Око Каина

Джин обвиняющим жестом вытянула палочку в ее сторону:

— Родригес, когда еще понадобится твое мнение, я дам тебе знать.

Палочка переместилась в сторону Элизабет и оказалась у нее чуть ли не перед носом.

— Позволь, я тебе кое-что скажу, О’Доннел. Может быть, в твоем деревенском захолустье тебе достаточно было лишь чуть-чуть скривить губки, чтобы нагнать страху на весь свой курятник. Но только не здесь. И не со мной.

— Я не понимаю…

— Тогда объясню: не рассчитывай, что с тобой тут будут церемониться! Только из-за того, что я работала горничной, я не собираюсь тут заботиться о твоих шмотках, таскать твои чемоданы и подтирать тебе задницу! Ты, как и все мы, оказалась в этом гребаном дерьмовом раю, так что изволь приниматься за работу, и поживей!

С этими словами Джин поднялась и, чертыхаясь, потащила чемодан дальше.

— Что на нее нашло? — спросила Элизабет.

— Он ей велел заняться вещами нашей местной звезды — Перл, которая плохо себя чувствует, а заодно и твоими, и не будить тебя. Настоял на этом со всей категоричностью.

— Кто «он»?

— Он.

И молодая женщина указала на низкую дверь в глубине церкви.

— Он ждет тебя там, в ризнице. Сказал, чтобы ты пришла туда сразу как проснешься.

ГЛАВА 13

Она наклонилась, чтобы не стукнуться о притолоку, и вошла в тесную комнатку. Подняв глаза, она увидела, что потолок высокий, словно в крепостной башне.

Птица, сидевшая наверху, на колокольной перекладине, вспорхнула, испуганная ее появлением Элизабет заметила, что к языку центрального колокола не привязана веревка. Она невольно улыбнулась, представив, к каким гимнастическим ухищрениям приходилось прибегать священнику, чтобы созвать прихожан к мессе.

— Здесь есть кто-нибудь? — спросила она.

— Сюда, — послышался голос из темного бокового коридора.

После секундного колебания Элизабет направилась туда, прошла по коридору несколько метров и вошла в помещение без окон, освещенное лишь единственной свечой, горевшей прямо на полу.

Воздух был пропитан запахами ладана и плесени. Однако здесь не было ни одного креста и ни одной вещи из церковного обихода. Деревянные полки были пусты. Один-единственный человек сидел по-турецки прямо на полу, и его лицо было освещено дрожащим пламенем свечи.

— А, вот и вы наконец! — произнес он.

Затем поднялся и с улыбкой сделал несколько шагов ей навстречу. Он явно хотел казаться непринужденным и доброжелательным, но усталый взгляд развеивал такое впечатление. Потом он приставил указательный палец к ее лбу и слегка отстранил ее.

— Тогда с добрым утром! Чувствуете себя хорошо?

— Более-менее, — отвечала она. — А вы?

— Могло быть и лучше.

Элизабет слета кашлянула.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. Я попросил остальных, чтобы вам дали выспаться. Вы очнулись последней. — Он отвел глаза. — Должен вас предупредить, что наша поездка прошла не так, как планировалась. Начало реалити-шоу… гм, придется отложить.

Это не было новостью для Элизабет.

— Вы Том Линкольн, не так ли?

— Да.

— Я увидела ваше имя в колоде карт, — на всякий случай добавила она.

— Да, я так и понял.

Они обменялись слегка смущенными улыбками.

При других обстоятельствах она нашла бы его привлекательным. Сейчас она думала о том — хотя и понимала, насколько это смешно, — что наверняка ужасно выглядит, а костюм помялся и весь в пыли. Она невольно посильнее одернула рукава, чтобы прикрыть запястья.

— Что вы тут делали один в темноте? — спросила она.

— Размышлял.

— Об автокатастрофе? — Голос Элизабет слегка дрожал. — Я так понимаю, именно это случилось?

— Да.

— Никто не… я имела в виду — ничего серьезного?

— Жертв нет, в самом деле. Но шофер исчез.

— Фрэнки?

— Он самый.

— Он был такой милый… Надеюсь, с ним ничего не случилось.

Элизабет заметила, что ее собеседник переминается с ноги на ногу. Кажется, он хотел что-то спросить.

— У вас самой что-нибудь болит? — спросил он. — Голова, например? Может быть, есть ушибы?

Элизабет ощущала только слабое покалывание в ногах и общую слабость. В ушах шумело. Примерно так же она чувствовала себя всякий раз, когда спешила сделать генеральную уборку дома до возвращения Дика, боясь, что иначе он разозлится.

— Нет-нет, со мной все в порядке. Я чувствую себя только немного… вяловатой.

Томас снова перевел глаза на свечу.

— А вы вообще что-нибудь помните? — спросил он. — Я имею в виду — о самой автокатастрофе?

Странный вопрос. Элизабет немного поразмышляла.

Она вспомнила подземную парковку в отеле. Вспомнила, как зашла в автобус. Остальные девушки сидели на заднем сиденье. Она колебалась, стоит ли присоединиться к ним. Потом заметила Линкольна и свободное место рядом с ним. Но наконец уселась рядом с пожилым денди с белыми волосами. Потому что он показался ей более надежным? Или потому, что Линкольн ее смущал?

— Я помню начало поездки, — сказала она.

Она помнила постепенно растворявшиеся в сумерках здания Даунтауна. Огни Сан-Бернардино. Рекламные щиты и бледный неоновый свет над парковками рядом с центрами продажи автомобилей, вдоль шоссе 1-110. Аккуратно нарезанные пригородные участки с одинаковыми домиками, идеально ухоженные. Потом развилка, переход на шоссе 1-115 и все меньше зданий по его сторонам по мере продвижения на север. Она не видела выжженных холмов округа Сан-Бернардино — было уже темно.

— Кроме этого — почти ничего, — после паузы добавила она. — Должно быть, я заснула.

— Готов поспорить, что это так.

— Глупо, да?

— Нет, конечно. Дело в том, что все отвечают на этот вопрос совершенно одинаково. Никто, кроме меня, ничего не видел. Один заснул, другой ничего не помнит, еще кто-то помнит урывками…

— Ничего страшного — много кто засыпает в автобусе или в машине. Езда укачивает.

Но голос Элизабет звучал не слишком уверенно.