Охотник за смертью: Честь

Несколько минут Рэндом хранил молчание. Сэвидж тем временем прихлебывал вино, не сводя глаз с помрачневшего лица собеседника. Даже теперь, когда Рэндом не двигался и не произносил ни слова, с первого взгляда было видно — это опытный и опасный боец. Гул приглушенных голосов, наполнявший бар, то усиливался, то затихал, словно отдаленный прибой. Рэндом тяжело вздохнул и тряхнул головой.

— Наше Восстание закончилось победой, мы сбросили Железную Суку… И ничего не изменилось. Я думал, когда война окажется позади, я смогу жить своей собственной жизнью. Глупо было мечтать об этом. Не важно, сколько битв ты выиграл, впереди неизбежно поджидает еще одна. Я пытался снять доспехи воина и стать политиком. Хотел устроить мир на разумных основаниях и предотвратить новые кровопролития. Но выяснилось, что политика не в состоянии сделать этого. И я в ней разуверился. Впрочем, по совести говоря, я никогда в нее не верил. Я ненавижу сделки и компромиссы, я привык делить мир на правых и виноватых.

— И все же вы пошли на соглашение с Блю Блоком, — осторожно заметил Сэвидж. — И благодаря этому предотвратили гибель миллионов людей.

— Да, я спас много жизней. Но мне пришлось поступиться всем, во что я верил прежде. Следовало проявить больше твердости. Конечно, это повлекло бы за собой новые жертвы. Возможно, погибли бы целые планеты. Но, в конце концов, мы навсегда избавились бы от де Лисла и ему подобных. А это стоит любых жертв. Или не стоит… Я знаю лишь, что завтра мне придется возглавить армию и выступить против мятежников. То есть защищать интересы де Лисла и его шайки от тех, кто хотел добиться справедливости. Тут уж не стоит даже вспоминать о чести. А я привык считать себя честным человеком. Всю жизнь носился со своей честью. Ума не приложу, когда я успел ее потерять.

— Возможно, сначала правда действительно была на стороне восставших. Но, связавшись с Шабом, они утратили моральное превосходство, — с пылом возразил Сэвидж. — Пытаясь спасти мир, они потеряли собственные души. Им нет оправданий. Каждый знает, к чему приводят сделки с дьяволом. Никогда не забуду, как впервые увидел на пленке «подвиги» молодого Джека Рэндома и Призрачных Воинов. Не забуду ряды железных крестов, на которых висели распятые — мужчины, женщины, дети. Я знаю, за что сражаюсь, сэр Рэндом, и в Видаре нет человека, который не знал бы этого. Поглядите вокруг, на людей за столиками. Даже эти подонки, которых сейчас волнуют только собственные жалкие делишки, завтра возьмут в руки оружие и выйдут вместе с нами. Выйдут, чтобы принять участие в битве людей с машинами. Никто не останется в стороне.

— Кроме де Лисла и его дружков. Бьюсь об заклад, они не собираются рисковать своими задницами.

— Эта планета принадлежит не им. Она наша. Когда мы прибыли сюда, никто не ожидал, что мы сумеем здесь выжить. А уж о том, чтобы превратить Локи в более или менее благоустроенную колонию, и мечтать не приходилось. Но мы были так тверды и непреклонны, что о нас разбивались даже штормовые ветра Локи. Если бешеный климат этой планеты не смог нас победить, что же говорить о кучке оловянных солдатиков и живых трупов! Пусть даже их возглавляет молодой Джек Рэндом.

— Насчет этого мерзавца не волнуйся, — буркнул Рэндом. — Я с ним покончу. А потом разберусь с де Лислом. Даю тебе слово.

— Раз Джек Рэндом дает слово, значит, так оно и будет, — кивнул Питер Сэвидж.

Рэндом улыбнулся в первый раз за весь разговор, протянул руку, взял стакан Сэвиджа и попробовал вино. Лицо его исказила гримаса, и он торопливо поставил стакан на место.

— Господи Боже, парень, ты действительно крепкий орешек, если способен добровольно глотать это пойло!

Улыбка Рэндома быстро погасла, и морщины тяжелого раздумья вновь прочертили его лоб.

— Ты знаешь, мне уже приходилось бывать на подобных планетах. Таких, как ваша Локи. Колд Рок, Мист… Но больше всего Локи напоминает мне Виримонд. Родную планету Оуэна Дезсталкера.

— Планету, которую Шаб уничтожил с помощью Валентина Вольфа? Я слыхал об этом. Даже видел документальные кадры. Но у нас здесь не может произойти ничего подобного. У нас есть армия.

— Да. И все же я рад, что Оуэн далеко отсюда. Если бы он увидел, что угроза уничтожения нависла еще над одной планетой, он бы этого не пережил.

Сэвидж наклонился к собеседнику.

