Охотник

Когда мы приехали домой, Сейлор умчалась прямиком в свою комнату и раздраженно захлопнула за собой дверь. Пока шел к себе, я услышал, как она повторяла «глупая, глупая, глупая», стуча головой о стену. Видимо, ей было стыдно за сегодняшний эмоциональный срыв.

Я закрыл дверь спальни и отправил Элис сообщение.

Хантер:

Пришли обнаженку.

Следом отправил гифку с собакой, трахающей подушку. Ухаживания в двадцать первом веке – то еще дерьмо.

Но вместо того чтобы разозлиться, или расстроиться, или в целом быть проблемой – кхе, Сейлор, кхе – Элис прислала мне в ответ фотографию своего тела по шею, распростертого на кровати в одних розовых стрингах. Я достал достоинство из узких брюк. С тех пор, как я танцевал с Сейлор, возбуждение толком не отпускало.

Хантер:

А теперь видео, как ты себя трогаешь.

Элис:

Уверен? Слышала, папочка тебя изолировал.

Хантер:

Я не нарушаю правила. Только немножко их нагибаю;)

Элис:

ЛОЛ извращенец. Говорят, ты с кем-то съехался. С девушкой…

Хантер:

Это не то, что ты думаешь.

Элис:

Я вообще ничего не думаю.

Что правда, то правда, детка.

Той ночью я дважды дрочил под развратные видео Элис. А когда проснулся, Сейлор уже ушла.

В воскресенье Кэррот Топ не удосужилась вернуться домой. Мне, конечно, было наплевать, но иметь огромную квартиру в своем полном распоряжении без возможности извлечь из этого пользу – это какое-то издевательство. В здании дежурили так называемые охранники/частные детективы моего отца, а раз уже половине гребаного мира было известно о том, что я живу с Сейлор, я сделал вывод, что и персонал об этом тоже трепался.

Я коротал время, изучая статистику и прочие невыносимые предметы, связанные с управлением бизнесом. Вечерние занятия я почти не посещал, потому что всю прошлую неделю каждый день проводил в офисе: бегал за кофе, отвечал на вопросы об истории компании, которые то и дело задавали мне отец и брат, и в целом был официально признанной офисной сучкой.

Когда Сейлор не заявилась даже к обеду, я отправился в тренажерный зал, чтобы выпустить пар. Вчера на благотворительном вечере мама, во время очередной попытки завязать разговор, предложила мне снова заняться игрой в поло. Я предложил ей не лезть не в свое дело. Я не хотел заниматься спортом. Я вообще ничем не хотел заниматься.

В этом и заключалась проблема. У меня вообще не было амбиций ни в чем, что не связано с сексом и вечеринками. Я чувствовал внутри пустоту, такую пустоту, что не давала мне покоя, угрожая поглотить меня целиком.

Около полуночи я услышал, как открылась дверь в квартиру. Я сидел в своей комнате, оставив дверь приоткрытой и читая какой-то дурацкий учебник. К моему удивлению, я был так уязвлен, что не стал спрашивать у Кэррот Топ, где она была. Я слышал, как она шаркает на кухне, наливает себе стакан воды и роется в холодильнике. Она приготовила что-то поесть. Готовить она и правда умела. Я почувствовал запах свежего хлеба, арахисовой пасты, «Нутеллы» и жареных орехов. Она общалась с семьей по фейстайму или говорила с ними по громкой связи. Ее брат и отец спорили о том, кто поведет ее завтра на обед, поскольку они будут в разных концах города. Я возненавидел ее неожиданно практичную семью.

Через десять минут она выключила свет, закрыла дверь в спальню, да еще и заперла ее на всякий случай.

СКХ:

Незачем запирать дверь. Я не собираюсь к тебе прокрадываться.

СКХ:

?

СКХ:

Опять играешь со мной в молчанку, чтобы наказать ни за что?

СКХ:

Иди ты к черту, КТ.

Стояло серое утро понедельника, которое принесло с собой желание броситься под колеса автобуса.

Я начал рабочий день с того, что помог главному бухгалтеру просмотреть квартальные отчеты. Проведя целых четыре часа в темнице с экселевскими таблицами и мужчинами средних лет, от которых пахло грязным нижним бельем, кофе и диабетом, я пообедал, рассматривая небольшую офисную кухню и наслаждаясь раздававшимися на фоне криками моего отца. Он ругался на подчиненных по поводу нефтеперерабатывающего завода, который, судя по всему, оказался закрыт из-за небольшого взрыва. Закончив, я пошел в отдел контроля, чтобы помочь с заполнением документов. Вот такая крутая у меня была жизнь.

Я выбросил пустую миску из-под поке в мусорное ведро, вышел в коридор и ни с того ни с сего решил спуститься по пожарной лестнице, а не на лифте. В обеденное время в них ездило полно народа, и, как оказалось, сотрудникам «Королевских трубопроводов» было на меня наплевать. Судя по всему, они знали, что я ленивый говнюк, и были не в восторге от того, что я буду управлять компанией на пару с братцем-тираном, когда па уйдет на пенсию.

Я спускался, перепрыгивая через две ступеньки, пока не услышал голос, донесшийся до меня с площадки двумя этажами ниже. Было очевидно, что человек говорил шепотом, но эхо все равно донесло его слова.

– … вообще все равно. При условии, что все будет сделано. Главное – осторожность. Позвоню на следующей неделе с другого одноразового телефона. Мне не звони, ясно? Это слишком рискованно. Мне и сегодня не стоило отвечать на твой звонок, – закипал голос.

Силли.

Я не любил подслушивать. Вовсе не из-за хороших манер (боже упаси), а потому, что мне не было вообще никакого дела до чужой жизни. Силли, хоть и был нормальным чуваком, находился в конце списка интересных мне людей. Похоже, в последнее время старина решил попробовать что-то новенькое. Безобразник. Я ждал, позволяя герою-любовнику закончить звонок.

– Старый хрыч меня не волнует. Он с каждой секундой становится все более самоуверенным. Его младший сын – та еще бестолочь, не поймет, что попал в неприятности, даже если из-за них у него выскочит герпес и отвалится член. Но старший сын опасен. Нужно приглядывать за ним.

Ого!

Повтори-ка нахрен.

Та еще бестолочь? Да это же явно про меня. У нас в семье это почти стало моим официальным фирменным знаком. Опасный старший сын? А это ведь mo orga. Драгоценный Киллиан.