Охота на журавлей
Шрифт:
Потому - отпустила. Молча, без истерик и падения на колени. Без показательных казней и без тихих козней. Она просто не понимала, как это могло произойти. Сережа - и ушел? Когда поняла и осознала, когда поверила факту, что соседняя подушка пустует уже несколько ночей подряд, и дело - совсем не в командировке… Ира решила, что спешить уже некуда, и никакой не будет пользы, если она поторопится. Лучше дать беглецу возможность прочувствовать - каково это, жить без ее поддержки и помощи.
Она молчала, била себя по рукам, когда очень хотелось набрать его номер и, как раньше, поболтать обо всем, что случилось за день. Иногда забывалась и окликала Сергея на работе, а когда он оборачивался - понимала, что нечего сказать. Вернее, слов-то было много, и разных, но она уже не имела
Ире казалось, что больнее самого расставания быть ничего не может. Нет. Ошибалась. Увидеть, как любимый мужчина целует другую у тебя на глазах, ничего не стесняясь: вот, где настоящая боль. Пережив это потрясение, она решила: костьми ляжет, но этих двоих заставит пропустить сквозь себя что-то намного большее, что-то, в разы страшнее, чем ощущения Ирины. А Сергей никуда не денется и вернется обратно. И уже от Иры будет зависеть, возьмет она его к себе или не возьмет.
Глава 10. Ирина
Иру не раз подмывало как-нибудь наказать дрянную девчонку, посмевшую позариться на ее мужа. Вот просто взять и выгнать с работы. Да так, чтобы слезами умылась, на коленях ползала, вымаливая прощение. А Ира бы издевалась над ней и, конечно же, ни за что не простила бы.
А порой, чем дальше, тем чаще, безудержно тянуло к Сергею. Звонить ему, звать обратно домой, а потом обнимать, целовать, холить и лелеять. Делать все, чтобы он даже не задумался больше, что где-то без Иры может быть хорошо. Днем еще как-то держалась: на работе - подчиненные, дома - сын, всегда на виду, всегда обязательно быть в форме, делать вид, что все у нее отлично. И никакие изменения в личной жизни совершенно не могут повлиять на ее настроение. В общем, прикидывалась, что невелика эта потеря - Сергей. Подумаешь, «баба с возу - кобыле легче», как говорится. Ей с Димой, действительно, очень даже неплохо жилось. Сын, слава богу, умничка, старался не напоминать о том, что в их маленькой семье пропал один немаловажный член. Как будто и не было в их жизни никакого Сергея. Привиделось, не более того.
А по ночам становилось очень плохо. Больно. Страшно. Одиноко. Обидно до слез. Выть хотелось, да нельзя - услышит сын. Приходилось кусать подушку, с силой жмурить глаза и стискивать зубы. Так сильно, что даже челюсти болели. Она пыталась пить снотворное, алкоголь, читать книги - не помогало ничего. Стоило закрыть дверь в спальню: нападала ее новая самая страшная подруга - бессонница. Спасало от нее только одно: придумывание самых изощренных и страшных способов казни. Да. В мечтах она представляла себе всевозможные истории, как расправится с Ариной, даже незаконные. В мечтах же все возможно… А если подойти с умом и очень сильно постараться, то какие-то методы получится и в жизнь перенести. Другое направление мечтаний: это после расправы, учиненной над соперницей, представлять, как Сергей возвращается, просит прощения, старается убедить Иру, что он больше никогда налево даже не подумает, не то, чтобы пойти… А она еще будет сомневаться и думать, стоит ли его прощать. Иногда, если в мечтах получалось достоверно помириться, Ира умудрялась под утро заснуть. Но чаще не получалось…
Самое противное, что ни с кем на работе нельзя было поделиться: они свои отношения с Сергеем были обязаны в тайне держать. И сейчас Ира была этому рада, как никогда: не пережила бы, если бы весь коллектив начал над ней насмехаться. Но и поговорить хотелось. Хоть с кем-нибудь. А не было никого. Раньше единственным другом, соратником и собеседником был Сережа. А теперь его не стало в ее жизни. И Ира, впервые, кажется, поняла, что такое - быть одинокой.
