Охотники за джихами

— Пал Палыч! — закричала она. — Джо исправится. Он обязательно исправится. Он хороший. Только пусть ночью археологией не занимается. Правда, Джо, ты больше не будешь копать ночью?

Джо опустил руку и остановился в нерешительности. Удачно сказанное слово ещё, может быть, исправило бы положение, но заговорил Арсен, а за ним Адгур — и всё пошло прахом.

— Пал Палыч! Скажите Жорке, что в Диоскурии есть золото. Тогда он и без акваланга на дно полезет, — сказал Арсен.

А Адгур добавил:

— Жорку брать нельзя. Он все ваши находки утащит, закопает и сверху илом притрусит.

— Илом? Почему илом?

— Пусть Жорка сам расскажет, — сказал Адгур. — Пусть объяснит, зачем голову с горшком утащил. Залез ночью в канаву и утащил. А ну, Жорка, объясни. Не скрывай.

Джо как-то странно, с ноздри на ноздрю, шмыгнул носом, вытер рукавом лицо и вдруг бросился бежать к морю, туда, где луна проложила серебряную дорожку от самого горизонта до берега.

— Куда ты, Жорка! Вернись! — закричала ему вдогонку Машенька. — Мы не сердимся.

— Не падай духом, Жорка! Ты ещё перевоспитаешься.

— А зачем тебе горшок понадобился? Кашу в походах варить, да?

— А куда ты череп дел? Музей в квартире откроешь, что ли?

— Так ты нас пригласи на открытие.

— А это вы нас с Адгуркой спросите, куда Джо череп и горшок дел, — сказала Линючка. — он их закопал под деревом и сеном притрусил. Ну, а мы с Адгуркой и Нелькой откопали их и спрятали у Адгурки на чердаке.

Добежав до воды, Джо остановился, наклонился, схватил какой-то голыш покрупнее и с силой бросил его в море, целясь в лунную дорожку. А за ним — другой, третий.

Ребята смотрели на него и молчали. И, может, они побежали бы за ним и вернули его на собрание, чтобы задать пару-другую вопросов, но тут из-за эвкалиптов показался взрослый дядя в шляпе. Под шляпой блеснули два лунных огонька. Ясно, это Леонид Петрович со своими чудодейственными очками. В руках у Леонида Петровича был журнал «Юность», и на обложке журнала была видна цифра «4». Именно в этом номере, по всем расчётам, должна была появиться статья Миши. И подумать только, из-за его статьи на заседание пожаловал сам директор. Вот что значит быть талантом! Сейчас Леонид Петрович прочтёт статью вслух, и все начнут спрашивать: «А кто это такой, М. Друг-Дружковский?.. Не иначе, московский писатель, раз так здорово пишет. И откуда только он узнал про нас?..» Миша даже пожалел, что из ребят одна лишь Нелли Мил-Миловская знает, что таинственный и талантливый М. Друг-Дружковский — это всего-навсего Миша Капелюха, а Нелли такая — она никому не скажет. Одна надежда — Линючка заглядывала в письма, когда носила их Нелли. А она-то не проболтать не сможет.

Леонид Петрович подошёл к Пал Палычу, левой рукой приподнял шляпу и тут же опустил сё на голову, а правой пожал руку Пал Палычу. Затем, поколебавшись немного, поклонился Зое Николаевне и Машеньке, блеснул очками и сказал:

— Прошу прощения, но я невольно подслушал кое-какие выступления. И я не могу не выразить своего удовлетворения вашими археологическими успехами. Подумать только! Мы помогли науке решить кардинальную проблему — определить, кем были джихи и кем прохиндеи, иниохи и другие племена. Но, с другой стороны, я, как директор, не могу не выразить своего неодобрения. Во-первых, по какой причине вы проводите сегодняшнее занятие не в стенах школы, а, так сказать, на свежем воздухе? Безусловно, наука здесь гармонически сочетается с прекрасной субтропической природой, но разве я не говорил вам неоднократно: «в вашем распоряжении любой класс, любая комната»? Говорил я или не говорил?

