Охотник и его горгулья

–  Если повезет, завтра или послезавтра, - не отреагировал на волнения горгульи Тирель.

–  А когда вы собирались предъявить им Сарендину?

–  Не ранее принятия решения.

Мой шеф поманил пальцем блестящий медный чайник. Тот послушно подлетел к креслу. Еле уловимый пас рукой, и пахнущая летом золотистая жидкость полилась в подставленную ярко-синюю чашку. Позабыв вернуть чайник на место, Тирель сделал пару глотков и продолжал:

–  Сарендину следует прятать до последнего. Язык у нее без костей, характер - спасайся, кто может. Явим комиссии знаменитую изобретательницу в самом крайнем случае. И то предварительно выдрессируем - что и когда можно говорить. Не приведи Всевеликий, комиссия пронюхает о ее превращениях!

–  Никакого крайнего случая! Ей нельзя встречаться с Берсаем! И ваш первоначальный план следует пересмотреть!
– запротестовала горгулья.

–  Почему - непонимающе уставился я на Нюку. Та взобралась на стол, и словно со сцены, принялась просвещать нас, неразумных.

–  Я не ручаюсь за последствия. Знаете, кто наш мертвец? Стыдно, Ванитар, не вспомнить!
– она на секунду выскочила в соседнюю комнату и тут же вернулась с портретом грустного молодого человека в рыжем берете. Погибший любовник Сарендины! Так вот он кто!

–  И что?
– не понял Тирель.

–  Как что? Мертвец может убить Мастера!
– Нюка почти шипела.

–  Не убьет, если все сделать правильно, - мой начальник поставил чашку на стол прямо перед горгульей, отослал чайник на деревянную подставку на тумбочке, и повернулся к Чанрису.
– Расскажи, что выяснил.

Тот сощурил свои и без того узкие глаза, отчего стал походить на задремавшего раскормленного кота, и неспешно произнес:

–  Если дамочка перестанет лить слезы по своему мертвому дружку, мертвец погибнет, вернее, потеряет силу и отправится наконец-то на суд к Всевеликому.

–  И каким образом нам вразумить Сарендину?
– недоумевал я.

–  Я понял, почему мертвец набросился на Берсая, - нехорошо улыбнулся Тирель, посматривая на меня. Дурным предчувствием вниз по позвоночнику побежали мурашки.
– После гибели своего друга Сарендина посвятила себя вертолетам - их общей мечте. Теперь она боится запрета на полеты. А дохлый друг защищает изобретательницу.

–  Ее надо отвлечь, - Нюка понимающе подмигнула Изгоняющему. Спелись, нахальные особы.
– На роль кавалера у нас есть куда более подходящая кандидатура, - она повернулась ко мне.
– Ты.

Если бы я стоял, я бы упал. А так лишь подался в кресле вперед, скользя удивленным взглядом по лицам коллег.

–  Это что, шутка? Она же старуха!
– вырвалось у меня.

–  Брось. Сам знаешь, для сильного чародея изменить внешность - дело получаса, а то и меньше. И совсем она не старуха. Ей лет сорок на лицо, а так, может, пятьдесят будет. Для существа со сроком жизни в двести лет она юная. Нынешний внешний вид - защита от окружающего мира, мол, не приставайте.

–  А Оридаль, а Фирад?
– бросил я последний аргумент в свою защиту. Очень не хотелось тесного общения со взбалмошной неряхой.
– Оридаль в нее влюблен!

–  Не говори глупостей. Одини- сопляк, другой - зануда. Я женат. Чанрис не так красив. Остаешься ты, - Тирель неотрывно смотрел на меня.
– Не обязательно тащить ее в постель. Просто отвлеки от Мастера как сумеешь.

Что- то тяжелое и колючее пригвоздило душу к земле, словно на меня разгрузили целый караван с ржавым железом.

–  Ладно, попробую за ней поухаживать, - обреченно согласился я.
– Привезу в город, повожу по трактирам, концертам… Тьфу, схожу с ней в вертолетный центр, повосхищаюсь вертолетами. Полетаю…

–  Попробуй, попробуй!
– Тирель встал и похлопал меня по плечу.
– Она не рассматривает тебя как угрозу. Потому мертвеца можешь пока не опасаться. А вот за Берсаем контроль по-прежнему будет сильный. Погибающий возвратившийся, не желая вторично расставаться с жизнью, даже такой призрачной, становится особенно свиреп.

–  Сменишь Фирада с Оридалем, - принялась командовать Нюка.
– Потом привезешь Сарендину в Манеис. Сам-то справишься, или без моего мудрого совета никак?

–  Мы вызовем тебя по слухарю, когда понадобишься, - добавил Чанрис, поправляя медальон на шее.

–  Нет у меня слухаря, - буркнул я.

Перспектива охмурять склочную чародейку пугала все сильнее.

–  Выдадим и слухарь, и экипаж. Водить умеешь?
– скинув со своих хрупких плеч изобретательницу, мой начальник повеселел.

–  Справлюсь, - я надел куртку и понуро вышел из Вольницы. Пора паковать вещи.

Наша подопечная приятно удивила. Побывав в ипостаси Дисы она стала гораздо более уравновешенной, хотя особой радости от общения со мной не испытывала.

Я был готов отвезти ее в Манеис в любой момент, но приказа не поступало, и я коротал дни за чтением и прогулками по лесу. Иногда ко мне присоединялась изобретательница - молчаливая, погруженная в себя.

Чья- то добрая душа, создававшая укрытие, позаботилась о нашем удобстве. Над заболоченной поляной протянулись деревянные мостики с перилами по одному краю, скрепленные долгосрочными заклинаниями. Ступая по усыпавшим их побуревшим листьям, сегодня мы пятый раз обходили вокруг деревянного домика. Пасмурный тихий день будил в душе какое-то сонное спокойствие. Черные оголившиеся стволы деревьев щедро делились тоской по умершему лету.

Сарендина, погруженная в раздумья, не замечала кружения последних листьев. Ее шерстяной зеленый плащ был единственным ярким украшением пейзажа, за исключением моих темно-малиновых волос…

Осень и оголившийся лес навивали размышления. Не ведаю, о чем размышляла Сарендина, я же прокручивал в памяти содержание недавно дочитанной книги об обычаях карликов. В чрезмерной любви к истории я замечен не был, но для себя сделал несколько интересных выводов.

Во- первых, в одиночку провернуть операцию по спасению Энафара мне не под силу. Во-вторых, для успешного исхода понадобятся вертолеты или другие летающие экипажи, ибо карлики, не смотря на малый рост, быстры и многочисленны. Потому я обязан выполнить задание Вольницы, а, вернее, магов-огнеметателей -отстоять творения изобретательницы. Решено, подожду с месяц, пока Люция разузнает про судьбу Ассельны, тогда начну действовать.

Внезапно Сарендина остановилась, упершись взглядом в одну точку. Ее лицо, ставшее бледнее белого осеннего неба, словно превратилось в маску тоски и муки. Впереди на мостике стоял мертвец. Один в один как на портрете, только без берета, в серо-зеленом костюме. Не замечая меня, он приблизился к Сарендине, коснулся ее волос и исчез. Мне подумалось: какой должна была быть любовь этих двоих, чтобы не разлучаться даже за гранью жизни?!

Чародейка обернулась ко мне и, поняв, что я все видел, бросилась в дом. Я помчался следом. Она, хлопнув дверью перед моим носом, проскользнула к себе, упала ничком на диван.