Окно в природу-2003

Но это только начало! Бурный процесс гниения сора под куполом выделяет излишне много тепла. Петух температуру инкубатора понижает, регулируя высоту песчаной насыпи и делая в ней норы-отдушины. Нетерпеливую курицу, уже готовую класть яйца, петух прогоняет, и она вынуждена их бросать где попало. Но вот температура инкубатора достигает 33 градусов. Время класть яйца. Курица кладет их в песчаные норы, а петух опускает в компост, обязательно тупым концом вверх, чтобы птенцам было легче выбраться из «кургана».

Кладутся яйца с перерывами в несколько дней. Они большие - в три раза крупнее знакомых нам куриных яиц: птенец должен быть обеспечен питанием до возмужанья, когда самому надо будет выбираться из подземелья.

Курица приходит и уходит, а петух все время при инкубаторе - опускает яйца в компост и бдительно следит за температурой, регулирует ее отработанными приемами. Термометром служат распростертые крылья над отдушинами насыпи и раскрытый клюв, который петух опускает в «шурфы». Специалисты пишут, что нет термометра, который мог бы сравниться по точности с петушиным чутьем.

Кладка большая - до тридцати с лишним яиц (иначе работа петуха была бы «нерентабельной»). А курица, израсходовав всю энергию несушки, удаляется обессиленная. (Вес отложенной кладки - семь килограммов - в четыре раза превышает ее собственный вес.) Судьба выводка ее не волнует. Кладка остается на попечении петуха.

Рост птенцов в яйце при переменчивости погоды - от 50 до 85 дней. И каждый день петух-землекоп начинает работу еще до восхода солнца. В жаркое время разгребает песок (два кубометра!) ровным нетолстым слоем. Утренний ветерок песок охлаждает. Петух поспешно его сгребает в курган, и запасенная прохлада не дает инкубатору перегреться. А когда наступают прохладные дни, курган петух разгребает в полдень, чтобы песок хорошенько нагрелся, и этой теплой подушкой накрываются погребенные внизу яйца. И так ежедневно! При этом надо петуху покормиться и следить за врагами - змеи и пернатые хищники не дремлют. Австралийский ученый Г. Фрит, написавший прекрасную книгу о сорных курах, восклицает: «Большего труженика на Земле не существует!» И это воистину так. Изможденный петух на два месяца оставляет предписанную ему судьбой каторгу - подкормиться и отдохнуть, чтобы снова нести свой крест.

А что же птенцы? Они в затхлом своем подземелье развиваются, и приходит час, по одному, в разное время, разломив скорлупу, начинают выбираться наверх. Нелегкое это дело. Работая клювом, лапами, крылышками, они движутся, как кроты, затрачивая на подъем иногда двадцать часов. И вот он, Белый Свет! Возвышаясь над песчаной горой, еще один житель планеты осматривается. Видит он почти бесплодную, выжженную солнцем равнину с колючим кустарником. И никто его не встречает - ни матери, ни отца!
– полная сирота в суровом, негостеприимном мире. Братьев-сестер он тоже не знает. Увидит, может случиться, когда-нибудь позже, не подозревая, что родом они из одного «кургана».

Запасы питанья в большом яйце позволяют птенцам явиться миру нехилыми - они уже сразу готовы с песчаной горы бежать в кусты и там затаиться, боясь всего, что движется. В оперении с ними никто из птенцов других птиц не может сравниться. В студенистых чехлах птенцы вынесли из яйца даже маховые перья. При движении в толще песка чехлы стираются, и птенчик уже через несколько дней начинает робко в кустах перепархивать.

Вот так распорядилась эволюция жизни. Весь птичий мир высиживает птенцов кто в дуплах, кто в очень уютных гнездах (вспомним рукавичку синицы-ремеза или гнезда-шары ткачиков). Кое-кто, пусть даже без гнезда, прямо на земле (козодой) греет кладку из двух яиц. Дело, в сравнении с геркулесовыми трудами сорных кур, прямо скажем, не пыльное: сиди прилежно - и все. Даже страдальцы-пингвины в своем суровом краю греют единственное яйцо складкою живота. И только у сорных кур случился в истории существования их на Земле странный зигзаг: выведенье птенцов для них - нескончаемый, изнурительный труд.

15.05.2003 - Наша радость: Василий Песков награжден орденом

Благодаря Василию Михайловичу о таежных затворниках Лыковых узнал весь мир.

