Охотник на ведьм

«Ровная линия берега вдалеке нарушалась лишь одинокой башней старинной архитектуры — такие еще встречаются в Ирландии — стройной, как колонна, с остроконечным, как у пирамиды, верхом… Выбрать эту башню как место последней отчаянной схватки мог только принц… Между огромной серой тучей и огромным серым простором равнины появился широкий белый просвет, а за ним на фоне тусклого неба и моря вырисовывался четкий силуэт башни. Ее простые и строгие очертания наводили на мысль о первых днях творения, о тех доисторических временах, когда не было еще красок, а существовал только чистый солнечный свет между тучами и землей. Лишь одна яркая точка оживляла эти темные тона — желтое пламя свечи в окне одинокой башни, все еще заметное в разгоревшемся свете дня».

Дом, где жил О`Фаррел, оказался небольшим, но уютным, что даже немного странно, учитывая его кочевую жизнь. В доме никого не было, коллеги были в отъезде. Очередную Нежить гоняют? Обед подала экономка, присматривающая за домом и ведущая хозяйство. Хорошая, кстати, мысль — надоело самому себе готовить…

— Некоторые Охотники, особенно в прошлом, сумели разыскать своих коллег. Они собирались небольшими группами, так было легче выжить, — рассказывал Базиль. — Это было удобно, знания передавались от более опытных и старших. Тебе не повезло — барахтаешься сам, постигая опасную науку. Скажу одно — учись доверять чувствам! Иначе…

— Что будет?

— Ничего, — он пожал плечами, — станешь таким, как я и мои братья. В нашей жизни нет ничего хорошего. Авгуры правы — все Охотники являются изгоями, но Вечные — это особенная статья. Никому не нужные, без проблеска надежды, хотя даже мы, глубоко в душе, надеемся на прощение. Надеемся, но никогда в этом не признаемся.

— Кто такие Авгуры?

— Что, уже появилось недоверие? — усмехнулся он. — Вполне понятно. Трудно верить человеку, который сначала вталкивает тебя в дерьмо, а потом бегает вокруг и кричит, что он делает все, чтобы тебе помочь. Авгуры — это темные люди, никогда не знаешь, врут они или говорят правду. Их знаменитая улыбка — не преувеличение; такое чувство, что они и правда над нами смеются. Жалко, но их нельзя убивать — умрешь сразу. Изредка хочется это сделать.

— Базиль, я понимаю, жизнь Охотника проста и незатейлива, — сказал я. — Ее можно выразить в двух словах — ищи и убивай. Очищай Чистилище от расплодившейся Нечисти, найдешь свою — спасешься. Но чем тогда занимаетесь вы, Вечные?

— Тем же самым. Что касается твоего вопроса о Ватиканских мальчиках, — нахмурился Базиль. — Я бы не стал этого делать. Работа на святых отцов, пусть и случайная, до добра не доведет. Видишь ли, они занимаются обычным, пусть и древним, бизнесом — не более того. Понимаю, что одному не сладко, ты боишься остаться наедине с Нечистью. Одиночество — страшная штука. А тут вдруг появились люди, не только преследующие свои интересы, но и готовые придти на помощь, если она потребуется. И цели, вроде, схожие — уничтожать Нечисть. Но посуди сам — ведь до сих пор так и было — сам ищешь, сам уничтожаешь. Помни, придет момент, и тебя сбросят, как мелкую карту. Эта их «борьба» — не более, чем поиск сильных союзников, чтобы вернуть былое могущество церкви…

Это был вечер вопросов и ответов. Мы даже заспорили по какому-то поводу. Не скрою, я узнал многое (сам бы до этих вещей никогда не додумался). Это касалось и поиска Нежити, и методов ее уничтожения. Как оказалось, есть свои тонкости в наших перстнях. Но знаете, в течение всего вечера не удалось избавиться от одного чувства — мне показалось, что он мне завидует. Можно понять эти чувства — мой выбор еще впереди…

II

— Ты никогда не задумывался, почему церковь устроила охоту на ведьм? — спросил меня Базиль. — Ведь раньше святые отцы боролись с этим, запрещая людям не только преследовать, но даже огульно обвинять в колдовстве!

— Как это так?! — удивился я. — Хочешь сказать, что церковь защищала ведьм?!