Она с трудом сдерживалась на работе, чтобы не сорваться на Родионовой, не наорать на нее, не устроить выволочку при всем честном народе… Но этого нельзя было делать, ни в коем случае. Причин для сдержанности хватало: просто не хотела показывать, как ей хреново, как она переживает уход Сергей, и позориться нельзя было перед подчиненными (наверняка, кто-нибудь уже догадывался об их с заместителем
отношениях), а самое главное: девчонка должна была расслабиться и поверить, что ей ничего не грозит. Сейчас она вела себя на работе как хорошо дрессированная собачка: ни слова лишнего, ни шагу в сторону, все задачи выполнены, все дела поделаны. Аж противно было. Что бы раньше-то так не работалось?Беда пришла, откуда не ждали. Для всех беда. Но для Иры, в общем-то, дело переживаемое. А вот Арину теперь можно было бы и потопить.
Ира долго думала, с какой бы стороны зайти, так, чтобы одним выстрелом убить как можно зайцев… Пару дней, наверное, потратила на то, чтобы стратегию разработать, подготовить почву и разыграть по очереди все карты.
Но нервы сдали, когда опять увидела, как Сергей помогает своей новой даме сердца выйти из автомобиля. Ира только зубы покрепче сжала и выкурила лишнюю сигарету. Она, вообще, в последнее время очень много курила и почти не ела. И от кофе уже тошнило.
Полным ненависти взглядом она проводила воркующую парочку до входа в развлекательный центр, дождалась, пока за ними двери закроются, и только после этого решилась выйти из своей машины.
До кабинета своего долетела за какие-то пять минут, несмотря на каблуки и узкую длинную юбку. Ей, кажется, сейчас ничего не могло помешать. Люди отскакивали, словно мячики, лишь издали увидев выражение лица директрисы.
– Сергей. Зайди ко мне. Срочно!
– Нервы, все-таки, сдали. И вся стратегия посыпалась, как карточный домик.
– А как же утренний обход помещений, Ирина Петровна? Я же сегодня один, Марина в отпуске… - Бодрый и уверенный голос раздался в трубке. Словно между ними ничего и не было. Ни раньше… ни сейчас.
– Я. Сказала. Ко мне в кабинет! Что непонятного в этой фразе?
– Ей хотелось сорваться на крик, но каких-то остатках воли еще держалась.
– Хорошо. Сейчас зайду.
Минуты ожидания тянулись, будто в замедленной съемке. Все губы уже были искусаны, а в ладонях остались следы от врезавшихся с силой острых ногтей. Ира пыталась отвлечься, включив рабочий компьютер, начала загружать почту, но видела, что все это - без толку. Глаза ничего не разбирали, а мозг не воспринимал.
– Что-то случилось, Ирина Петровна?
– Сергей до отвращения хорошо выглядел, улыбался, несмотря на раннее утро, был гладко выбрит… Самое гадкое - глаза сияли. Так, как никогда не сияли с ней.
– Вы так рано приехали? Неожиданно.
– Да. Полюбоваться на то, как ты тискаешь свою… эту…
– Ир. Не надо.
– Голос его, на первый взгляд, мог показаться ровным и спокойным. Но Ира-то слишком хорошо его знала, чтобы не понять: угрожает.
– Шлюху твою. И не надо мне тут указывать, что надо и не надо!
– Нервы сдали. Ира перешла на визг. Самой было противно от себя - такой, но не было сил сдерживаться.
– Пока что я здесь главная, и я решаю, кто чего заслужил!
– Ты за этим меня вызвала? Просто проораться захотелось? Больше не на кого стало?
– Сережа, наконец, решил сесть. На стул, стоявший дальше всего от Иры. То ли из опасения, то ли показывал, как ему неприятно рядом находиться.
– Так и на меня теперь тоже нельзя. Все, Ира. Баста. Прекращай истерику.
– Сейчас ты ее у меня начнешь. Вместе со своей шалашовкой!
– Я сказал тебе - не смей так ее называть! Она не заслужила такого отношения!
– При живом муже с чужим жить - что еще надо, чтобы было заслуженно?!
– Так. Или ты мне сейчас скажешь, по какому поводу звала, или я пошел работать. Дела не ждут, пока ты мне тут будешь свою желчь выплескивать.
– Он, действительно, встал. И даже к двери шагнул.
– Пусть твоя… - через силу она удержала уже готовое вылететь ругательство, - Родионова пишет заявление по собственному.
– С какого это перепугу? Превышение полномочий, тебе не кажется? Ты кого-нибудь другого испугай, но я-то в курсе, на что ты имеешь право, а за что можешь и сама отхватить.
– Сергей снова присел на стул. Глянул устало.
– Может, прекратишь, Ирин? Ну, зачем эти козни строить? Мы же взрослые люди с тобой, зачем пачкать все, что пережили?