Океан. Выпуск тринадцатый

Вдруг буксирный трос лопнул, и «Дивонис» так зарылся носом в воду, что волна захлестнула даже верх рулевой рубки. Польский траулер исчез с горизонта. Я подхватил выброску и выскочил на палубу. «Дивонис» развернулся и пошел на сближение с поляками.

Еще три раза обрывался буксирный трос, и мы трижды возвращались назад, снова и снова беря траулер на буксир.

А шторм все крепчал.

ШХЕРЫ

После всего, что произошло на палубе, Винце почувствовал, что морская болезнь оставила его в покое. Качка усиливалась, но комок в горле исчез, и очень захотелось есть. Винце вспомнил, что в его спортивной сумке были хлеб и колбаса. Но сумка осталась на камбузе, а Винце сидел под замком в каюте капитана. За стеклом иллюминатора катились мутные серо-зеленые волны, и свет начинающегося дня с трудом проникал сквозь их толщу.

Когда я, улучив свободную минутку, заскочил навестить друга, Винце даже не повернул головы. Стоял у иллюминатора злой и взъерошенный.

— Скучаешь? — спросил я.

— Давно завтракать пора, — пробурчал Винце, — а ты бездельничаешь…

— Завтрака сегодня не будет, Винцентас. Обеда тоже. Аврал. А я…

Он оборвал меня на полуслове:

— А еще хвастал: флот… морской порядок… Базар тут у вас, а не порядок.

Я смекнул, что Винце перестал мучиться морской болезнью и теперь затосковал от безделья. Вот и придирается. Лучшее средство от этой «болезни» — труд. Но какое занятие придумать для Винце? Чем его занять?

— Пошли.

Я взял его за руку и повел по коридору к каюте с надписью на двери: «Посторонним вход воспрещен». Винце прочел и уже без прежней обиды взглянул на меня.

— Аврал, — повторил я. — Вся команда с ног сбилась. Нужно помочь Владасу. Он один не успевает. А еще после такой купели.

— Надо так надо. В чем вопрос? — сказал Винце. — А сумею ли я?

Владас сидел в радиорубке и работал ключом. В помощнике он, конечно же, не нуждался. Но я незаметно подморгнул ему, и Владас понял, что от него требуется.

— Бездельничаешь, камбузный «заяц»? — вроде как с укором буркнул Владас. — А мне тут хоть вторую пару ушей одалживай. Совсем запарился… Слушай эфир! — Он сунул Винце запасные наушники и, показав, как их следует надевать, снова застучал ключом.

И тут я сообразил, что Владас передает в эфир сигнал бедствия SOS.

Наш капитан не сразу решился на эту крайнюю меру. Вначале он рассчитывал, что шторм скоро выдохнется и «Дивонис» самостоятельно отбуксирует аварийный траулер в безопасное место. Но циклон все еще набирал силу, и разъяренная стихия погнала два связанные буксирным тросом судна к шхерам. Вот тогда Юргутис и приказал Владасу садиться к радиопередатчику.

Шхеры стояли перед моим мысленным взором. Я увидел их через плечо капитана в лоции Балтийского моря, над которой в рулевой рубке склонились Юргутис и Крюков. Лоция — настольная книга мореплавателей. Даже опытнейшие капитаны не имеют права, да и не смеют идти без нее в открытое море или океан. В ней расписано все, что судно может встретить в плавании: острова, мели, заливы, подводные скалы, камни, даже когда-то затонувшие корабли. Имея на корабле морскую карту, компас и лоцию, капитан или штурман, образно говоря, могут вести судно даже с закрытыми глазами.

Шхеры — это ощетинившиеся острыми выступами и валунами, утыканные скалистыми островками и полуостровками прибрежные районы моря, которые даже при полном штиле суда проходят только в сопровождении опытнейших лоцманов. Попасть в район шхер в штормовую погоду — почти верная гибель любому судну. Поэтому и маленькие рыбацкие суда, и океанские лайнеры всячески их остерегаются, стараются обойти стороной… А нас циклон нес именно к ощерившимся хищными клыками шхерам…

Под палубой стучал, время от времени взвывая от перенапряжения, двигатель траулера. Но «Дивонис» почти не двигался вперед. А в те моменты, когда волна поднимала корму над водой и винт со свистом рвал воздух, разъяренное море бросало оба траулера все ближе и ближе к берегу.

Владас автоматически работал ключом радиопередатчика. Натренированные пальцы непроизвольно выстукивали знаки азбуки Морзе, а Винце внимательно прислушивался к характерному потрескиванию в наушниках.

— Ваши координаты? — вдруг послышался в них чей-то спокойный отчетливый голос.

Винце молниеносно сорвал наушники и протянул Владасу. Матрос прислушался к голосу и поднял на Винце посветлевший взгляд:

— Матрос Юргутис!

Винце не сразу смекнул, что обращение Владаса адресовано именно ему. А поняв, вытянулся, как настоящий матрос перед капитаном.

— Жми в рулевую рубку, матрос Юргутис! — приказал Владас. — Принесешь новейшие координаты «Дивониса». Поторапливайся!

А Винце — ни с места. Как застыл напротив Владаса, так и стоял.

— Кому сказано?! — прикрикнул Владас и, уже не обращая внимания на Винце, прильнул к микрофону. — Говорит траулер № 2429. Говорит траулер № 2429. Слышите меня, «Рамбинас»? Сейчас сообщу координаты…

— Жду, — ответил радист аварийно-спасательного буксира «Рамбинас». — Что у вас случилось?

Винце не расслышал, что ответил Владас. Переборов свой страх перед новой встречей с дядей Витаутасом, он бросился выполнять приказание.

ОПЯТЬ КАРТОШКА

Нового нагоняя Винце страшился напрасно. В тот момент, когда он прибежал в рулевую рубку за координатами «Дивониса», капитан спускался по отвесному трапу в машинное отделение.

Запарившийся «дед» хлопотал у двигателя, а его помощник Феликсас пошатывался, как былинка на ветру. Совсем выдохся Вагнорюс от качки, но стармех не разрешал ему отлеживаться, поднял с койки и всучил ему в дрожащие руки масленку. От морской болезни, как и от тоски по земле, лечит только труд…

— Больше выжать ничего не можешь? — спросил капитан «деда».

Валужис развел руками.

— Нас постепенно сносит на шхеры, — объяснил капитан. — Надо что-нибудь придумать, «дед».

— Машина — не человек, — вздохнул Валужис. — Это только человечьи силы беспредельны. А техника что, металл…

Бледной тенью подошел к ним Вагнорюс, прислушался. «Дед» пересыпал свою скороговорку афоризмами собственного сочинения. Капитан хмурился.

— Ограничитель… — икнув, сказал Феликсас.

Капитан и Валужис переглянулись. Смысл сказанного будто озарил их. Старик хлопнул себя ладонью по лысине.

Любой новый двигатель имеет два предела мощности. В начальный период эксплуатации на двигателе стоит ограничитель, и пока механизм не отработает положенного времени и его детали еще как следует не притрутся, разрешается достигать лишь первого предела. Впоследствии, когда все детали приработаются одна к другой, разрешается снимать ограничитель и пускать двигатель на полную мощность. Наш «Дивонис» был только что получен с завода, и ему еще долго предстояло работать с ограничителем…