Охотники за Костями

— Ну, она утопилась. Так?

— Лучше сообщить кому-нибудь.

— Сообщим, и нам конец. Мы же стояли тут? Они скажут — мы ее столкнули.

— Но мы не!

— Кому важно. Ведь и спасать не бросались?

— Я не умею плавать!

— И я.

— Тогда надо поднять тревогу.

— Давай.

— Нет, ты.

— Может, просто пойти вниз, сказать: мы ее ищем, но найти не можем.

Тут они замолчали и начали оглядываться. В полутьме маячили матросы, занятые матросскими делами.

— Никто не видел, не слышал.

— Похоже на то. Отлично.

— Не отлично. Так идем вниз? Руками помашем, но молча.

— Как молча? Скажем, нигде ее не нашли.

— Точно, я так и хотел. То есть нигде, особенно у борта и за бортом. Ничего вообще не видели.

Кто-то заорал сзади: — Эй, вы что делаете на палубе?

Капралы обернулись. — Ничего, — сказал они хором.

— Вниз, там и сидите.

Они поспешили исполнить приказ.

* * *

— Три идут к берегу, — сказал щегольски одетый юноша, не сводя глаз с игральных костей (действительно костей, фаланг пальцев). Кости легли на выветренный камень.

Его близняшка стояла, созерцая далекую громаду Замка; ночной ветерок трепал кричаще-пестрые шелка ее одежд.

— Видишь, каково здесь играть? — спросил брат, собрав кости одним взмахом руки. — Скажи, ты хоть отдаленно понимаешь, как яростно я пытался удержать нашу карту в той ужасной игре? До сих пор усталый, голова кружится. Он хотел выкинуть нас, раз за разом. Мне страшно.

— Воистину ты герой, — мурлыкнула она, не оборачиваясь.

— Три идут к берегу. Как… неожиданно. Думаешь, во всем виноват страшный камнепад над островом Отатарал? Я имел в виду, ответственен за того, что встал на путь?

Он выпрямился и двинулся к сестре.

Близнецы стояли на подходящей башне, неподалеку от Малаза, на южном берегу реки. Большинству горожан башня кажется грудой руин, но это иллюзия, поддерживаемая живущим в нижних комнатах колдуном. Колдун сейчас вроде бы спит. Бог и богиня, известные как Опонны, получили верх башни в свое полное распоряжение.

— Вполне возможно, — согласилась она, — но разве не в этом самый смак игры, любимый? — Она показала на залив, что виднелся справа. — Они прибыли, и сейчас среди жалких смертных на бортах идет шевеление. Особенно на "Силанде". А в Замке напротив пробудилось гадючье гнездо. Ночью нам предстоит много работы.

— О да. И тебе и мне. Потяни, подтолкни, потяни, подтолкни. — Он сложил ладони. — Не терпится.

Она резко обернулась: — Можно ли быть уверенным, брат, что мы разгадали всех игроков? Всех-всех? Что, если один сумел скрыться? Всего один… дикий, неожиданный, особо коварный… мы можем попасть в неприятности. Мы можем даже… умереть.

— Проклятый солдат, — фыркнул брат. — Он тянул нашу силу! Какая наглость — отнимать у нас нашу любимую игру! Хочу его крови!

Она улыбнулась во тьме: — Ах, что за пламя в твоих словах. Да будет так. Брось костяшки, загадай его судьбу. Давай. Бросай!

Он уставился на нее, улыбнулся. Рука взметнулась, раскрылась ладонь — кости покатились, стуча и переворачиваясь, и наконец улеглись.

Близнецы одновременно затаили дыхание, склоняясь, спеша посмотреть на итог.

Будь там кто-то, видящий их — он увидел бы на лицах удивление. Нахмуренные лбы, смятение в бессмертных очах… и первые лучи зари явили бы чистый ужас богов.

Этот несуществующий свидетель покачал бы своей головой (или покачала). "Никогда, милые боги, никогда не смешивайтесь со смертными".

* * *

"Гриб и трое друзей играют в пещере. Солтейкен с похищенным мечом. Тогг и Фандерай и проклятые жертвы кораблекрушения…"

Запертый после гадания Скрипача в крошечной каюте "Пенного Волка", Бутыл доделывал куклу, давно лежавшую в кармане. В приказах Адъюнкта никакого смысла — но нет, поправил он себя и криво ухмыльнулся, это не Адъюнкт. Это — все это — исходит от янтарноглазой красотки Т'амбер. "Кто она, во имя Худа? Ладно. Задаю сей вопрос всего в тысячный раз. Но у нее такой взгляд, такие глаза. Знакомый взгляд, как будто она погружается в глубины моего сердца.

Но ей мужчины не нравятся, не так ли?"

Он смотрел на куклу и хмурился все сильнее. — Вы, — зашептал он, — вы знаете, что я вас первый раз вижу? Но вы здесь, и кусок железа в кишках — боги, это должно быть больно. Он все время режет изнутри. Вы, сэр, где-то в Малазе, и она хочет, чтобы я вас нашел. Вот так. Понимаете, целый город, и время дано до зари.

Разумеется, кукла может оказаться полезной, если бедняга появится близко от Бутыла, и маг взглянет ему в глаза и узнает выражение боли, кривящее сейчас неровные кусочки ракушек — лицо куклы. Боль — и старые рубцы на руках. Но таких людей там много, не так ли?

— Мне нужна помощь, — пробормотал солдат.

Сверху раздавались голоса матросов — корабль становился к причалу — и какой-то более низкий звук, доносящийся из самого порта. И он кажется… неприятным.

"Нас предали. Всех нас".

Сзади распахнулась дверь.

Бутыл сомкнул веки.

Голос Адъюнкта: — Мы близко. Верховный Маг готов перекинуть вас туда. Найдите его в моей каюте. Солдат, я надеюсь — вы готовы.

— Так точно, Адъюнкт. — Он повернул голову и попытался в сумраке коридора разглядеть ее лицо. Лишь морщинки, обравшиеся вокруг глаз, выдавали напряжение эмоций. "Отчаяние".

— Не провались, Бутыл.

— Адъюнкт, вероятность против меня…

— Т'амбер говорит, тебе нужно искать помощи. Она сказала: ты знаешь, у кого.

"Т'амбер, женщина с такими странными глазами. Да что такое с ее глазами, черт побери!?" — Кто она, Адъюнкт?

В глазах начальницы мелькнуло что-то вроде симпатии. — Она та… что переросла себя, солдат.

— И вы доверяете ей?

— Доверяю. — Она тихо улыбнулась. — Ты должен знать, хотя ты и молод, что истина открывается при касании друг друга. Всегда.

Нет, он не знал этого. И не понимал. Ничего не понимал. Бутыл со вздохом встал, пряча нескладную куклу под одежду. Она уютно примостилась под левой рукой, рядом с ножом. Ни мундира, ни значков, выдающих в нем солдата Четырнадцатой Армии — отсутствие фетишей заставило его чувствовать себя уязвимым, нагим.

— Как скажете.

Она провела его в каюту, задержавшись у входа. — Иди. Я должна быть на палубе.

Бутыл неуверенно сказал: — Будьте осторожны, Адъюнкт.

Глаза ее чуть расширились. Женщина отвернулась и пошла наверх.