Охотники за алмазами

— Он показал мне за несколько минут до встречи, Джонни. Клянусь, я не знал, — с отчаянием сказал Майкл.

— Верно. — Бенедикт выпрямился в кресле, голос его звучал резко. — Теперь о главном. Ты разорил компанию моего отца, Джонни, но, слава Богу, я смог исправить положение. Назови это сентиментальностью, но мне нужна твоя доля — и твоя. — Он повернулся к Трейси.

— Нет, — резко сказала Трейси.

— Хорошо, — улыбнулся Бенедикт. — Тогда я стребую с Ленса весь долг. Я все равно получу компанию, но позабочусь, чтобы он оставался неисправимым банкротом до конца жизни.

Трейси поднесла руку к горлу и посмотрела на Джонни. Ждала от него сигнала — что делать. Наступило долгое молчание, потом Джонни опустил глаза.

— У меня остается три дня, — голос его звучал хрипло и устало.

— Три дня у тебя есть, — Бенедикт холодно улыбнулся. — Пользуйся.

Джонни собрал свои бумаги, снял пиджак со спинки стула и повесил через плечо.

— Подожди, — приказал Бенедикт.

— Что еще? — улыбка Джонни была кривой. — Ты уже повеселился.

Бенедикт поднял телефонную трубку и быстро набрал номер.

— Входи, дорогая, — сказал он в трубку и улыбнулся Джонни. Дверь открылась, он пошел навстречу Руби и поцеловал ее в губы. Они стояли, взявшись за руки, и смотрели на Джонни.

— Компания — не единственное, что я у тебя отбираю, — сказал Бенедикт.

— Я хочу развода. — Руби смотрела прямо в глаза Джонни. — Мы с Бенедиктом поженимся.

Все смотрели на Джонни и видели, как он вздрогнул. Он переводил взгляд с одного на другого, потом рот его отвердел, лоб нахмурился.

Трейси видела приближающуюся вспышку гнева и посмотрела на Бенедикта: тот наклонился вперед, губы его дрожали, в глазах горело торжество. Трейси хотела крикнуть, предупредить Джонни, помешать ему попасть в ловушку, так тщательно подготовленную Бенедиктом.

Джонни сделал шаг вперед, сжав кулаки. Казалось, он сделает свое поражение полным и безвозвратным. Но тут сам Бенедикт испортил свое торжество, захотев еще больше унизить Джонни.

— Игра, сет и матч, Джонни Ленс, — крикнул он.

На лице Джонни не отразилось то огромное усилие воли, которым он сдержал себя, и он естественным шагом продолжал двигаться к двери.

— Дом на твое имени, Руби, поэтому, пожалуйста, отошли мои вещи в отель «Талбаг», — негромко сказал он.

Остановился перед парой и добавил:

— Ты, конечно, захочешь сохранить свою репутацию, поэтому я согласен на обвинение в измене. Скажем, что я тебя оставил.

— Ленс не может удержать свою женщину, — насмехался Бенедикт. — Ван дер Бил отбирает ее у него. Нет, пусть весь мир узнает об этом.

— Как хочешь, — согласился Джонни.

И пошел из комнаты совещаний к лифтам.

* * *

Джонни упал на постель одетый и потер закрытые глаза. Он был в смятении, мозг его, который обычно быстро и решительно справлялся с любой проблемой, сейчас отупел. Проблемы были многочисленными и настолько переплелись, что он чувствовал себя как человек в африканской чаще, пытающийся выбраться с помощью тупого мачете.

Не открывая глаз, он нащупал трубку; ответила телефонистка отеля. Он дал ей номер в Кимберли. — Разговор личный, с мистером Ральфом Эллисоном.

— Пятнадацать минут задержки, мистер Ленс, — сказала девушка.

— Хорошо, — ответил Джонни. — Попросите обслуживание прислать мне «шивас ригал» и соду. — Ему вдруг захотелось выпить, как-то притупить боль. — Пусть будет двойная порция, милая, нет, две двойных.

К тому времени, как вызвали Кимберли, он осушил оба стакана.

— Ральф? — произнес Джонни в трубку.

— Джонни, как хорошо, что ты позвонил. — В тоне Ральфа Эллисона звучали оттенки сдерживаемого смеха, и Джонни сразу понял, что тому известно. Черт побери, подумал он, конечно, Бенедикт постарался его заблокировать.

— Вы по-прежнему интересуетесь Молнией и Самоубийством? — в отчаянии забросил удочку Джонни.

— Конечно, вы знаете, что мы ими всегда интересуемся, — ответил Ральф.

— Цена два миллиона, — Джонни утратил интерес и лег, снова закрыв глаза. Он знал, что Ральф собирается отомстить ему — нельзя надеяться, что, проиграв дело в суде и отступив, он не заминирует пути отхода.

— Два миллиона, — повторил Ральф. — Пожалуй, многовато — за поле, которое пока дало всего 200 карат промышленных алмазов. Нет, многовато. Конечно, этот ваш крейсер нам не нужен, мы не собираемся заводить собственные военно-морские силы. — Ральф жизнерадостно рассмеялся. — Ну, пятьдесят тысяч фунтов — тут еще можно поговорить, но не больше, Джонни.

— Ладно, Ральф, — устало сказал Джонни. — Все равно спасибо. Выпьем как-нибудь вместе.

— В любое время, Джонни, — согласился Ральф. — В любое время. Только позвоните.

Джонни опустил трубку и посмотрел в потолок. Он слышал, что в первые минуты после ранения тело немеет: именно это с ним и происходило. Вся энергия покинула его, он не знал, что делать.

Снова зазвонил телефон, он поднял трубку. Телефонистка вежливо спросила:

— Конец, мистер Ленс?

— Да, — ответил Джонни, — можно сказать и так.

— Вам нужно еще что-нибудь? — Голос девушки звучал удивленно.

— Да, милая, пошлите мне цикуту.

— Простите?

— Еще два виски, пожалуйста.

Он выпил их в ванной, а когда вытирался, прозвенел дверной звонок. Обернув полотенце вокруг талии, он открыл дверь.

В спальню вошла Трейси и закрыла за собой дверь. Они долго стояли, глядя друг на друга. Глаза Трейси казались большими и темными, в них отражалась его боль.

— Джонни… — голос ее звучал хрипло, она протянула руку и положила ладонь ему на грудь. Плечи его обвисли, он придвинулся к ней, опустив голову ей на плечо. Вздохнул рваным разбитым вздохом.

— Пойдем, — сказала она и отвела его к кровати. Уложив его, подошла к окнам и закрыла занавеси.

В комнате было полутемно, безопасно, тепло, они держали друг друга в объятиях, как когда-то, много лет назад. Цеплялись друг за друга, их дыхание смешивалось, и не нужно было говорить.

Когда они стали любовниками, казалось, что этого они ждали всю жизнь.

Потом он лежал в ее объятиях и чувствовал, как силы возвращаются к нему, он черпал их у нее. Когда он наконец сел, выражение лица его изменилось, стало спокойным. Челюсть снова выпятилась, глаза горели.

— У нас еще есть три дня, — сказал он.