— Расскажите, какой он, Оуэн Дезсталкер? Неужели все легенды о его подвигах — правда?

— По большей части да. Знаешь, если во время Восстания у нас и был настоящий герой, то это он, а не я. Он ни разу не пошел на компромисс, ни на дюйм не поступился своими убеждениями. По-моему, настоящий воин должен быть именно таким. Человеком, который вовсе не стремится браться за оружие, но иначе не может, потому что верит в правоту своего дела. Было время, когда я сдался, Империя сломила меня. Именно он, Дезсталкер, вернул меня к жизни. Ты спрашиваешь, какой он? Просто хороший человек, живущий в дурные времена. Из всех, кого мне довелось встретить на своем пути, он один знает, что такое честь.

— А он не придет к нам на помощь? Если мы позовем его?

— Не исключено. Только я совершенно не представляю, где он сейчас. Когда-то я мог узнать, где он, стоило мне о нем подумать. Тогда мы были очень близки. Но потом отдалились. Я стал другим, считая, что так необходимо для дела. Думал, таково мое предназначение… Я вижу, Сэвидж, ты не понимаешь, что за чушь я несу, и лишь из вежливости не решаешься меня прервать. Ладно, это все ерунда. Завтра нам предстоит сражение с армией выходцев из ада. Тогда проблемы решатся сами собой.

— Но кое-что я хочу сказать прямо сейчас, — произнес Сэвидж, поднимая свой стакан. — Я счастлив, что мне выпала честь сражаться бок о бок с вами!

Рэндом печально взглянул на юношу и ничего не сказал в ответ.

У главных городских ворот собралась шумная толпа — добровольческая армия, последняя надежда Локи. У каждого из ее солдат были с собой меч и пистолет. Мужчины и женщины с мрачным воодушевлением сжимали оружие в руках и принимали эффектные позы перед голокамерами, которым предстояло сопровождать их, чтобы заснять битву. Предполагалась прямая трансляция сражения для тех жителей города, которые не примут в нем участия, то есть для детей, стариков, больных и увечных, а также тех, кто не мог в этот день оставить свой ответственный пост. К последним, по всей видимости, относились де Лисл и его коллеги — по крайней мере их нигде не было видно. Ни флайеры, ни наземные транспортные средства не сопровождали бойцов. Возможно, затишье и в самом деле близилось, но пока ветер в нижних слоях атмосферы дул с бешеной силой, и всякое устройство, вздумавшее подняться в воздух, превратилось бы в жалкую беспомощную игрушку. Что касается наземного транспорта, то любой мотор немедленно заглох бы из-за всепроницающей пыли, клубы которой, как и всегда, носились в воздухе. Победа ли, поражение ли ожидали армию Видара — на поле брани ее бойцам предстояло отправиться своим ходом.

Джек Рэндом и Руби Джорни стояли поодаль, со смешанными чувствами наблюдая за происходящим. Они-то хорошо знали, что энтузиазма и воодушевления вовсе не достаточно, чтобы одержать победу в сражении. Сейчас все казались храбрецами, но когда армия Видара сойдется лицом к лицу с армией мятежников и Шаба, кто-то неминуемо дрогнет и пустится наутек. И дело тут не только в страхе за собственную жизнь. Убивать способен далеко не всякий, человек не знает, в состоянии ли он отнять чужую жизнь, до тех пор, пока не представится случай испытать себя. Однако Рэндом и Руби не сомневались: большинство из тех, кого они видят сейчас, будут стоять насмерть. .

Питер Сэвидж носился как угорелый, пытаясь поспеть повсюду. Чувствовалось, юноше отчаянно хочется, чтобы армия Видара не ударила в грязь лицом перед таким прославленным героем, как Джек Рэндом. Люди были настроены добродушно и поэтому снисходительно подчинялись приказам Сэвиджа. Бодрое и жизнерадостное расположение духа в немалой степени поддерживали ходившие по рукам бутылки с алкоголем. Заметив это, Джек Рэндом решил, что разумнее будет отправляться в путь, не откладывая. Впрочем, до выбранного места сражения им предстоял шестичасовой переход — вполне достаточно, чтобы алкогольные пары выветрились даже у тех, кто злоупотребил этим испытанным средством. Поэтому Джек не препятствовал выпивке. Он понимал, что при всем мужестве и решимости людей они не могут превратиться в профессиональное войско и остаются толпой, которую объединяют необходимость, долг и отчаяние. Они должны выиграть эту битву, иначе потеряют все. Если ситуация будет складываться не в их пользу, они не смогут отступить на безопасные позиции в надежде взять реванш. Если они дрогнут и подадутся назад, Призрачные Воины, не знающие усталости и снисхождения, будут преследовать их до самых городских стен. Да и стены не послужат преградой грозному неприятелю.