Охотник
Шрифт:
А еще непохоже, что речь шла о бурном, безобидном романе с обожающей анальный секс любовницей.
Я не обижался, хотя знал, что он называл меня скопищем некомпетентности, венерических заболеваний и неудач. Меня больше занимало то, что он задумал. Я прижался спиной к стене, стараясь не выдать себя. Впервые с тех пор, как я узнал, что мой член пригоден не только для того, чтобы рисовать интересные фигуры мочой на снегу, меня заинтересовало что-то, кроме кисок.
– Да, все нормально. Слушай, мне надо возвращаться в офис, пока не начали задавать вопросы. Поговорим на следующей неделе.
Он закончил звонок,
Добравшись до него, я весь запыхался. Отец с Киллианом (ну еще бы) хохотали над тарелками с салатом. Стучать я не стал. Отчасти мне хотелось ему угодить, но в целом я был рад его позлить.
– Ради всего святого, научись стучать. – Отец отодвинул тарелку с салатом и вытер рот салфеткой. – Чего ты хочешь, ceann beag?
Я дождался, когда тормознутая дверь полностью закроется, успокоил дыхание и только тогда заговорил.
– Во-первых, чтобы ты перестал называть меня так. – Я задумался о том, что сам называл Сейлор КТ, хотя она этого терпеть не могла. – А во-вторых, я подслушал, как Силли говорил с кем-то по телефону. Думаю, речь шла о нас.
– Говори конкретнее, – велел Киллиан, жуя лист салата и курицу на пару из органического бара на первом этаже. Но даже это не лишало ублюдка мужественности.
– Я думаю, он хочет свергнуть нас или что-то в этом роде.
– Нас? – Киллиан вскинул бровь, оценивающе глядя на меня глазами медового цвета.
Сегодня он вознес свой сволочизм на совершенно новый уровень – видимо, все еще злился из-за взрыва на заводе. Но никто ведь не пострадал, так в чем же проблема?
– Тебя. Доволен? – Я сердито стиснул зубы. – Он хочет тебя убрать. Сказал что-то о том, что athair самоуверенный, я глупый, а ты опасный, но он все равно хочет следовать какому-то плану.
– Где это было? – говорил один Киллиан. Отец снова сосредоточил все внимание на своем салате, и я задался вопросом, воспринимает ли он меня всерьез. Я чувствовал, как уши горят от злости.
– На пожарной лестнице.
Киллиан с отцом обменялись взглядами, которые я не смог разобрать. Может, это было бы мне по силам, если бы я виделся с ними чаще двух раз в год.
– Наверное, злится из-за квартальной премии. – Отец, жуя, вытер уголки рта зеленым платком.
Киллиан нахмурился, но не стал возражать по поводу его предположения.
– Возвращайся к своим обязанностям, мальчик. – Отец взмахом руки прогнал меня прочь.
– Но, па…
– Давай живее, – отрезал он, указав на дверь пластиковой вилкой.
Я перевел взгляд с одного на другого. Брат как-то странно на меня посмотрел. Шестеренки в его мозгу завертелись. Не знаю, о чем он думал, но этого оказалось недостаточно, чтобы меня поддержать. Я пнул мусорную корзину, разбросав повсюду бумаги и бутылки.
Прекрасно. Этот говнюк еще и мусор не сортирует.
– Да ну на хрен, вы никогда не слушаете.
– Прекрати ругаться, – процедил athair.
Киллиан бесстрастно махнул
охранникам через окно.– Незачем звать своих сторожевых псов. Я ухожу.
Я хотел захлопнуть стеклянную дверь прямо у них перед носом, но опять стоял и смотрел, как она сантиметр за сантиметром закрывалась еще гребаных полчаса.
Сильвестр Льюис хотел кинуть мою семью, и несмотря ни на что, а может, наоборот, из-за всего, меня это не устраивало.
Я хотел разобраться что к чему. До того, как запорю отцовский проект с рыжеволосой, или после? Только время покажет, но теперь у меня было два стимула. Две причины просыпаться по утрам:
1. Выяснить, что задумал Силли, и самостоятельно с ним разобраться.
2. Приручить Сейлор Бреннан, необъезженную дикую лошадь, которую я хотел использовать в качестве личного питомца, пока это кошмарное соглашение не закончится.
Девятая
Первой, что я увидела, проснувшись в понедельник утром, была фотография в местной газете, на которой я, опустив голову, шла за Хантером к лимузину, когда мы уезжали с благотворительного вечера.
«Игры Хантера: плейбоя из «Королевских трубопроводов» застукали за нежностями с мастерицей по стрельбе из лука Сейлор Бреннан!» – кричал заголовок, который, на мой взгляд, вышел некорректным и неостроумным.
Я пришла к выводу, что за этим стоял Джеральд, а еще поняла, что он решил выставить нас с Хантером парой, чтобы смягчить чудовищный имидж своего сына, а потому я пыталась убедить себя, что мне все равно, пока засовывала газету в спортивную сумку, чтобы Джунсу ее не нашел.
Однако, как выяснилось пару дней спустя, это не имело особого значения.
– Мальчишка. Он снова здесь, – мрачно заявил Джунсу, сцепив руки за спиной и недовольно поджав губы.
Не обратив на него никакого внимания, я подняла лук, который по виду был похож на руку робота-трансформера, и сделала вдох, чтобы собраться. Мне потребовалось двое суток, чтобы привести мысли в порядок после этого дурацкого благотворительного вечера. Воскресенье я провела с Перси, Белль и Эшлинг: мы ели кексы, смотрели сериал «Ривердейл» и говорили обо всем, кроме Хантера Фитцпатрика. Я поняла, что в масштабах всей жизни один танец ничего не значил. Факт остается фактом: Хантер просматривал фотографии полуголых девиц в лимузине после нашего, с позволения сказать, особенного момента. Я была временно ослеплена его внешностью, но быстро взяла себя в руки. Пора сосредоточиться на том, что было по-настоящему важным: стрельба из лука.
Я сфокусировала взгляд на мишени и представила на ее месте красивое лицо Хантера. Выпустила стрелу, наблюдая, как она пролетела семьдесят метров до цели и попала в круг на восемь очков.
Я знала, что причиной тому было вовсе не отсутствие у меня меткости, а больное правое плечо, но каждый раз, когда я жаловалась Джунсу, он отвечал, что это обычный дискомфорт, с которым сталкиваются все спортсмены.
«Думаешь, в дзюдо, фехтовании и синхронном плавании дела обстоят как-то иначе? Всем больно. Искусство – это боль, Сейлор».