Почти пятьдесят лет Василий Михайлович распахивает перед читателями «Комсомолки» свое чистое «Окно в природу»

Увидеть в длинном редакционном коридоре подвижную фигуру в неизменной серой кепке не так просто. Песков то в Африке, то в Сибири, то уехал к друзьям в заповедник. Новость о награждении орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени услышал по телефону от друга.

– Гонца, принесшего хорошую весть, принято награждать, - с улыбкой объясняет Василий Михайлович.
– На радостях сразу подписал ему новую книжку.

Книг у Василия Пескова больше двадцати. Точное их число знаменитый «природовед» страны даже не вспомнил. А сейчас в издательстве готовятся еще две книги из серии «Василий Песков рассказывает»: «Любовь - фотография» и очередное «Окно в природу». Знаменитую рубрику Василий Михайлович ведет в «толстушке» двенадцать лет. Ни одну пятницу газета не выходила без душевного и умного рассказа Пескова.

– Итак, почти пятьдесят лет в газете...

– У нас с «Комсомолкой» счастливый брак по любви. Мы всегда были друг другу нужны. Но есть в любви этой для одной из сторон горчинка. «Комсомолке» всегда 25, а мы, увы, старимся. И чтобы брак не распался, надо стараться работать так, как будто тебе хотя бы только за пятьдесят. Всем, что имею в жизни, я обязан газете. Корреспондентом «Комсомолки» объездил нашу большую страну, побывал во многих уголках мира. Писал о многом - об интересных людях, о путешествиях, был на космодроме, писал о Гагарине, встречался с маршалом Жуковым и многими другими интересными людьми. Но главной темой всегда была природа. Моя первая заметка в воронежской молодежной газете была о природе. Первая заметка в «КП» - тоже о природе. И вот сейчас я уже больше десяти лет веду страничку «Окно в природу». К природе я отношусь не только как зоолог и биолог. Природа для меня - это познание жизни, ее законов. Рассказ о природе - не только просвещение человека, но и формирование его мировоззрения, основанного на знаниях.

Но на статьях Василия Михайловича воспитывались несколько поколений наших читателей. Сам Песков к читателю относится с большим уважением. Отношения эти взаимны:

– Пришла однажды большая посылка от пожилой женщины - три толстых «тома» вырезок из газеты. И письмо: «На Ваших публикациях я вырастила сына и воспитала внука. Теперь посылаю Вам с благодарностью».

Внимание почитателей к Василию Михайловичу постоянно.

– Однажды в заметке, размышляя о поэтичной сущности некоторых вещей, я обронил слово «барометр». И вдруг посылка с подарком. Потом еще. Получил восемнадцать барометров! Раздал друзьям. Но три оставил себе на память. Один - от капитана атомного ледокола, другой - от охотников с Вятки. Встаю иногда утром с головной болью, чувствую, с атмосферой что-то происходит. Стукаю пальцем по барометру - стрелка дрогнула. «Ага, говорю. А я это раньше узнал».

Не любить и не восхищаться талантом Василия Михайловича невозможно. За несколько минут этот человек становится близким. И в этом, наверное, его умение рассказывать обо всем тепло и сердечно.

– Василий Михайлович, а вот Лыковы... Часто бываете у Агафьи?

– К Лыковым я езжу уже двадцать лет. Раньше бывал в год два-три раза. Последнее время чаще всего - один раз. Трудно стало в «Таежный тупик» добираться. Всегда ищешь редкого теперь попутного вертолета. А недавно из «Тупика», смешно сказать, позвонили. Добрался туда мой приятель: «Звоню тебе по спутниковому телефону от Агафьи».
– «Ну дай ей трубку».
– «Она не берет, боится, что грех».
– «Пусть что-нибудь скажет в трубку». И слышу вдруг очень знакомый голос: «Василий, приезжай! Привези кота и сеть».

Вот и все. Василий Михайлович сказал: «До свидания». Он спешил куда-то на Север. Уже не в шапке, а в знакомой всем кепке.

Бёхово на Оке.

Когда плывешь вниз по Оке из Калуги, уже от Тарусы на правом берегу видишь церквушку и не можешь глаз оторвать - так уместно она стоит, «перекликаясь» с зеленью, небом, рекою внизу. И это на взгляд стороннего человека. А как, представляю, дорого это место для тех, кто тут родился и вырос.