Охра
Шрифт:
– Мам, но ведь ты родилась после блокады.
Как истинная петербурженка, Софочка даже бровью не повела и залпом выпила чашку.
#
– И у меня будут крылья! Слышишь, мать? Не жените! Не дамся! Отращу крылья и каааак улечу! Будете знать!
Крыша кололась стыками листов и отдавала тепло, собранное за день. Летчик отряхивался после голубиного помета и запаха крыс, но нельзя было прочувствовать петербуржскую романтику, не пройдя мимо пары птичьих трупов и двух сотен паутин.
Он вдохнул полной грудью. Вдалеке, над Исакиевским собором, блестел закат.
– Летите, я догоню!, – крикнула она, когда села на ограду крыши.
Летчик тряхнул кудрявой головой. Почудилось? Он слышал о птицах, умеющих говорить с людьми и даже поющих на человеческом, но то были пыльные легенды о сиринах, алконостах и гамаюнах, что даже уже не проходили в школе.
– Верно, сон, – подумал он и ущипнул себя за локоть. Заболело.
– Простите, я потревожила вас, – Она улыбнулась. Она смотрела прямо ему в глаза.
У неё была необычная для птицы фигура. Летчик думал, что птицы все круглые, как яблочки, а у девушки-птицы прослеживалась талия и очень красивые плечи. Она порхала ресницами, как крыльями, и блестела серебристыми глазами. Девушка-птица вытянула одно крыло и раскрыла белоснежные перья веером.
– Вам нравится?
– Да, – выдохнул летчик и пересел чуть ближе.
– Кто вы?, – Девушка-птица кокетливо повертела головой.
– Человек.
Она вскрикнула и отпорхнула назад.
– Подожди! Стой! Я не совсем человек, точнее.. Это не надолго. Я скоро получу крылья и буду летать, как птица.
– Как птица? Но зачем? Люди созданы людьми, а птицы – птицами. Кто хочет, чтобы было иначе?
– Я хочу. Слышала про Икара?
– Человек, который разбился, упав с высоты?
– Да, но он взлетел к солнцу и был выше всех людей. Он летел. Летел! Это стоит всей жизни.
Она спрыгнула на крышу и села рядом с летчиком. Так близко, что он мог почувствовать ароматы ладана и морского ветра.
– Я не понимаю, – грустно сказала она и положила голову на плечо летчику. Он напряг мышцы.
– Конечно, ты ведь птица с рождения.
– Ты говоришь красиво. Какой ты человек?
– Мои знакомые сказали бы, что я плохой человек.
– Почему?
– Я много мечтаю. Можно сказать, я последний романтик. Многие мне завидуют.
– Почему?
– Потому что я красив и хорош собой, а они вынуждены влачить жалкие обычные жизни, жениться, копить на квартиру, заводить детей. Нет в них романтики, нет острого ума, не полёта мысли. Только я умею мечтать по крупному.
Она вскочила и встала перед ним, едва коснувшись его носом.
– Ты – лучший человек из всех, которых я знаю!
– И многих ли ты знаешь?
– Только тебя.
– Тогда как ты можешь судить?
– Ты сказал, что получишь крылья скоро. Наверное, не просто так. И ты умеешь мечтать. Я тоже умею мечтать!
Птица надулась в ожидании, что летчик спросит про её мечты. Но летчик смотрел вниз. С крыши виднелись столики кафе. Там горел свет и, вероятно, сновала меж столиков уставшая, пропахшая перегаром, потом и сигаретами, Мэри. Она казалась летчику приземленной, отвратительной
хищницей.– Ха, – спустя время ответил летчик, – Забавно. Научишь меня летать?
Птица грустно опустила голову.
– Я не знаю, как учить. Возможно, ворон знает.
– Ворон?
– Да. Он старее Санкт-Петербурга. Хочешь, я отведу тебя к нему?
– Хочу. Ты будешь со мной?
– Он совсем не страшный.
– Я не про это. Давай вместе улетим на юг? Я умею летать и ты умеешь. У нас много общего.
– Я не знаю, можно ли мне быть с человеком. И ты даже не спросил, о чём я мечтаю.
– Решайся! Все будет здорово.
Он подхватил птицу на руки и начал кружить. Она была такой легкой, такой воздушной! От неё пахло лугами и горами, пряным вечером, знойным рассветом, югом, звездами и бесконечной, самой прекрасной вселенной из всех существующих – нашей. Летчик кружил девушку-птицу и кружил.
– Как тебя зовут?
– Охра. А тебя?
– Летчик.
– Это твое имя?, – удивилась птица.
– Нет, это моя профессия.
– Я буду звать тебя Гришей.
Летчик внимательно посмотрел на Охру. Он поставил её на крышу и опустился на одно колено.
– О прекраснейшая!
Охра сделала реверанс.
– Ты первая, кто назвал меня человеческим именем. И я всегда буду предан тебе!
Охра взяла его руку, притянула летчика к себе и поцеловала. Но тут же отшатнулась и начала тереть язык, будто съела что-то дурное и нечистое.
– Что такое?, – опешил он.
– Ты… ел птицу?, – она в ужасе смотрела на него, как на зверя, изверга, тирана и дьявола.
– Нет… Это мама. Я вас познакомлю. Она иногда… Она ест. Но я не такой!, – воскликнул он и подпрыгнул к ней, расцеловывая крылья по перышку, – Прости меня.
Она скривилась, но простила.
– Когда ты возьмешь меня с собой?, – смотрел на неё жалостливо лётчик, будто ни секунды не смог бы прожить без любимой.
– Мне нужно спросить ворона. Но я вернусь, я вернусь завтра же, клянусь! Мой дорогой новый человек.
Охра поцеловала Гришу в щеку и оглянулась на закат.
– Мне пора. Не теряй!
Не услышав ответа, она улетела. Летчик, ослепленный новой мечтой, сел на крышу и глубоко вздохнул.
– Ох-ра! Как восторг и прекрасная богиня солнца. Охра! Ты мое спасение из мира зависти, лицемерия и похоти. Охра.
2 глава. Овца, носившая золотое руно, не была богата.
Марина была хорошей плохой сестрой – заботливой до назойливости и одинокой во всех отношениях. Она молодилась, хотя была старше летчика. Но вела себя, как ребенок – капризничала, кричала и била посуду.
Марина жила прошлым. Эпохой, когда училась в театральном, сдавала экзамены, репетировала этюды, флиртовала с однокурсниками. Один ей запомнился особенно – он вился хвостом за Мариной, был влюблен и глуп. Потом Игорь поумнел, оставил Марину в покое, женился и завел много детей. Марина считала, что больше одного – много, и никогда не понимала в этом вопросе собственную мать.