Охотник из снов

Сгорая от желания прикоснуться к ней, он потянулся вперёд и, прижавшись грудью к её спине, обнял за талию.

— Сайфер!

Возмущенный вопль вырвал его из фантазии.

Мгновение спустя, дверь распахнулась, и в проёме появилась завернутая в полотенце разъярённая Симона.

— Какого черта ты вытворяешь?

— Я просто стою.

— Неправда! Ты был в душе вместе со мной.

— Нет, не б…

«А может был?»

Он с трудом сдержал улыбку, чтобы не разозлить её ещё сильнее. Да! Его сила работает. Впрочем, радость его тут же померкла.

Проклятье, знай он, что и в самом деле стоит с ней в душе, постарался бы полапать её получше.

Симона нахмурилась:

— Ты сухой.

— Именно, ведь я всё время простоял на этом самом месте.

Она подозрительно прищурилась:

— Точно?

— Да.

В её лице читалось сомнение.

— Ты ведь врёшь, да?

— Я не нарочно.

— Сайфер!

Он тяжело вздохнул, пытаясь придумать, как её успокоить.

— Я не знал, что могу это сделать. Ну, то есть раньше мог, но я не знал, что это работает, пока ты не закричала. Я думал, что грежу. И не надо так на меня смотреть… прости?

Зарычав, она захлопнула дверь перед его носом. Две секунды спустя дверь снова открылась.

— Держись подальше! И не смей соваться ко мне со своими фокусами-покусами.

И она снова хлопнула дверью.

Сайферу хотелось застонать, так всё болело от возбуждения.

— Может, я заработаю бонусные очки, если скажу, что у тебя нереально классная задница?

Ещё один вопль.

— Старик! Ты что делаешь?

Сайфер развернулся и обнаружил за спиной Джесси. На его лице застыл абсолютный ужас.

— Просто стою.

Джесси сделал вид, что его тошнит.

— Дай-ка я тебе кое-что объясню. Когда женщина злится на тебя за то, что ты подсматривал за ней в ванной, ничего не исправишь заявлением о её хорошей заднице. Схлопочешь оплеуху.

Ну, по части затрещин Джесси явно эксперт. Может, ради исключения стоит к нему прислушаться?

— И что же тогда делать?

— Брат, всё просто. Поделюсь-ка я с тобой священными знаниями, которые завещал мне отец. Пять фраз, которые выпутают тебя из любых проблем, связанных с женщинами.

Ну да. Ему они совсем не помешают.

— И что же это за фразы?

Джесси поднял руку и стал загибать пальцы:

— «Не понимаю, о чем ты». «Я ничего не делал». «Детка, в моем мире нет никого, кроме тебя». «Упс». И «Господь всемогущий».

Первые четыре Сайфер понял, но последняя всерьёз сбила его с толку:

— Господь всемогущий?

Джесси кивнул:

— Конечно, святотатство, но поверь мне. Если женщина решит, что ты обрел веру, это поможет тебе выпутаться из кучи неприятностей. Не говоря уже о том, что их можно комбинировать. Например: Не понимаю, о чем ты, я ничего не делал, или, Господь всемогущий, детка, в моем мире нет никого, кроме тебя. Видишь, проще простого.

Дверь открылась, и из ванной показалась Симона с таким зверским выражением лица, словно собиралась прирезать их обоих и закопать на заднем дворе.

Пытаясь хоть немного унять её злость, Сайфер решил последовать совету Джесси:

— Упс, Господь всемогущий.

Джесси громко застонал:

— Ты безнадежен. Я умываю руки.

Симона нахмурилась.

— Вы вообще о чём?

Покачав головой, она буркнула что-то насчёт бесполезных мужчин и пошла к себе в комнату.

Совершенно огорошенный тем, что «спасительная» фраза не сработала, Сайфер последовал за ней.

— Почему ты всё ещё на меня злишься?

— Ты лапал меня в душе.

— Я не лапал, поверь. Знай я, что это реальность, сделал бы что посерьёзнее.

Она гневно развернулась к нему:

— Ты… ты… тьфу!

— Я ничего не… — Он не смог закончить, потому что, вообще-то, делал. — Не понимаю… — «Нет, болван, ты знаешь, о чем она говорит. Говоря обратное, ты только сильнее её злишь». — Упс?

— Упс? И это твой ответ?

— Детка, в моем мире нет никого, кроме тебя?

— Ага, как же. Не верю ни единому твоему слову. Ты что, думаешь, я с фургона с редькой свалилась?

— Честно? Я думал лишь о том, какая ты красивая. И как мне хочется почувствовать гладкость твоей кожи, и что ни к одной женщине меня не влекло, как к тебе.

Она задумалась, расчесывая волосы.

— Правда?

— Да. Прошлой ночью я заключил сделку с демоном, чтобы тебя порадовать. Думаешь, это было легко?

Симона сглотнула и посмотрела на кубок. Он сделал это, чтобы она не волновалась… помог ей и Глории, не ожидая ничего взамен.

— Ты не пожалел ради меня крови. — Многие ли женщины могли сказать это о своих мужчинах? — Думаю, за такое можно и помучиться от неловкости. Прости, я погорячилась.

Улыбнувшись, он взял её лицо в ладони и поцеловал, но тут же отстранился с хитрой ухмылкой.

— А за такое можно ещё что-нибудь?

Она наклонила голову.

— Ты правильно разыграл карту, так что может и можно. Но больше не пытайся заявиться в мои сны. А то я тебя кастрирую.

Неудовлетворенно стиснув зубы, Сайфер потерся о неё, зарылся носом в волосы и глубоко вдохнул.

— Просто помни, что ты меня медленно убиваешь.

— Твоя болезнь излечима.

— Да, и лекарство — ты, голая, в постели.

Она игриво улыбнулась.

— Или ты мог бы взять дело в свои руки.

Сайфер взял её ладонь и прижал к своему паху.

— Я бы предпочёл, чтобы ты взяла меня — в свои.

Симона сглотнула, чувствуя его своей ладонью. Он не застегнул пуговицу на джинсах, и её большой палец касался темных завитков, которые сбегали от его пупка, исчезая за поясом. Его дыхание касалось её лица, а глаза молили о пощаде. Он слегка потёрся о её руку и задрожал.

— Когда ты в последний раз был с кем-нибудь? — спросила она.

— Много веков назад.

Её сердце заколотилось при мысли об этом.

Одиночество за этими словами разрывало сердце. Вечность без прикосновений. Вечность насилия.

Она посмотрела на пол, где он спал прошлой ночью. Он ни о чём не просил и кругом ждал подвоха. Ждал, что ему откажут, осмеют или причинят боль.

Этот мужчина настолько редко видел добро, что даже простые его проявления сбивали Сайфера с толку. Симона вспомнила пытку, которую он ей показал, и ей стало больно от того, что он не знал утешения.