, в отдельной комнате, туда помещались бомжи и хулиганы. Во втором, открытом с двух сторон, помещали особо опасных преступников. Этой ночью там сидел Пчельник. А как раз напротив него, за решеткой, был обезьянник побольше. Со стороны окна дежурной части был видна только часть этого приюта бродяг, не больше одной трети. Однажды уже был один комический случай, когда двое задержанных за хулиганство влюбленных, решили не терять время и начали заниматься прямо там любовью. Это бы осталось в тайне, но дамочка слегка раскричалась в приплыве экстаза. Теперь в этом углу свел счеты с жизнью и Григорий Хилькевич. Между тем обиженный Шаврин продолжал рассказывать подробности дела.

— На меня же сейчас наезжают, почему не расколол белоруса сразу. А я что, там ночевать с ним должен был? Я и так воскресенье на его убил. Михалыч дело свое сделал, поймал, а мне его крути. А белорус этот долбанный, уперся как осел, и ни слова по делу. Я и так его и этак — нихрена. Я ж и так в девять вечера его сюда привез, ну ты же помнишь? Что я его, пытать должен был? Иголки под ногти втыкать? Юр, ну что, я не прав?

— Да прав ты, — Юрий махнул рукой с зажатой в ней сигаретой. — Главное сейчас, понять, что дальше тебе делать. У этого белоруса, кажется, семья была?

— Жил он с сожительницей, — подтвердил Алексей. — У них общий ребенок.

— Работай с ней. Она должна знать, с кем он мутился, где работал, кто его нанял.

— Ты думаешь, все-таки его кто-то нанял?

— Наверняка. Денег у старика не было, телевизор покойный цыганам не потащил, и даже медали оставил у себя. Если бы этот пацан не стащил у него орден, хрен бы мы что узнали. Кстати, как там Матвеич, не окочурился?

— Нет, я бы уже знал.

К ним подошел Иван Рыжов, затем, почти одновременно, Колодников. Юрий и Шаврин посвятили их в последние новости, что вызвало большое удивление обоих офицеров. Они еще делились мнениями, когда мимо них, от здания ГОВД, с ехидной улыбкой на лице прошествовал Пчельник. Он торжествующе стрельнул глазами в сторону всей компании, особо задержав глаза на Астафьеве. Юрию показалось, что он хотел еще что-то изобразить руками, но тут как раз подъехал начальник ФСБ, так что Пчельнику пришлось вежливо раскланиваться с ним. Пройдя между строем машин, Леонид дошел до вокзала, и плюхнулся в первое попавшееся такси.

— Гони в три пятерки, — велел он шоферу.

Такси он отпустил у ворот автосервиса. Пчельник сейчас был слишком занят своими мыслями, так что, только бросив взгляд на двор своего заведения, как обычно заполненного машинами и людьми, сразу свернул в контору. В коридоре ему попался старший механик Михаил Волков. Он хотел что-то сказать хозяину, но тот на ходу бросил ему: — Попозже зайди.

Пчельник не обратил внимание, что Мишка был чересчур бледен. Он прошел себе в кабинет, не садясь, начал набирать номер телефона. Его сейчас просто душила злоба и жажда мести. Как назло, номер был занят, и он начал набирать снова, бормоча себе под нос: — Он у меня еще попляшет, щенок!