Охватить Все. Книга 1

– Это плата?.. – спросил её.

– Да – она дрожала мелкой дрожью, - я хочу тебе платить, мне никогда не было так хорошо и так свободно, нравится безумно, Елисей, а тебе?..

– И мне. Ты только не перегори, бывает, когда сразу много…

Мария промолчала, просто села на него, и…

Лежали оба на земле, смотрели в небо молча. Зарницы освещали их тела нагие, и не было стыда, стеснения, не было скованности, была раскованность, слияние с природой, с игрой зарниц, друг с другом.

– Пора одеваться, Елисей, уже утро.

– Пора… - он наклонился к ней, обнял, мило улыбнулся, - мокрая-я.

Мария засмеялась:

– Не растаю. Завтра не ты работаешь, придёшь сюда?..

– Приду, и буду ждать тебя всю ночь. Кстати, я с сегодняшнего дня дежурить на станции буду. Татьяна идёт в отпуск, я за неё. Послезавтра в ночь, я с кондуктором договорюсь, не поедешь, вся ночь наша будет. Ты, Мария, бери, пока идёт тебе, не часто такие моменты в жизни возникают, днём сегодняшним живи, днём счастья, пока возможность есть. Если плохо станет, говори, в любом случае, я помогу тебе, - он посмотрел на часы, было пять часов утра, повернулся к ней, не позволяя подниматься, - ещё разок, изголодался я по женской ласке… у нас ещё есть целый час.

– ----------------------

Цвела Мария всеми красками природы, в глазах горел огонь, улыбка не сходила с уст. Она не верила, что так бывает, что в жизни так возможно. Всё это время она, будто в полёте вечном находилась. Изменилось всё – походка, манера говорить, движенье, за внешностью уход, прежде, как идти куда-то, перед зеркалом крутилась, как девчонка, наводила марафет, себе казаться стала не просто женщиной, красавицей, не ходила, а летала. Её не узнавали, даже в весе сбросила. За неделю Елисей её преобразил и при этом ничего конкретного не делал. Он показал ей, подарил свободу и не от кого-то, освободил от самой себя, от любых стереотипов, зависимости вечной, от непреложности судьбы, подарил надежду, уверенность, раскованность, любовь.

Где-то глубоко в душе Мария понимала, что всё не вечно и кончится, рассеется туман, но понимала и другое, конкретно то, что она стала другой и это непреложно. Сейчас она хотела одного, чтобы её муж никогда из лесу не вернулся, понимала, что при возвращении прервётся её медовый месяц с Елисеем. Она думать не хотела, представляя, что произойдёт. Говорила Елисею, но он… или такой бесстрашный, или опасности не понимает. Он просто отвечал, что всё он понимает и даже знает, но отшучивался:

– Не я и ты вовлечены, Мария, так что пробьёмся.

– Кто ещё?.. ты от меня что-то скрываешь, - уже ревновала она…

Он только смеялся, понимая, что всё равно Мария не поймёт.

– Не знаю, всё от ситуации зависит.

Они встречались каждый день, разговаривали ни о чём, наслаждались близостью и ласками друг друга, поистине, медовый месяц!.. или неделя.

Главное, что Марию удивляло, что, находясь в грехе, ведь замужем она, стыда не ощущала. Елисей ей говорил, предостерегал, чтобы она на землю опустилась, а то падать будет больно, но она не слушала его, не понимала. Вот и сейчас они сидели на своём уже излюбленном месте и просто молчали и говорили ни о чём.

– Завтра не приду.

– Почему?

– Муж из лесу приходит, - немного помолчала, - он ведь всё узнает?..

– Узнает, - как эхо ответил Елисей, думая о чём-то своём, повернулся к ней, глядя на её сиянье глаз, улыбнулся, - у тебя всё на лице написано.

– И что будет?

– Посмотрим…

– Он тебя убьёт…- вдруг заплакала Мария.