— Именно, — кивнул он. — Еще в Lex Salica, то есть в Салическом законе, было записано, что если кто-либо «обзовет свободную женщину колдуньей и не будет в состоянии доказать», то подвергнется наказанию в виде штрафа. В постановлении Падерборнского собора в 785 году было предусмотрено еще более страшное наказание: «Кто, ослепленный дьяволом, подобно язычнику, будет верить, что кто-либо может быть ведьмой и на основании этого сожжет ее, тот подлежит смертной казни».

— Погоди, Базиль, — я поставил кружку на стол и повернулся к нему, — а как же инквизиция, все эти разговоры про охотников-предателей, которые донесли до людей знания о том, что наш мир — не более, чем Чистилище?

— Бред чистой воды. Церковники сами вытащили на свет божий этот ветхозаветный закон «не оставлять ворожей в живых», охотники здесь ни при чем. Конечно, церковь пользовалась информацией, полученной от них, но не более того. Чтобы несколько спятивших Охотников ввергли весь мир в хаос? Никогда не поверю. На самом деле истоки инквизиции в другом. Святоши были вынуждены прибегнуть к ней, чтобы спасти себя и, — О`Фаррел даже поморщился, произнося эти слова, — святую веру. Мне изредка кажется, что даже черные ведьмы созданы Ватиканом, как и вся остальная нежить, которую мы уничтожаем.

— Думаю, ты слишком зол на святых отцов, Базиль. Создавать Нежить им не под силу, это удел Дьявола.

— Да? А как же быть с Ведьмами, Алекс? Ведь они не являются нечистью. Это люди, пусть и продавшие свои души. Но…

— Что?

— Ты не допускаешь мысли, что кто-то выступил посредником между ними и нечистой силой? Почему церковь сначала защищала ведьм, а потом стала уничтожать? Такой ход вполне в духе святых отцов — использовать человека, а потом выбросить его, как сломанную игрушку.

— Это звучит слишком фантастично, Базиль, — покачал головой я.

— Может, я ошибаюсь, — задумчиво произнес он, — дай Бог, чтобы это было неправдой. Но скажи мне вот что — ты помнишь, что вампиры пьют кровь своих жертв, чтобы поддерживать вечную жизнь?

— Конечно, помню. И что из этого? Опять церковь виновата?

— Не находишь ничего общего с Евангелием от Иоанна: «пьющий Мою Кровь имеет жизнь вечную»?

— Что ты хочешь этим сказать?!

— Ничего, кроме того, что сказал, — отрезал он. — Слишком уж много ненатурального в католической вере. Будто кто-то пытался создать новую религию, полагаясь на более древние догмы. Даже язычество пошло в ход. Что там язычество — каннибализм подается как великое таинство, словно церковь — это мистический организм! Пытаются убедить верующих в том, что они воплощение Бога на земле, им, видите ли: «дана власть превращать вино в кровь Спасителя». Старик Лютер был прав: «Тот, кто хочет быть христианином, должен выдрать глаза у своего разума!» Создавая веру, допустили слишком много ошибок, которые, в свою очередь, повлекли за собой ее упадок.

— А причем здесь ведьмы и остальная Нежить? — удивленно спросил я.

— Притом, что вся эта Святая Вера готова пойти на любую мерзость, на любую подлость, чтобы удержать власть в своих грязных ручонках. Голову даю на отсечение, что целью инквизиции, было выведать сущность Нежити, то есть возможность общения с дьяволом.

— Зачем?

— Чтобы использовать колдовство против людей. Совершенно не удивлюсь, если когда-нибудь узнаем, что средневековая инквизиция прекратила свою деятельность потому, что они добились того, чего хотели — был заключен договор с Ним.

— Ты имеешь в виду Люцифера?!

— Да, Алекс, имею виду именно повелителя Тьмы. Уж слишком много фактов, которые не просто свидетельствуют — кричат об этом.

— Погоди, Базиль. Ты имеешь в виду, что вся церковь в сговоре с Дьяволом?

— Допускаю, что нет. — О`Фаррел достал из хьюмидора сигары и предложил мне. Закурив и убедившись, что сигара горит ровно, он продолжил: — Хотелось бы верить, что нет. Вполне может быть, что существует небольшая группа служителей, которые, втайне от остальных, ведут игру с нечистой силой.