Океанский патруль. Книга 2

Уже с неделю стояли на базе. Готовился массированный торпедный удар с моря и воздуха по каравану немецких транспортов, который находился на пути к Вадсе, и накануне операции командам катеров дали целые сутки отдыха. Раньше молодого боцмана мало тянуло на берег, ему нравилось проводить свободное время на базе. Играл в футбол, бегал на лыжах, читал или просто забирался, если было тепло, в сопки и, лежа на спине, подолгу смотрел в небо. А теперь он старался не пропускать ни одного увольнения, сам просился у Никольского отпустить его на берег.

И старший лейтенант, выписывая увольнительную, однажды сказал ему недовольно:

— Я вот тебя отпускаю, а ты болтаешься где-то!

— Я не болтаюсь.

— Но и дома тоже не бываешь.

— Откуда вы знаете, товарищ старший лейтенант?

— В госпиталь ходил к приятелю, а там и отец твой лежит.

— Отец? — испугался Сережка.

— Вот видишь, — с укоризной сказал Никольский, — ты даже не знал этого… Стыдно! Он мне и сказал: что же, мол, сын дома не бывает?..

В госпитале, куда прибежал Сережка, ответили, что Рябинин уже выписался — ранение было легкое. Тогда, сев на междурейсовый пароход, он отправился прямо домой. Отец, как всегда, не спрашивая «кто?», сам открыл ему дверь, держа одну руку на перевязи.

— Сначала отдышись, — посоветовал он сыну, когда тот прерывающимся голосом стал что-то ему говорить.

Матери не было. Примятый диван, на котором лежал отец, был весь обложен книгами.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Сережка, придвигая стул поближе к дивану.

— Кто тебе сказал?

— Ну, все-таки… рука.

— Лишь бы не сердце.

Помолчали. Отец взял раскрытую книгу, вынул из-за уха остро, по-штурмански заточенный карандаш.

— Тебе письмо, — сказал он.

— Мне? — Сережка задумался: «От кого?»

Захлопнув книгу, отец покопался здоровой рукой в кармане:

— Кажется, здесь… Вот оно, держи!

«Сережа, — писала Анфиса, — вы не приходите несколько дней, и я беспокоюсь. Не может быть, чтобы я обидела вас чем-нибудь. Приходите, пожалуйста, сразу как вас отпустят. Приходите, а то мне очень тревожно за вас…»

— Что так быстро прочел?

— Да уже все, — покраснел Сережка, раздумывая: «Спросит — от кого или не спросит?»

— Коротко тебе пишут, — улыбнулся отец, иронически посмотрев на сына. — И притом, — добавил не сразу, — пусть лучше пишут на полевую почту, а то мать твоя, сам знаешь, как ревниво к тебе относится… Дай-ка спичку!

«Он все-таки понял, что от девушки», — решил Сережка, давая отцу прикурить, и как можно беззаботнее ответил:

— Это от одной… вместе в школе за партой сидели.

— Наверное, соврал! — спокойно и даже безобидно сказал отец. — Про школу-то. А впрочем, твое дело!..

— Я не хотел врать, папа, но…

— Да, вот именно. Лучше помолчи.

— Ты никогда не хочешь меня выслушать. Отец хрипло рассмеялся — смех был невеселый.

— Ладно, — примирительно сказал он, — знаю, почему ты меня в прошлый раз о садах расспрашивал… Сразу так и видно, что письмо это под яблоней писалось!

На конверте синел жирный штамп Мурманского почтового отделения.

— А-а, ладно! — раздраженно сказал Сережка. — Ты сегодня, я вижу, не в духе. И я пришел не за тем, чтобы пререкаться с тобой целый вечер!

— Легче… легче греби, — пригрозил отец, — а то, смотри, весла поломаешь.

— Наваливаться не собираюсь, но и табанить перед тобой не буду. Это только мать на цыпочках перед тобой бегает.

Отец рассмеялся снова, на этот раз веселее:

— Молодо-зелено… Смотри, вот я навалюсь — плохо тебе будет. — И вдруг оборвал: — Ну, хватит, рассказывай! Вон тут в газете опять сводка: торпедными катерами Северного флота потоплены такие-то и такие-то… Это, случайно, не вы?

— Нет, мы скоро пойдем. Дымовых шашек нагрузились — видно, много огня встретим!

Отец громко выдохнул воздух:

— Хе!.. Никольскому вашему можно довериться, он свое дело отлично знает.

— Это верно, — согласился Сережка и взглянул на часы.

— А я тебя не держу, — неожиданно сказал отец. — Можешь идти, коли ждут.

— Не ждут, но… все-таки. Ты, папа, не рассердишься, если пойду? Ночевать дома буду.

Отец поправил на руке косынку, спросил:

— Может, деньги нужны?

— Деньги?.. А на что они мне?

— Верно, — кивнул отец, — на что они тебе?.. Ну, а впрочем, возьми, вдруг да пригодятся!

— Спасибо, папа!..

В коммерческом магазине он занял очередь в кассу. Офицер морского патруля издали следил за ним подозрительным взглядом: не будет ли этот молодой матрос брать водку? Но Сережка попросил у продавщицы двести граммов конфет, которые нравились ему самому в недалеком детстве. Должны, очевидно, нравиться и Анфисе, — не может быть такого положения, чтобы их вкусы не сходились!..

В дверях магазина совсем некстати столкнулся с матерью.

— Ты что здесь? — с радостным удивлением спросила она. — Отец, наверное, послал?

— Нет, я так,..

— А что купил?

— Да вот конфеты…

Мать бесцеремонно раскрыла кулек, вкусно разгрызла на белых зубах одну конфету.

— Какие хорошие-то! Откуда деньги?.. Ну ладно, займи вон ту очередь, а я стану в кассу… ты из дому?

— Да, — упавшим голосом пробормотал Сережка.

Он не посмел не вернуться домой и, чувствуя, как быстро истощается содержимое кулька, покорно шагал рядом с матерью. Отец, встретившись с ним, хитро подмигнул ему глазом:

— Ну, попался?..

Сережка покормил в аквариуме уродливых жителей морских «лугов», послушал разговор родителей, поужинал нехотя — стало еще скучнее.

— Ну, как ты живешь, сынуля?

— Да ничего, мама.

— А грустный почему?

— Так просто

И отец тоже съел конфету. Тоже похвалил. И опять подмигнул:

— Вкусные!

Сережка тайком от матери снова прочел письмо: «… вы не приходите несколько дней, и я беспокоюсь. Не может быть, чтобы я обидела вас чем-нибудь…»

«Разве она может обижать? Или разве он может ее обидеть? Да никогда!..»

Посмотрел на часы — половина десятого. Еще полчаса — и уже будет поздно идти к ней.

— Мама, тебе никуда не надо?

— Нет, милый.

— А то бы я сходил.

— Спасибо, но не надо.

Читает отец, что-то пишет мать, а часы — тик-так, тик-так. Взял бы их, проклятые, и разбил! Вот уже десять. Или ложись спать, или — иди…

— Мама, я пройдусь.

— А на улице темно, сынок, холодно.

— Я все-таки пройдусь.