– Не убьёт. Ты вот что, перестань о грустном, в любом случае определится всё, а пока!.. нам хорошо сегодня, я же говорил, бери то, что идёт, пока есть возможность и есть что брать. – улыбнулся – убивать то завтра будут, а сегодня я пока живой.

Он заключил её в свои объятья и уронил на землю, понимал, что трагедия не в её муже для неё, а в ней самой. Пока она живёт порывом Елисея, его жизнью, доверилась ему, но уже завтра, по-видимому, всё может глобально измениться, но знал и то, что нет ей пути обратно, она только сейчас становилась женщиной, себя осознающей.

Её мужа не боялся Елисей, считал его виновным в том, что происходит, нельзя в женщине видеть только самку, надо хоть иногда вниманье уделять. Более того, глядя на Марию, на изменения её, понимал, что после взрыва негодования, он испугается жестокости и наглости своей, и точно начнёт выкручиваться, извиняться и…Он знал немного её мужа, и разбирался хорошо в такого типа людях. Такие люди и жён своих гоняют только, чтобы трусость и неуверенность свои прикрыть, создать в своих глазах значимость.

В деревне всё затихло, атмосфера будто звенела напряженьем. Никто не осуждал, не хвалил и не ругал, даже сплетен не слышно было, все просто ждали представленья, как зрители в театре драмы. Все делали вид, что ничего не знают, только соседка Елисея, женщина лет сорока пяти, которую в деревне называли радиорубка, предостерегала:

– Ох, Елисей!.. хороший ты мужик, была бы помоложе… но смотри, доиграешься…

– Скучно мне тёть Маш – отвечал ей Елисей.

– Любо глядеть, какой стал… тебя вон в депутаты выдвинуть хотят, в поселковом предлагали. А чё?.. и умом, и статью, и характером хорош…

– А что изменилось?

– Ты смотри, сколько баб хороших, одиноких. Тебя чё к замужним тянет?.. вон Татьяна, - рукой махнула, - красива, хороша, глаз с тебя не сводит, - загорелась вдруг, - давай сосватаю?

Улыбнулся Елисей:

– Подумаю… Только вроде как опять в разнос пошёл…

– Прибьют когда-нибудь, разносчик.

– Давай так, тёть Маш, пойду в разнос, это когда и сам не знаю, будет что и как, а там посмотрим. Все выявят себя по всей программе.

Про соседку много чего в деревне говорили, но Елисею нравилась она за дерзость и прямолинейность. Эта прямолинейность и пугала многих, иногда боком выходила, потому и не любили. Вроде и сплетничала как бы, но преподнести могла со смаком и творческим подходом. Кто творчества не понимал, её боялся, как огня, но тётя Маша всё равно всегда всё знала обо всех. Зная её талант, Елисей всегда мог себя преподнести так, что вроде, как и виноват, а молодец, или она к нему была неравнодушна, он будоражил своим альтруистическим авантюризмом память и никогда не обижался.

Пьянея с каждым днём всё больше, Мария верить не хотела, что похмелье неизбежно… Это понимал и Елисей, поэтому знал меру. Конечно, его мера была с мерой Марии несравнима, и потому он её щадил, но для неё всё равно, как выйти от воздержания большого, сколько не дают, всё мало, вот и сегодня, будто последний раз… насытиться не могут.

– Как быстро неделя пролетела, Елисей. Почему так?.. несправедливо в жизни.

– Не знаю - ответил Елисей, - наверное, потому, что мы жить ещё не научились.

– А когда научимся?

– Когда поймём, что люди мы и что живём, наверное.

– И когда?.. – не унималась Маша.

– Когда до старости доживём, вот тогда научимся… - улыбнулся Елисей, - если доживём, конечно.

– Ты интересный, я тебя не понимаю, но милый и хороший.

– Ты заявленье написала?.. Я поеду на неделе, договорюсь, куплю билеты. Сам раньше уеду на пару дней, подожду в городе, есть где, а вы потом приедете и!.. прощай Урал – улыбнулся, - вот тогда начнётся наш медовый месяц.