Охотник поневоле

– Хреново.

– Это да.

Он закурил, прищурившись, посмотрел на меня.

– Договаривай.

– Да все я сказала, это вы ничего не говорите.

Он вздохнул.

– Это не первые.

Я сглотнула. Нехорошее предчувствие закралось в сердце.

– Твои были вторыми. Первой убили девчонку-полукровку, пра-пра внучку какого-то там лэрда ихнего.

Я поперхнулась. Это уже никоуда не годится. Через сутки Лондон загудит как улей и мастер будет крайним.

– Пошли - Себ потащил меня по коридору. Через минуту я была в темной комнате, сплошь заваленной книгами. Посреди всего этого безобразия безуплечным силуэтом возвышался мастер. Меня окутал его запах - мускус, сандаловое дерево. Я даже носом повела от блаженства. Это как попасть из ада сразу на небеса, минуя Чистилище. Даже времени подготовиться не было. Он повернулся как всегда плавным движением и его синие глаза уставились прямо на меня. "Как рентгеноский аппарат" - подумала я и сглотнула. Так, теперь нужно научиться дышать. В одной комнате с моим личным богом это не так то просто сделать.

– Что у нее?
– спросил он у Себа.

Тот мрачно толкнул меня в бок, мол говори, что застыла?

– Полукровок темных Дану убили два часа назад в Ист-Энде. Подчерк тот же, что и везде.
– повторила я уже заезженную фразу.

Его глаза потемнели и стали напоминать вечернее небо. Я с любопытсвом следила за их цветом, даже забыла зачем пришла.

Он внезапно улыбнулся, глаза стали теплее, синий небесный цвет вновь разлился светом. Я приоткрыла рот от восторга. Поняла, что веду себя как дура, с силой сжала руки в кулаки, чтобы выступила кровь. Это немного привело в чувства и я смогла опустить взгляд к полу и начать рассматривать свои залепленные грязью кроссовки.

– Извини - сказал он почти нежно, у меня защемило сердце, - Совсем забыл, как ты реагируешь.

– Я не реагирую - мой голос охрип. Еще немного и я описаюсь. Господи, но почему так трудно себя сдерживать рядом с ним!

– Мастер - подал голос Себ.

– Ах, да - он отвернулся и меня слегка отпустило.
– Фейри... Espino, - это он уже мне - займись чем хотела заняться, выясни, потом доложешь мне лично. Иди.

И я быстро выскользнула за дверь. Окончательно мозги прочистились в баре, когда глотнула джина и прикурила.

Интересно, что он имел в виду, когда говорил заняться, чем я хотела. Дура! Надо было спросить. А я между тем выбежала и занялась, чем хотела заняться - выпивать и курить траву. Вряд ли он это имел в виду.

– Ночь только началась - Себ уселся рядом и он был зол.
– А ты уже..

– Ох, Себ, столько расстройств сегодня, что мама не горюй! Так что отвали, а?

– Сама вали в Ист-Энд и заодно парнишку забери, вон он нарывается..- он указал на Стэна, подкатывающего к двум наряженным девицам. Те явно были не в восторге от моего костлявого и чуть хамоватого друга. К тому же, клиенты были для нас под запретом.

Когда я взяла его за шкирку, несмотря на свой небольшой рост, и стала тащить его к двери, он пытался вырваться. Да только бестолку, все равно пацан, пусть даже усиленный генами вера, не сможет справиться с Охотником силой. Пока.

Швырнула его на диван в служебном помещении за сценой, прислуга испарилась.

– Ты выпил, дружок?
– я нагнулась к нему, взяла за подбородок двумя пальцами, принюхалась.

– Нет - глаза блестят, гнев еле сдерживает.

– Так может уволить тебя?

– Нет - уже более спокойно.

– И будешь дальше в стае шестеркой?

– Нет - голос почти жалобный. Все таки он мальчишка.

– Вот и ладненько.
– Я довольна, встаю, достаю траву, закуриваю.

– А тебе можно, да?
– теперь голос его уже с обидой

– Мне можно.

Мне правда можно, как иногда говорит Себ, даже нужно. Безумцы, все мы ходим по краю, по краю нашего безумия. Особенно в жажду, неконтролируемую, неуправляемую, прекрасно-красную пору нашего сумасшествия. Тогда оно подкатывает вплотную к разуму и пытается захлестнуть. И все можно - трава, алкоголь - все годится. Тем более что в принципе ничего и не действует, только легкое чувство покоя и усталости, возможность сна без грез и воспоминаний.

Я прикрыла веки, затянулась. Аромат проник в легкие, расползаясь по телу приятной волной, пальцы расслабились, ладони покалывали, выступила кровь. Я с удивлением посмотрела на собственные руки. Посередине правой ладони разрез величиной с монету, уже не кровоточил, появился тонкий рубец. Вспомнила, что до боли сжимала кулаки в кабинете мастера, пытаясь очнуться от его образа. И сколько еще времени мне потребуется, чтобы научиться смотреть на него не краснея, говорить с ним не запинаясь, думать о нем, не испытывая сладкого томления? Глупости, ничего я не испытываю, просто это его вампирские штучки. Или нет?

Снова вернулась мыслями на свои планы на вечер, точнее на оставшуюся часть ночи и утро. Хотелось бы уснуть, напившись до потери сознания, прогнать из головы трупы фейри и кровь на стенах, изгнать со своего лица покрытые красной пеленой глаза. Только понимала, что это не кончится так скоро. Свою меру жизни я еще не вычерпала. К тому же безумие так сладко иногда зовет меня в свои объятья. Охотник во мне хочет зарыться в него, обернуться как одеялом и почивать в его снах. Человек внутри воет от безысходности, душа сопротивляется. Как там сказал Рамон после того, как я очнулась после своей первой жажды, обессиленная и пригвожденная им ножами к стене? Сквозь завесу боли я правильно расслышала? Сейчас мне кажется, что да. "Главной твоей задачей будет задача держать себя в шаге от безумия, и только боль даст тебе эту возможность". Браво, Рамон. Теперь я в полной мере осознаю твою правоту. Боже, как же я ненавидела тебя тогда за это. За свои беседы с безумием.

Тогда

Сквозь красную завесу, сквозь дымную завесу, сквозь темную завесу боли я пыталась осознать свое тело. Разум плавал далеко и не желал возвращаться в материю. Много позже я поняла, что у меня есть руки, ноги, голова, туловище. Что-то еще? Возможно. Только все это не мое. Потому что если это мое, мне придется почувствовать и осознать это. Принять это.

"Как же ты примешь себя?" - спросило безумие. "Ведь если примешь, я не смогу помочь забыться, и ты раскаешься."

"Зато не буду слышать твой противный шепоток."

"Но тогда в сто крат тяжелее будет"

"Я знаю, оставь меня"

Боль пронзила тело. Я приоткрыла глаза, было темно и жарко. Что-то теплое стекало по шее, по груди, по животу и ногам, я сама вся была липкая и сладкая. Облизнулась. Как вкусно. Ведь нет ничего вкуснее собственной крови. Как это справедливо сказано. Только кто это сказал?

Важно вспомнить.

Главное не обращать внимание на боль. Она жгучая, в руках, на запястьях и в бедре. И почему я не могу двигаться?

Попыталась подняться. Не получилось. И сижу я или стою? Нет. Я связана? Определенно, что-то меня держит. Больно при этом. И почему столько крови? Позвать на помощь? Не глупо ли? Могу получить новую порцию боли. Я давно научилась молчать. Вздохнула ртом. Вязкий запах осел в горле, пытаюсь сглотнуть, но язык распух и не ворочается.