Ребята смущённо улыбались и не отвечали ни «да», ни «нет», ибо сказать «да» — значит соврать, а сказать «нет» не так-то просто. А Леонид Петрович продолжал:

— И ещё я хочу заметить следующее — только прошу не понять меня превратно. Краеведы соседней с нами Хейванской школы развернули свою деятельность совсем не давно, а вот уже, смотрите, — и Леонид Петрович раскрыл журнал на загнутой странице. (Сейчас же Миша нырнул за спину Адгура и от великого писательского смущения постарался сделаться как можно меньше.) — О них уже помещена статья. А о нас ни слова. Или мы недостойны внимания московского корреспондента? Или краеведческая работа во вверенной мне школе не стоит на должной высоте? Отнюдь нет. Так в чём же дело? Дело в том, что Арсений Сергеевич не проявил должной оперативности, и корреспондент прошёл мимо наших достижений.

— Я просто не понимаю! — воскликнула Зоя Николаевна. — Неужели вы предлагаете зазывать московских корреспондентов? У них же у самих есть глаза.

— Святая вы простота, Зоя Николаевна. Зайдите ко мне в кабинет завтра, и я вам всё объясню. А пока я хочу сказать одно — в последнее время Арсений Сергеевич зачастил в Хейванскую школу и даже участвовал в походах с ними. Разве Арсений Сергеевич не мог поставить в известность автора статьи, этого Арсена Сергеева… Гм… «Арсений Сергеевич»… «Арсен Сергеев»… Что это? Случайное совпадение? Насмешка?

Как только Миша услыхал, что статья написана каким-то Арсеном Сергеевым, тёплая и сладкая волна отхлынула от его сердца, оставив там пустоту.

— Эту статью написал я, — очень твёрдо и решительно сказал Арсен. Он вскочил на ноги, зачем-то поправил пояс.

И, как только были сказаны эти слова, к сердцу Миши подкатила новая волна — холодная и горькая. Если в этот момент у Миши и было какое-либо желание, оно заключалось в одном — сгинуть с глаз человеческих!

И тут Машенька вскочила на ноги и стала рядом с Арсеном:

— Хотите, чтобы про вашу школу написали, да? Чтобы вас похвалили, да? А за что? Все находки свалены в кучу — за это? Или за то, что кружок распался? Так мы с Арсеном и про это напишем, не испугаемся!

— Как тебе не стыдно, папка! — сказала Нелли. — Ты же взрослый, а рассуждаешь как маленький. Как же писать о кружке, что он работает, если он не работает? Или ты не знаешь, что кружок не работает? — И Нелли подошла к отцу, прижалась к нему боком и заглянула под очки.

И тогда Леонид Петрович смутился. Он снял очки и стал протирать их носовым платком, как бы желая стереть с них дьявольские лунные огоньки.

А Нелли продолжала укоризненно:

— И ты думаешь, что хорошо сделал, что поломал сосуды? Очень даже плохо. Так директора не поступают.

Получалась нелепая вещь. Вот стоит папа девочки — большой, тяжёлый, и он не просто папа, а директор школы. А рядом с ним девочка — маленькая, лёгкая, и она вовсе не директор, и даже не староста, и не председатель общества, а просто девочка, и говорит она с ним, как если бы он был её маленьким братиком. Он же стоит, растерянно моргает глазами, и вид у него виноватый. Ай да Нелли, молодец! Надо же — как воспитала отца!

— Леонид Петрович! — закричал Миша неожиданно для всех и больше всего дли самого себя. — Давайте ездить с нами! Знаете, как интересно! Будем в Воронцовской пещере финикийцев искать по пещерным моллюскам. И в Диоскурию заберёмся с аквалангом. С нами весело. Мы хорошие!

Леонид Петрович непонятно покрутил головой, так что трудно было сказать, согласился он с предложением Миши или же обиделся.

— А нам многого и не нужно, — сказала Зоя Николаевна. — Дайте нам комнату под музей. И, когда мы попросим Школьную Челиту, не отказывайте. Хорошо?