Охотники за джихами

Ребята переговаривались между собой, шептали друг другу на ухо смешные и несмешные предположения, но никто слова не брал.

Тогда Адгур подтолкнул Мишу локтем, Миша подтолкнул локтем Адгура, и Адгур поднял руку:

— Мы с Мишей разгадали пещерный ребус.

— Нет, это бабушка Минако разгадала, а не мы! — В последнее время Миша стал особенно щепетильным в подобных вопросах.

— Правильно! Ну, а если бы мы не попросили её, ничего не было бы. Так что тут есть и наша заслуга! — ответил Адгур.

И Адгур рассказал о том, как они вначале решили, что это джиховский пароход и шлюпки, и как бабушка Минако дала свой ответ — это, дескать, морс, ящик с солью, солонка и солнце.

Услыхав такое объяснение, Нелли взвизгнула, как если бы какой-нибудь джих посадил ей за шиворот холодную лягушку, и, закрыв лицо руками, бросилась прочь, туда, где темнели эвкалипты и одинокая ветла и топорщились кусты ажины.

Пал Палыч снова проводил её глазами. А потом спросил ребят:

— Почему же ящик с солью и солонки? И при чём тут соль?

— А очень просто! — ответил Адгур. — Бабушка Минако попросила нас разгадать абхазскую загадку: «Рождённое водой, воспитанное солнцем, увидев свою мать, умирает». А потом дала ответ: «соль». И сказала, что «соль» и есть ответ на наш ребус.

— А почему же соль? Это очень интересно, но при чём же тут соль?

— Соль «рождается» в морской воде — это раз. Солнце испаряет воду, значит, «воспитывает» соль — это два. Соль растворяется в воде, значит, «увидев свою мать, умирает». Всё это и нарисовано на ребусе.

— Ай да бабушка Минако! — воскликнул Пал Палыч, вскакивая на ноги. — Вот так доказательство! А ну, мог ли народ, живущий на берегу пресноводной реки, сказать: «вода рождает соль»?

— Нет, не мог! — раздалось пять или шесть голосов.

— Мог ли народ, добывающий соль из горных пород, сказать: солнце «воспитывает» соль?

— Нет, не мог! — ответили хором все ребята, как один.

— Ну, а как по-вашему… Абхазы, создавшие эту пословицу, покупали ли они соль на стороне или же выпаривали её из морской воды?

— Конечно, выпаривали! Какой разговор!

— А что это доказывает?

— Это доказывает, что абхазы произошли от джихов, да? — спросила Зоя Николаевна.

— Да, это одно из веских доказательств. Ну, а что вы думаете об этом прямоугольнике?

— Бабушка Минако говорит, что это ящик для соли?

— Ан нет! Тут бабушка Минако ошиблась. И ошиблась она потому, что ничего не знала о наших угловых сосудах. На магическом рисунке изображён сосуд для выпаривания соли из морской воды! Здорово?

— Здорово… А эти загогулины?

— Загогулины? А это подставки для сосуда. Помните наши рогульки из глины? Так вот эти загогулины и изображают подставки. Ребус доказывает, что предки абхазов обожествляли сосуды для выпаривания соли. А значит, это был их основной промысел!

— Вот так открытие мы сделали! Ай да мы! — воскликнул Адгур.

— Мы не можем говорить «ай да мы»! — заметил Миша. — Это бабушка Минако «ай да мы». А мы вовсе не «ай да мы»!

— Всё равно мы сделали интересное открытие, мы…

Но Пал Палыч не окончил. Звонкий, полный отчаяния голос Нелли прервал его:

— Это вовсе не джиховский сосуд. Это волейбольная сетка!

Все посмотрели направо, все посмотрели налево. Все оглянулись назад. Но Нелли не было. Был голос девочки, но не было самой девочки! Чудеса!

— А загогулины — это не рогульки, а Адгур с Аликом!

Тут же раздался такой смех, что Друг вскочил на ноги и на всякий случай ощетинился.

— Кто там выступает с такими странными разоблачениями? А ну, выходи на свет! — воскликнул Пал Палыч.

Из-за старой, выбеленной солнцем и солёными морскими брызгами ольхи, затесавшейся в компанию молодых эвкалиптов, вышла Нелли. Голова её была опущена, как если бы она ожидала нахлобучки и эта нахлобучка была вполне заслуженной. Но голос её был твёрд и решителен:

— Это я выбила топориком питекантропский рисунок. Но вы не сердитесь на меня. Я же не знала, что так всё выйдет. — Она подняла голову, осмотрела всех по очереди и улыбнулась улыбкой человека, который наконец нашёл в себе силы сознаться в постыдной шалости и теперь ему очень легко.

Все смеялись. Не смеялся Пал Палыч.

— Что ж, придётся, видно, отвергнуть пока теорию о культовом значении угловатого сосуда.

— Пал Палыч! А вы не расстраивайтесь! — воскликнул Миша. — Мы вам и не такое доказательство найдём. Какое скажете, такое и найдём! Мы вам что хочешь докажем.

— Опасные слова я слышу! — ответил Пал Палыч устало. — Как вы думаете, какой урок мы можем извлечь из этого происшествия?

— Нельзя рисовать на стенах пещер? — спросил Адгур.

— Нельзя пускать ребят одних в пещеры — вот к какому выводу пришёл я, — заявил Арсен.

— Не ребят, а девчонок! Вечно они что-нибудь натворят! — возразил Миша.

— Вовсе не девчонки натваривают, а мальчишки! — сказала с вызовом Нелли.

— А кто нарисовал ребус? Я или ты? А ты девчонка. Так что я пришел к такому выводу — никому не верь, одному себе верь. Уж если самые лучшие друзья так поступают… — Почему-то Миша чувствовал себя кровно обиженным, что Нелли морочила этим проклятым ребусом голову и Адгуру, и Алику, и всем остальным.

— А вот мне кажется опасным совсем другое, — сказал Пал Палыч. — Конечно, надо было бы поругать нашу Нелли за её рисунок. Но мы не будем очень строги к ней и примем во внимание, что в то время она была ещё совсем неопытным спелеологом и не знала нашего основного правила: пещера — это памятник прошлого, а памятник прошлого существует не для нас и не для нашего поколения только, а и для тех, кто будет жить сотни и тысячи лет после нас.

— Я только ребят хотела разыграть — Адгура и Алика. Они собирались разыграть прохиндеев, ну, а я — их. И они сами виноваты — зачем оставили меня одну в пещере?