Охотники за пришельцами

— На, — он протянул Дане бутылку, — помогает.

Тот затряс головой, схватился за горло.

— Началось, — шепотом сказал Жутик, — слышь, Шах, кажется, началось!

— Что началось?

— Не мы их отыскали, а они нас поймали.

— Кто?

— Будто не знаешь…

— Ась? — поддержал с лесенки начавшийся разговор дядя Леша. — Что будем делать, ребятки? Видите, что получилось из нашей экскурсии… — На лице его была растерянность.

И все-таки будущий ученый опомнился первым.

— Дядя Леша, а вас здесь уже закрывали? — спросил он.

— Да нет, первый раз…

Кит поднес руку ко лбу.

— Люк мог закрыться автоматически… — забормотал он. — Ведь нас здесь оказалось сразу трое… Реле… Но, может, по чьей-то воле?.. Ежели так… Нет, это ничего еще не значит! И всё-таки… Вот так штука!.. Неужели… А что же еще!.. А что же еще!.. Ну, конечно!.. — Даня уже знал, что это такое, Жутиково бормотание, зато дядя Леша смотрел на топчущегося на одном месте, как шаман, пацана с изумлением и даже со страхом. Он, наверно, думал, что тот из-за захлопнувшейся над ними крышки люка свихнулся.

Беляш вдруг вскинул голову.

— Шах! Ты единственный, кто может нам помочь!

— Я? — не поверил Даня.

— Ну да! — ТЕМ СПОСОБОМ, ты знаешь, каким. Сосредоточься и скажи ИМ, чтобы открыли.

Алкаш подал голос с лесенки:

— Кто теперь нас услышит…

Кит сказал: сосредоточься… А он не может, не может! Мысли его сейчас носятся в голове, как муравьи в муравейнике, куда бросили зажженную бумажку, — не уследишь ни за одной.

Жутику легко говорить "сосредоточься". Он умеет собирать свой мозг в кулак, а ему как это сделать, если, чуть что, он уплывает от задачи в любую сторону, где покойно и приятно…

Кит не сводил с него требовательных глаз.

— Работай, Шах! — сказал он. — Работай!

"Работай" — это сейчас было самое подходящее слово.

— А что говорить?

— Самое обыкновенное — что у тебя сейчас на языке!

Даня поднял голову к потолку, представил кого-то, идущего по асфальтовой дорожке, и "крикнул", не открывая рта:

— Помогите!

Ему показалось, что идущий остановился и повернул голову к пещере.

— Помогите! — еще раз "крикнул" Шах. Он только шевелил губами. — Мы заперты в пещере!

Дядя Леша на лесенке вытаращил глаза на пацанов, занятых каким-то колдовством.

— Теперь прислушайся, — руководил его действиями Кит.

— Ре… — заговорил было дядя Леша, но Жутик остановил его мгновенно вскинутой рукой.

Даня заставил себя слушать. Тишина. В могиле, наверно, такая же. Мертвая. Немигающий свет плафонов. Дурацкие "яблоки" на карликовых деревцах. Густой запах оранжереи, который перехватывает дыхание. Непроницаемая темнота в глубине пещеры. И чей-то голос, раздавшийся прямо в голове:

— Одну минуту…

— Слышишь? — спросил он у Жутика.

— Нет… — ответил тот.

— Кто-то идет к нам.

Шах застыл, ожидая, что голос повторится, застыл и Жутик, глядя на Шаха, и дядя Леша застыл, глядя на замерших и к чему-то прислушивающихся пацанов.

Звуки шагов наверху услышали все. Под ногой подошедшего что-то хрустнуло. Потом бесшумно открылся люк — солнечный луч упал в подземелье, лесенка фосфорически засветилась.

— Здесь кто-то есть? — услышали они мужской голос.

— Есть, есть! — ответил дядя Леша и зажмурился в солнечном луче. Открыл глаза и увидел чьи-то серебряные усы и темные очки. — Есть, как не быть! — И первым полез наверх.

Сверху к нему протянулась рука.

На солнце все чуточку ослепли, но всё равно разглядели спасшего их. Это был пожилой высокий мужчина в белейшем костюме с серебряными, аккуратно подстриженными волосами и усами.

Он тоже разглядывал их: встрепанного, с вылезшей из брюк рубахой, измученного похмельем и страхом дядю Лешу с холщовой сумкой в руке, и двух перепуганных мальчишек. Дядя Леша не к месту улыбался, не зная, что сказать, как объяснить незнакомому человеку, что он с двумя пацанами только что находился в каком-то непонятном подземелье. Шах и Жутик тоже чувствовали себя неважно — может быть, как воришки, вытащенные милиционером из чужого подвала.

Дядя Леша смущенно молол чепуху:

— Вот, значит-понимаешь, какие дела. Чуть, это самое, значит, не застряли. На дворе, понимаешь, день, народ вкалывать идет, а мы, это самое, застряли и, значит, ни с места!

— Вы рукав испачкали, — сказал Белому Жутик, первым пришедший в себя.

Тот посмотрел на свежее пятно на рукаве и ответил странно:

— Ничего, это пройдет. — На открытый люк он не обращал внимания.

— Чуть не застряли — надо же! — трудолюбиво заполнял паузы в разговоре дядя Леша. — Кто бы, думаем, нам помог? А тут, значит-понимаешь, вы, это самое, подоспели.

Белый слушал алкаша, склонив голову набок, а сам поглядывал на ребят. Дядя Леша это заметил и решился на действия. Он опустился на колени, закрыл люк и натянул на него дерн. Пригладил взъерошенную траву и встал, уже смелее глядя на спасителя. Теперь, по его алкашиному понятию, их уже не в чем заподозрить, если бы даже кто и захотел. Скажи незнакомец дяде Леше о люке, он бы, закрыв глаза, завопил на одной ноте: "Где люк? Какой люк? Я его ни в жись не видел!" У них это называется "взять на горло".

Но Белого мало интересовали дяди Лешины заботы. Он, кажется, сразу определил в нем никчёму и больше не обращал на него внимания. Однако, решил объясниться:

— Я проходил по лесу и увидел, что кто-то прошел через заросли этой жгучей травы…

— Крапивы, — подсказал Жутик.

— Да, крапивы. Я подумал, это неспроста, и решил полюбопытствовать. Мне ведь нечего делать, я отдыхаю… И вдруг увидел крышку люка. Крышка люка в лесу? А вдруг там кто-то заперт? И я открыл ее…

— Вот-вот, — поддержал его дядя Леша. — Вы, значит, ее открыли, а мы, значит, тут как тут. Ни в чем, значит-понимаешь, не виноватые, а запертые, понимаешь, как обезьяны…

Белый терпеливо выслушал эту ахинею, потом предложил:

— Что ж мы стоим, давайте выйдем отсюда.

Он пропустил через дорожку, проложенную в крапиве, дядю Лешу, обоих охотников и вышел сам. Жутик достал рогатую палку и расправил помятые стебли.

— Ой, дядя, — удивился он, — пятно-то действительно прошло! — Рукав незнакомца снова сиял белизной, он сам "справился" с грязью, которую подцепил в люке.