Охотник за смертью: Судьба

— Ты понимаешь, о чем просишь, Мика? — бесстрастно глядя на сына, спросил Рикард. — Ты понимаешь, что тебе придется сделать?

— Да. Чтобы подпустить тебя вплотную, мне нужно отключить силовой щит. Но это то, чего я хочу, отец. Чего я всегда хотел. Чтобы мы соединились и никогда больше не разлучались.

Мика набрал на клавиатуре пояса нужную комбинацию, и мерцающая аура мгновенно исчезла. Рикард шагнул вперед и заключил сына в объятия. В то же мгновение наноэлементы начали действовать. Две фигуры слились воедино. Мика Баррон стал тем, кем больше всего хотел стать. Своим отцом.

Сайленс вышел из исчезавшего леса Виримонде и неожиданно оказался среди металлических деревьев Ансили. Гадать, в чьих грезах он оказался, надобности не было. Остановившись на миг, капитан взглянул на вившихся над головой эшрэев и даже попытался пробудить в себе чувство вины. Увы, за прошествием времени все чувства притупились. Правда, он уже давно не видел эшрэев в полете и, увидев сейчас, почувствовал, что они… великолепны.

Найти Кэрриона оказалось совсем нетрудно, потому что Марлоу, или Иисус, или кем бы этот сукин сын ни был, воссоздал металлический лес отнюдь не в полном размере. Пройдясь среди металлических стволов, Сайленс довольно скоро обнаружил бывшего разведчика умиротворенно сидящим в позе лотоса с закрытыми глазами, спиной к стволу золотого дерева. Сайленс прежде не видел его таким. На нем по-прежнему было черное одеяние, но таким счастливым капитан не видел его никогда.

— Шон, — строго произнес он. — Пора просыпаться. Пора идти.

— Уходи, Джон, — отозвался Кэррион, приоткрыв глаза. — Тебе нечего здесь делать. Ты не отсюда. А я вернулся домой, и у меня наконец снова все хорошо.

— Ничего хорошего! Какой, к черту, дом? Все это создано с помощью нанотехнологии!

— Можно подумать, будто я этого не понимаю, — спокойно возразил Кэррион, вновь опустив веки, словно таким образом он отгораживался от Сайленса, не желая признавать его присутствие. — Ясно, что все это не настоящее, но какая разница? Плевать! Я нашел мир и сердечный покой, на что уже и не надеялся. Я останусь здесь.

— Тогда ты умрешь.

— Да, Джон. На самом деле именно это мне и нужно. Этого я всегда и хотел. Неужели ты не догадывался?

Сайленс опустился на колени рядом с ним:

— Ты мне нужен, Шон.

— А тебе всегда кто-то был нужен. Ты уже воспользовался этим аргументом, когда в прошлый раз не оставил меня в покое. Заставил жить снова, в то время когда мне хотелось одного: умереть. С меня хватит.

Сайленс схватил Кэрриона за плечо, словно пытаясь удержать тело, уносимое прочь темным потоком.

— Пожалуйста, Шон. Не надо. Ты мой друг. Я не хочу потерять и тебя.

Наступил момент, который, казалось, длился вечность. Потом Кэррион вздохнул и открыл глаза.

— Ты всегда умел применять недозволенные приемы, Джон. Но не думай, что тебе удастся вытащить меня из могилы, которую я сам выкопал для себя. Это мир мертвых, и отныне мое место с ними.

— Слушай, ты, некрофил несчастный! — вспылил Сайленс. — Не хочешь слушать меня, так обратись к своим эшрэям, к их духам, которые преследуют тебя по сию пору. Пусть они скажут, что думают насчет всей этой показухи!

Уголок рта Кэрриона дернулся в невольной улыбке.

— Что ж, это… должно быть интересно.

