Охвен. Аунуксиста

— Ложись! — внезапно для себя прокричал карел. Это было неожиданно: Вейко рухнул, как подкошенный, один из нападавших, тот, что с мечом, чуть не лишился оружия от прозвучавшего, как удар хлыста по жирному боку хряка, крика, второй сильно вздрогнул всем телом, подпрыгнув на месте. Охвен, развивая успех, ударил шестом по голове. Если бы он ударил себя, или Вейко, то, вне всякого сомнения, достиг бы успеха: лежал бы, блаженно улыбаясь, и рассматривал темноту до следующего утра.

Но незнакомец, о чью голову раскололся на части и разлетелся по округе сосновый дрын, только встряхнул волосами и заорал, как медведь на ускользнувшего между лап лосося. Потом он без всякого перерыва дал пинка изумленному отползающему Вейко и посмотрел прямо в глаза Охвену.

В его взгляде не было ни злобы, ни раздражения, только какая-то непонятная радость. Охвен замер, как лягушка под взглядом ужа. Где-то позади с громким плеском упало в воду тело друга по побегу. Этот звук позволил хоть немного прийти в себя, поэтому Охвен начал пятиться назад, но ненадолго — второй человек резко выбросил вперед странный сверток, и карела со всех сторон опутала почти рыболовная, но гораздо толще, сеть.

Охвен попытался сбросить с себя эту напасть, но безуспешно. Падая навзничь, теряя равновесие, он успел заметить, что Вейко не утонул, а, хватая широко открытым ртом воздух, пытается подплыть к берегу.

— Плыви, Вейко! — закричал он изо всех оставшихся сил. — Убегай! Спасайся! Моим все расскажи!

Его легко подняли за ячейки сети и понесли к судну. Незнакомые бородатые люди собирались отходить на своем дракаре. Да! Это был именно дракар! А люди, пересмеивающиеся между собой, были ужасные и жестокие викинги. Кто-то из них, вооружившись копьями и луками пошли на берег, высматривая ускользнувшего ижора.

Но Вейко в это время был у них под носом. Дрожа от холода, он держался за носовой киль дракара, моля бога, чтобы не загнуться до отхода судна.

Когда, оглушенный пинком, он отлетел в воду, то первой мыслью было выбраться на берег. Но тут до его слуха опять донесся отчаянный вопль Охвена, и он нырнул. Решение плыть под водой пришло само по себе. К тому же, выгребая против течения Невы, он похвалил сам себя: просто так его не оставят в покое, будут искать — и в первую очередь по течению. Вейко плыл, что хватало сил, пока, к счастью, довольно быстро не увидел смутную громаду подводного борта дракара. Он вынырнул и, сдержанно отдышавшись, стал перебираться ближе к берегу. Течение все время прижимало его к судну, поэтому без особых проблем он остановился, держась рукой за киль и ощущая под ногами илистое дно. Вот тут-то и навалился холод.

В это время вернулись викинги, не обнаружившие тела ижора.

— Драммар, — сказала, пожав плечами предводитель, и они, забравшись на дракар, начали слаженно работать веслами, отталкиваясь ото дна, чтобы вывести судно на глубину.

Когда ладья с неприятелями отошла от берега и развернулась по течению, Вейко выполз сквозь ближайшие кусты на поливаемую мелким дождиком сушу. Его трясла крупная дрожь, хотелось не просто плакать, хотелось выть. Но он не стал разводить костер и греться, размазывая слезы и сопли по щекам. Он бросился вдоль Невы, на ходу доставая из непромокаемого заплечного мешка свою драгоценность — свирель.

Охвен лежал в самом носу дракара, освобожденный от сети, но удрученный кожаным ошейником с крепившимся к нему поводком. Можно было внезапно броситься в воду, но это было равнозначно самоубийству через повешение: ножа и топора его лишили, едва только освободили из тенет. Охвен лежал, поджав под себя ноги, и горько плакал, сотрясаясь от попыток сдержать рыдания. Он понял, что сидя на привязи, как собака, он обречен на ужасную долю раба. Судьба уготовала ему такую горькую участь, что не хотелось жить. Но умирать тоже не хотелось.

Внезапно сквозь шелест дождя он услышал мелодию, слабо раздающуюся с берега. Охвен поднял голову. Зашевелились и викинги, пихая друг друга в бока. Музыка то пропадала, словно источник временами перекрывался какими-то препятствиями, то слегка усиливалась. Карел узнал свирель и сразу понял все: Вейко дарил ему на прощание песню, которую обещал сыграть по окончанию их путешествия. Слезы потекли по щекам пуще прежнего.

«Прощай друг Вейко, прощай матушка, прощай отец, прощай сестры, прощай друзья — приятели, прощай хитрый пес Карай, прощай дом, прощай Родина!» — пела, захлебываясь свирель.

Часть 2 1

Тот кошмар, в который обернулся Охвену поход на осеннюю ярмарку, усугубляло странное недомогание: кружилась голова, рождались постоянные позывы к тошноте до спазмов в желудке. Он решил, что умирает в неволе, как когда-то в детстве умер речной рак, которого пытался приручить: держал его в кадке с чистой водой, бросал ему мелких рыбешек и кусочки мяса, но тщетно — тот откинул клешни.

Первую ночь ему пришлось, как и всем, провести на море. Мерное покачивание усыпило большую часть викингов, но Охвену было тяжело: стараясь оказаться незамеченным, он выплескивал из своего желудка сначала остатки своего завтрака, потом воду, потом воздух и желудочный сок. Дурнота не проходила, накатываясь волнами: тяжело было шевельнуть рукой и ногой, на губах образовалась корка то ли засохшей слюны, то ли пены. Охвен был бы рад, если бы Бог поскорее взял его душу к себе.

Еды ему не давали, впрочем, питья тоже. Охвена это не удивляло, лишь только странно было, зачем же его запихнули в эту ладью, если никто не обращает на него внимания. Могли бы убить сразу на берегу, не канителясь.

Однако к исходу второго дня они внезапно пристали к песчаному берегу. Викинги, смеясь во все горло, стали выбираться на сушу. Охвена не оставили в одиночестве: чья-то рука, швырнула его через борт прямо в равнодушные холодные и на диво соленые волны. Охвен, побарахтавшись на мелководье, внезапно обнаружил, что ему стало несколько лучше. Во всяком случае, позывы тошноты куда-то делись, уступив место дикой жажде.

На карачках выбравшись на берег, он обнаружил, что у леса уже горит огромный костер. Кто-то дернул его за поводок, поторапливая двигаться. У огня ему бросили под ноги что-то. И когда он поднял это, то крепкий пинок отправил его к большому камню. Здесь Охвену удалось посмотреть, чем же его осчастливили: старое облезлое одеяло и кожаная фляга с водой. Жидкость мгновенно была выпита и это, как ни странно подняло настроение. На него снова никто не обращал внимания, поэтому он снял и старательно выжал промокшую одежду, завернувшись в одеяло.

Викинги продолжали хохотать. Видимо, это было одним из их любимых занятий в походе. Запах доброй еды заставил пустой, как карман пьяницы, желудок Охвена запеть на разные голоса. Он подумал, что при специальной тренировке, можно, наверно, выучить какую-нибудь простенькую песенку и развлекать себя в ожидании пищи.

Кто-то бросил ему прямо в песок кусок вареной рыбины, скорее всего, судака. Охвен не стал поднимать пищу, он кинул в ответ пустую флягу, норовя попасть в человека. Викинги опять захохотали и рядом с облепленным песчинками хвостом упала другая фляга, потяжелее. Стало быть, с водой.