Охота за Живоглазом

— Что это? — спросил он идущего сзади него Капитана.

— Ага, ты и это теперь видишь! — обрадовался Капитан.

— Да, а что здесь такого?

— Дело в том, что это не совсем светлячки, как ты, наверное, подумал. Это целый народ, очень хороший, но увидеть его не просто. Я сам не так давно их заметил, хотя ходил по лугу много раз. Рад за тебя, Дмитрий, ты делаешь успехи… Хочешь поближе с огоньками познакомиться?

— А как их настоящее название?

— Это народ Лэйи, — ответил Капитан, — Так оно, название, звучит в максимальном приближении к нашему языку. Кстати, название этого чудесного народа мне тоже не сразу открылось. Какое-то время я называл их — огоньки… Ну, пошли знакомиться.

Дмитрий и Капитан сошли с тропинки, осторожно приблизились к огромным цветам. Стражи с отцом Иваном остановились. Стражи улыбались, отец Иван глядел немного рассеяно. В отличие от Дмитрия он огоньков почти не видел и не придал им никакого значения, приняв за случайные блики. Отец Иван был не здесь — он думал о Золотом Веретене, похищенном Живоглазе, о событиях последней ночи. Он пытался понять: дары стражей — это всерьез, это не растает словно сон, как только они вернутся к своей обычной жизни.

Капитан и Дмитрий присели возле одного из цветков. Цветок был густого фиолетового цвета и чем-то напоминал гвоздику, только размерами крупнее. Огоньки теперь кружились совсем рядом, однако понять было ничего нельзя: как раз вблизи огоньки напоминали призрачные блики.

— Не смотри на огоньки, смотри на цветок, это их мир, — услышал он голос Капитана, — постарайся ни о чем не думать, только смотри.

Дмитрий смотрел на цветок. Долгое время ничего не происходило, пока цветок не стал стремительно увеличиваться в размерах. Вскоре во Вселенной ни осталось никого, кроме цветка и Дмитрия. В самой сердцевине цветка открылась дорога, выложенная фиолетовым камнем. Дмитрий не задумываясь пошел по ней.

Дорога плавно опускалась, потом поднималась, потом проходила мимо причудливых скалистых выступов, похожих на огромные бледно-фиолетовые лепестки, и упиралась в невероятное нагромождение цветочных башен, разноцветных куполов, полупрозрачных зданий, напоминающих то многогранные кристаллы с овальными боками, то пчелиные соты, играющие многоцветными бликами.

Это разноцветное великолепие было окружено высокой оградой ярко-зеленого цвета. Дорога бежала прямо к ограде, проходила под аркой, отсюда еле различимой. Дмитрий, наконец, понял, что перед ним город — самый странный город, что когда-либо ему доводилось видеть. И тут же в глазах у него зарябило от множества ярких вспышек. Он зажмурился. Вокруг него, с немыслимой скоростью, носились те самые «огоньки» над цветами, или народ Лэйи — теперь они выглядели как огромные коконы, шары света.

Все продолжалось какие-то секунды. Яркие, режущие зрение блики погасли. Дмитрий открыл глаза. Перед ним стоял народ Лэйи — огромная, пестрая толпа почти человеческих существ с неестественно тонкой талией, тонкими и длинным конечностями, прозрачными стрекозиными крыльями за спиной. Больше всего они напоминали сказочных фей, или эльфов из немецких сказаний (так как их рисовали в старых голливудских мультфильмах).

Один из народа Лэйи выдвинулся вперед; он кутался в плащ густого фиолетового цвета и был выше своих собратьев. На голове у него сияла золотом самая настоящая корона, как у сказочного принца. Дмитрий не поверил своим глазам, в начале принял ее за ауру, пригляделся — нет, не аура, самая настоящая корона!

Принц — подумал Дмитрий, — да, конечно же, Принц.

Фиолетовый Принц улыбнулся Дмитрию и поклонился. Вслед за ним поклонились стоящий за ним народ Лэйи.

Принц что-то сказал. Его речь напоминала мелодичное звучание колокольчика и легкий шелест ветра, но Дмитрий не мог понять ничего. Принц, видимо, это уяснил, виновато развел руками. Через какую-то секунду в этих же руках появился большой цветок подсолнуха, только там, где должны быть семечки, было зеркало.

Принц посмотрел в зеркало, лицо его нахмурилось. Он жестом подозвал Дмитрия. Дмитрий подошел и тут только заметил, что глаза у Принца фасеточные, как у насекомого. По форме глаза были почти человеческие (только больше размером) — и в тоже время это были глаза насекомого, пусть очень мудрого и высокоорганизованного.

Принц смотрел на Дмитрия — и сотни Дмитриев отражались в его глазах. Зрелище было настолько завораживающим, что Дмитрий забыл, зачем его позвали. Тогда Принц что-то сказал тихим шелестящим голосом и повернул к нему зеркало-подсолнух.

В зеркале появились огненные птицы, затем Дмитрий увидел самого себя, сидящего перед цветами, рядом был Капитан, поодаль стояли стражи с отцом Иваном.

Поверхность зеркала подернулась рябью, появилась новая картинка: блеснула гладь реки, опять Дмитрий увидел себя и своих друзей, они сидели у реки под деревом и что-то обсуждали.

Показался Холм (кажется, это был северный склон, по которому они девять лет назад поднимались). Внезапно на картинку нашла тьма. Дмитрий увидел темный провал в земле. Из провала веяло смертельной тоской вперемешку с ужасом.

Кромешную тьму разрезало лицо молодой женщины — узкий овал, длинные темно-русые волосы, большие темные глаза, длинные и чуть полноватые губы, прямой, немного мясистый нос (как у Капитана — подумал Дмитрий). Женщина что-то беззвучно говорила, губы ее улыбались, тьма постепенно таяла. Страх и тоска уходили.

Показался кусочек голубого неба — ломаная линия в недосягаемой высоте. Но вот небо стало приближаться — ближе, ближе… Небо заполнило собой все…

Принц убрал зеркало-подсолнух и вновь обратился к Дмитрию. Вместе с Принцем зашелестел, зазвенел тихими мелодичными голосами весь народ Лэйи. Видимо, они хотели сообщить ему нечто важное.

Дмитрий так ничего и не понял, только почувствовал, как его куда-то неудержимо тянет. Мгновение и все пропало. Дмитрий очнулся, он по-прежнему сидел у цветка. Но никаких огоньков уже не было.

— Ну, что? — спросил Капитан.

— Как в сказке побывал, — ответил Дмитрий.

— Дима, ты опять там что-то увидел? — спросил очнувшийся от своих дум отец Иван.

— А ты разве не видел огоньки над цветами?

— Нет, — честно ответил отец Иван, — наверное, не обратил внимание.

Странно, почему Дмитрий видит, а я нет, — подумал отец Иван. — Нет, я не против, я рад за друга, но почему он видит, а я нет? Неужели это потому, что я сам же отрекся от этого мира, объявив его сном и галлюцинацией?

Последняя мысль неприятно кольнула — все в руках Божьих, все мы на что-то сгодимся. И я сгожусь, раз тут — упрекнул себя батюшка и подумал о смирении.

— Дима, дорогой, так ты все-таки видел этот народ, они тебе что-то говорили, или показывали? — спросил Серебряный.

Дмитрий кивнул головой. Серебряный весело хлопнул в ладоши, а Клен даже затанцевал от радости.

— Очень хороший знак, теперь мы просто обязаны посетить Другой Берег.

— Да, знак хороший, но есть и тревожный момент. Правда, я ничего не понял.