Охотник
Шрифт:
Баба Аня не знала, как близка была к гибели. Она уж давно подумывала слегка пощипать охранников, не делящихся своей добычей. Если бы не внук – никогда бы не догадалась. Молодец, Павлуша! Голова! Всего пятнадцать лет – а соображает, как депутат! Далеко пойдет… если не посадят, как папку. И-э-э-эх… что за жизнь такая!
– Ты рублей сто в день бабушке давай – и делай, что угодно!
Охранник вздрогнул, когда гардеробщица, как тень, появилась справа от него, он и не заметил, как проклятая ведьма вышла из-за «прилавка».
– Тебе заработать сто рублей – двое посетителей, и все! А мне, при такой зарплате
– Вот гадина! – выдохнул охранник, и еще один полтинник перекочевал в руку проклятой старухи, тут же засиявшей улыбкой и рассыпавшейся в благодарностях.
Да. День не удался! Придется после работы снова нажраться. А ведь хотел завязать с этим делом! А все она, ведьма! Вот и не спейся после таких!
Маша махнула рукой, и таксист, стоявший у обочины, тут же сорвался с места и с шиком подъехал, тормознув возле ее ног так, что поднялось густое облако пыли. Маша чихнула и, открыв дверцу, рыкнула, погрозив водиле кулаком:
– Ты охренел, Амир?! Я вся в пыли! Сколько раз тебе говорила – подъезжай медленно, плавно! У-у-у… татарская морда! Вот бестолочь ты, да и все тут!
– Не ругайся, а? Ты такая красивая, а? Пойдешь ко мне второй женой?! Или я первую прогоню – будешь хозяйкой, да! Ух, луноликая пери! Губки твои как кораллы! Щечки твои как персики!
– Задница моя – как арбуз! – отрезала Маша, делая сердитое лицо. – Когда ты отстанешь со своими фруктовыми приколами?! Поехали давай!
– Куда едем, золотоглазая? – не смутился мужчина, прибавляя уровень звука магнитолы, тут же выдавшей залихватскую восточную мелодию. – Хоть на край света, да! С тобой – навсегда! Только плати, щедрая моя!
– Во-во… только плати! Вы, чурки, просто так ничо не сделаете, только за бабки! – фыркнула Маша, недовольно глядя на магнитолу. – Вперед поезжай! Да выключи свое дерьмо, я от этих твоих трени-брени сблюю щас! Езжай в поликлинику давай! Ну вот какая сука придумала поликлинику делать отдельно от больницы, а? Да еще и за тридевять земель!
– Да че земель-то? – ухмыльнулся таксист. – Всего-то четыре квартала! Тут идти-то пятнадцать минут!
– Некогда мне ходить! Дела у меня! – Маша достала полтинник, пренебрежительно бросила между сиденьями. – На, жених хренов! Получи! Потом позвоню, если че.
– Номер-то помнишь, пери моя?!
– Я еще из ума не выжила. И для того трубка есть телефонная! Там все забито! Все, покедова… бай хренов! Врубай свою дерьмомузыку!
Маша выбралась из машины и бодро зацокала по асфальту. Таксист – мужчина лет сорока, с лицом, покрытым черной, с проседью, щетиной, которую не брала бритва, – задумчиво поцокал языком и со вздохом сказал в пространство:
– Я б вдул… Хорошая Мащя, да не нащя… и-эх…
Машина дернулась, крякнув разбитой крестовиной, и унеслась в клубах пыли и в залихватских завываниях зурны. Амир очень любил музыку своей родины, несмотря на то, что жил в России уже десять лет и должен был бы проникнуться местным укладом. Русская музыка ему нравилась, но что может быть лучше родной, той, к которой привык с детства, той, что напоминает о далеком доме…
А девка хороша, да. Завидная сучка! Для породистого кобеля… не для него, «чурки» и «водилы»!
Амир вздохнул
и снова нажал на педаль. Первый полтинник за день – ну что за жизнь пошла? Эдак придется на шиномонтаж к родне пойти, а неохота. Тут сам себе хозяин…– Привет, Катенок! – Маша обнялась с девушкой из регистратуры, и та заговорщицки утянула гостью в угол, за столик, покрытый белой вытертой простыней.
– Я выписала, Машуль! А зачем тебе это надо-то? Колись давай!
– Не, Кать. – Маша покачала головой и похлопала девицу по руке. – Я же сказала – это мое дело, мне надо, вот ты с какой целью спрашиваешь? Чтобы я врала? Сказала же – нос не суй!
– Ладно… забей. – Катя недовольно поджала губы, но продолжать допрос не стала. – Тут не все, но… кого могла. Глянь – это вот адрес, это фамилия. Болезнь указана, имя. Где работает, тоже указано. Еще я созвонилась с Таткой, ну ты ее знаешь – из детской, она тоже мне надиктовала. Кой-чо совпадает, но есть и новые. Вот тут, отдельным списком. Все, как ты говорила. Ну, и… я сделала, в общем-то, че ты просила.
– Знаю, знаю! – Маша нарочито ласково улыбнулась, полезла в сумочку и достала оттуда запечатанный конверт. – Вот, тут пять штук, как я говорила. И не бзди – все точно, можешь не пересчитывать – все как в аптеке!
– Ага… как в нашей аптеке, да? – хихикнула Катя. – Тогда точно надо пересчитать!
Они захихикали, потом Катя посерьезнела и добавила:
– Слышь, Маш… а Татке? Я че, из своих платить буду, что ли?
– А сколько ей надо?
– Четыре штуки… я обещала!
Маша молча достала косметичку, вытащила четыре купюры по тысяче и бросила на стол. Как на грех, вошла вторая медсестра, работающая в регистратуре, и тут же кинулась к столу, радостно крича:
– Всем раздают?! И я! Я в доле!
– Отвали, – Катя подняла брови и махнула головой в сторону двери. – Слышь, дай, в натуре, с подругой говорить спокойно, а? Ну что ты везде нос-то суешь?! Иди, говорю, иди!
Дождавшись, когда сотрудница вышла, проворчала:
– Наушница хренова! Заложит сцука – на раз! Щас пойдет разносить, что Машка приходила и деньгами сорила! Вот на фуя ты на стол бросила, скажи мне, подруга моя дорогая?! Не хватало еще проблем!
– Забей! Ну – долг приносила, и че? Торт купи и замажь суку. Скажи – у Машки днюха, вот и приходила. Долг отдала! Никогда эту гадину не любила… Все, пошла я. Дела!
– Деловая ты стала, Машка! – завистливо вздохнула Катя. – С колдуном крутишь, говорят! А что, он правда такой красавчик? Девки ходили смотреть, говорят – отпад! Как с кина!
– А я с говном не кружусь! – презрительно отрезала Маша, и уже на ходу: – Ты бы вот меньше с хачиками каталась, может, тоже бы себе какого-никакого… колдуна нашла. Я-то вот нашла!
Довольная сама собой, Маша выскочила из регистратуры, а Катя осталась сидеть, кипя от злости на злую суку Машку, которой ни с хрена достался крутой чувак! Хотя по внешности она ничем не лучше ее, Кати, а в постели, парни говорили, совсем бревно! По сравнению с ней, Катькой, конечно! Впрочем, скоро Катя утешилась мыслью, что кроме пяти штук у нее задержатся еще пара голубых бумажек – хер Татке, а не четыре штуки! Обойдется! У нее мужик нормально зарабатывает, да и вообще… не хера баловать!