Охотники за сокровищами

При одной мысли об этом сердце его сжалось так сильно, что на глазах выступили слезы. Присев на мокрую траву, Джош ткнулся подбородком в согнутые колени.

— Прости, дружище… — голос его дрогнул, — подвел я тебя… и ее тоже…

Опустил голову на руки и разрыдался.

Мобильный телефон Ферн зазвонил, и, уже не впервые за последние недели, пульс ее сразу же подскочил.

Это не он! — сердито одернула она себя.

Так и было. Дисплей сообщил, что звонит мама, и у Ферн возникло искушение притвориться, будто она не слышит. Только тогда звонить будут каждые пять минут — от судьбы не уйти.

— Привет, мам.

— Привет, дорогая. Что поделываешь?

Давно следовало привыкнуть к нервным расспросам матери, но к своим двадцати восьми Ферн порядком устала от них. Ей хотелось сказать: «Я решила раздеться догола и исполнить канкан в "Мулен Руж"».

— Сейчас пойду в Лувр, а после него пообедаю и на Эйфелеву башню.

— Но она же ужасно высокая?

— Мама, ну что ты в самом деле! Не свалюсь я с нее, не волнуйся!

— Ну ладно, только будь осторожна.

Куда уж больше! Она и так слишком осторожна…

— Но во сколько приблизительно ты будешь на Эйфелевой башне?

Мама, похоже, вышла на новый уровень наблюдения. После прыжка Ферн с крана слежка за ней стала просто невыносимой.

— Зачем тебе это знать?

Мать кашлянула.

— Ну… просто мне хотелось бы знать, где ты. Особенно когда ты так далеко от дома.

— Я планирую быть там около двух. Удовлетворена?

Мама довольно хмыкнула в трубку.

— Замечательно, дорогая. И не забудь нам позвонить, если у тебя появятся новости.

— Пока, мам. Привет папе.

У нее появятся новости? Просто смехотворно!

Словно она маленькая девочка, отправленная на каникулы. Хорошо, что она догадалась уехать. По крайне мере теперь понятно, что Джош находит в бродячей жизни. Другие места, новые впечатления…

Она отправилась в Лувр, чьи залы оказались восхитительно прохладными по сравнению с раскаленными июльским солнцем улицами. После проигрыша в гонке, лишившись призовых денег, Ферн так переживала, что сняла со счетов все свои сбережения и передала пять тысяч фонду исследования лейкемии. У нее даже кое-что осталось, чтобы промотать.

В какой-то момент она оказалась перед Моной Лизой. Та улыбалась несказанно самодовольно. Ферн уперла руки в бока, вздернула брови.

«Выглядишь ты непередаваемо довольной, сидишь там, счастливая и удовлетворенная. В чем твой секрет? — молчаливо вопросила Ферн. Что ты знаешь такое, чего не знаю я?»

Горизонт тонул в легкой дымке. Ферн вглядывалась вдаль сквозь сетку с широкими ячейками — мера безопасности, на случай если кто-то из экскурсантов решит более внимательно разглядеть Париж. Как красиво тут, спокойно и мирно. Видна Триумфальная арка, Машины снуют внизу, словно рой потревоженных насекомых. Вон там Сена, величественно огибающая этот прекрасный, романтический город.

У нее вырвался тяжелый вздох. Неприятно здесь одной. Но приходится. Вцепившись пальцами в сетку, Ферн пыталась обуздать нахлынувшие эмоции. И внезапно замерла — шею сзади начало покалывать, словно… Она напряглась. Шум города неожиданно стих. Пара теплых, сильных рук легла ей на талию. Кожа под ними, чувствительная даже сквозь ткань майки, словно загорелась. Разряд электричества пронзил ее с головы до ног, когда Джош наклонился достаточно близко и она ощутила биение его сердца.

Свадебная церемония закончилась, и Джош увлек ее в дальний уголок, поцеловал золотую полоску на безымянном пальце ее левой руки.

— Внутри есть еще одно обещание. Надпись.

Глаза Ферн расширились. И ведь ни слова не сказал! Типичный Джош — ни дня без сюрпризов.

— Внутри кольца? Я ничего не видела.

Он ухмыльнулся.

— Всегда читай написанное мелким шрифтом, помнишь?

Ферн хлопнула его по руке, чтобы не слишком резвился.

— Все произошло так быстро, что у меня не было времени посмотреть, а снимать его я не хочу. Что там написано?

Он сразу посерьезнел.

— Навечно в моем сердце.