Он открыл рот и издал нечеловеческий, хриплый, причудливый клич эшрэев. И в тот же миг, как будто они только того и ждали, возникли подлинные эшрэи, огромные, могучие крылатые создания, питавшие безмерное презрение к искусственной имитации мира, которого они лишились. Словно живая буря, обрушились они на фальшивый металлический лес и разметали его в клочья. Металлические деревья развалились на части, а их неровные, поблескивающие обломки и осколки скрутились в воронку завывающего смерча. Ложные эшрэи, не в силах противостоять неистовому присутствию хоть и мертвых, но настоящих эшрэев, мгновенно исчезли, как исчезают тени с восходом яркого солнца. Сайленс и Кэррион прижались друг к другу, но бушевавшая над ними буря их не коснулась. Песнь мертвых эшрэев была исполнена ужасающей мощи, и воля человека, некогда называвшегося Марлоу, не могла противостоять ей. Ветер, кажется, вполне реальный, развеял последние блестки исчезнувшей иллюзии, и теперь он кружил лишь пыль, из которой Эта иллюзия возникла и в которую обратилась.

Сайленс и Кэррион обнаружили себя вновь пред ликом Иисуса, каковой был суров и гневен.

— Я сотворил для вас рай, а вы плюнули мне в лицо! Как может человек отказаться от вечного блаженства?

— Каждый сон рано или поздно кончается, — сказал Сайленс. — Даже твой, Марлоу.

— Не называй меня так! Этот человек мертв!

Теперь Иисус утратил нимб, а его терновый венец загорелся. Языки пламени танцевали на лбу, отражаясь в глазах.

— Вы не в состоянии постичь, чем я стал!

— Думаю, более чем в состоянии, — возразил капитан. — Нам с Кэррионом довелось ощутить прикосновение куда более могущественной силы. Но мы с ним никогда не теряли чувства пропорции.

Он подошел к экстрасенсу Морреллу, стоявшему чуть в сторонке, и спросил:

— А что привиделось тебе?

— Совершенно ничего, — коротко ответил экстрасенс. — Как только он принялся шарить вокруг моего сознания, я соорудил самый мощный ментальный щит, какой только смог. Скажу сразу, у этого малого не хватило сил даже поколебать его. Возможно, по части нанотехнологии он и дока, но телепат из него никудышный. Слабак, не более того. Нанотехнология дала ему власть над целой планетой, но он растратил свое могущество на детские игры и даже отдаленно не приблизился к раскрытию своего подлинного потенциала.

— Постойте, ребята, — воскликнул Кэррион. — Где Баррон?

Все огляделись по сторонам, но его нигде не было видно. Кроме них троих рядом были лишь Иисус да пыльный вихрь. Иисус снова улыбался. Сайленс нахмурился:

— Что ты сделал с Барроном, Марлоу?

— Он отдался своему сну, — ответил Иисус. — Что ни говори, а этот Мика был вcero-навсего растерявшимся ребенком, желавшим лишь одного: стать мужчиной, как его отец. Теперь его желание исполнилось. Он принадлежит мне, как скоро будете принадлежать и вы. Ибо, раз вы отвергли мои Небеса, я ввергаю вас в ад.

В то же мгновение пыльные вихри сменились языками пламени. Люди непроизвольно отпрянули, хотя жар и не мог проникнуть сквозь силовые щиты. Небо потемнело: теперь его освещали лишь багровые молнии, а над головами высадившихся кружили похожие на исполинских летучих мышей когтистые клыкастые демоны. Отовсюду доносились вопли и стоны неисчислимых терзаемых адскими муками грешников. Сайленс, Кэррион и Моррелл стали плечом к плечу.

— Черт, — сказал Моррелл, — моя защита колеблется.

— Либо он набирает силу, — предположил Кэррион, — либо становится решительнее.

— Это все иллюзия, — сказал Сайленс. — Не верьте этому.

— Это не иллюзия, а имитация ада, его нанотехнологическое воспроизведение, — уточнил Кэррион. — Это видение исходит от сознания Марлоу, а не от наших сознаний, а потому неверие не заставит его исчезнуть. Особенно когда этот малый так упивается своей новой ролью.

Они посмотрели на Марлоу. Там, где раньше стоял Иисус, увидели Сатану с алой кожей, раздвоенными копытами, козлиной головой и витыми рогами. Он походил скорее на детскую картинку, чем на подлинное существо, но это достаточно ясно говорило о состоянии ума Марлоу. Его толстые губы плотоядно скривились.