Око Карачуна

Да уж сам уже сообразил, кто этот дед. И мне очень, очень не нравится, что он, перехватив посох поудобнее, легко, словно скользя над сугробами, направился прямиком к нам.

– Ноги – просипел Николай – Они – лед!

Я дернулся – и не смог пошевелиться, даже упасть – и то не получилось. А все потому, что и я, и мои спутники превращались в ледяные статуи, такие же, как и те, что нас окружали.

А старик подходил все ближе и ближе, еще минут пять – и он с равнины шагнет прямо сюда, в подвал. И хорошего ни нам, ни всем остальным людям, что сейчас пьют шампанское, режут салаты и заворачивают подарки от того точно не будет.

– Чего делать-то? – неожиданно растерянно спросил у нас всегда уверенный в себе Нифонтов – Ребята?

И тут я сделал то, что умел. Я не колдун, не перевертыш, не волкодлак. Я – наемник, который умеет находить то, что другим не под силу, не упускать свою выгоду, драться и стрелять.

Именно последнее из перечисленных умений я и пустил в ход. Достал пистолет и выстрелил прямиком в камень. Пуля есть пуля, она сбила драгоценность с возвышения, та упала на пол с жалобным бряканьем и, как мне показалось, разбилась.

Может, это вовсе не камень был, а кусок льда?

Синий свет, заливавший зал, потух, и в последних его отсветах, я увидел, как темная фигура, там, за окоёмом, сначала, сотрясаясь от гнева, вскинула вверх руки, а после ее словно вобрал в себя белый, точно саван, снег.

Ну, а после я и сам грянулся о пол, ощутив, как замерзли мои ноги. Но зато душу согрел скрип открывающейся двери.

– Вот так просто? – изумленно произнес Пал Палыч – Пулей? Артефакт?

– Когда его делали, огнестрельного оружия не существовало – предположил я – Потому и эти бедолаги погибли. Что лук, что фузея для такого не подойдут. Долго, хлопотно… А мы то из 21 века, за нами технологии.

– Или просто они не сообразили, что делать – поддержал меня Нифонтов – Как я. Спасибо, Макс. Не забуду.

Он встал с пола, подошел к кучке синих осколков на полу и раздавил ее подошвой своего остроносого «чоппера».

Ну, а следом превратились в ледяную крошку и статуи, одна за другой. И тут нашим предшественникам не повезло.

Или наоборот – повезло. В своем времени жили, в нем и померли.

На наше счастье, «пробок» ни в области, ни в столице не наблюдалось, потому к половине одиннадцатого мы добрались до Сухаревки. О том меня попросили попутчики, сказав, что автобус свой с Пятницкой завтра заберут.

– Спасибо Макс что подбросил – стукнул меня кулаком по плечу Нифонтов и собрался вылезти из салона – С наступающим!

– Эй-эй – цапнул я его за рукав – А мой гонорар?

– Какой? – немного деланно удивился Николай – Договор был какой? Нам артефакт, тебе брошь. Нет Ока – нет награды. Все справедливо.

– Тем более что ты его в труху и разнес – добавил Пал Палыч.

– То, что вы без улова – не моя проблема. Мое дело было привести вас туда, где артефакт лежит и содействовать. Привел? Привел. Содействовал? Содействовал. Так что выньте и положьте!

– Вы чего тут ругаетесь? – дверь открылась и в салон заглянул Олег Георгиевич Ровнин, начальник моих спутников, как всегда элегантный, благожелательный и пахнущий хорошим табаком. И, по-моему, еще коньячком из дорогих, элитных – А? Привет Максим!

В результате мы переместились на крыльцо, где выяснение отношений и ругань, пока еще не на повышенных тонах, продолжилась. Причем Ровнин из этого словесного месива как-то умудрился выудить все необходимые факты, которые составил в подробное описание произошедшего с нами.

– Спорная ситуация – подытожил он, когда мы, устав, замолчали – Сложная. И мои орлы правы, и в твоих словах истина есть. Надо думать.

– Не надо думать – упрямо заявил я – Надо платить.

В этот момент дверь распахнулась, и из здания, в которое, к слову, меня никто не пригласил, вышла Павла Никитична, которая служила в Отделе уборщицей. В одной руке она держала ведро с грязной водой, в другой – тряпку.

– О! – увидев ее, оживился Ровнин – Тетя Паша, рассуди-ка нас. Ты всегда за правду, даже когда она нам не выгодна. Вот как скажешь – так и сделаем.

И он поведал ей о наших приключениях, причем чем дальше, тем сильнее мрачнело лицо пожилой женщины.

– Карачуна чуть не выпустили? – выдержав паузу с минуту после того, как Олег Евгеньевич замолчал, наконец произнесла уборщица, причем таким тоном, что мне даже захотелось обратно в тот жуткий зал с ледяными статуями – Да? Идиоты! Я восемьдесят лет назад ради того, чтобы ему путь закрыть наряжалась в… Неважно в кого! Дурой себя выставила! Хороводы водила! А вы труды мои чуть насмарку не пустили?! Раздолбаи! Охламоны!

Каждое ее ругательство подкреплялось ударом мокрой и грязной тряпкой, причем удары сыпались одинаково как на меня, так и на моих неудачливых компаньонов. Те, правда, оказались поумнее и шмыгнули в здание, а меня тетя Паша еще минут пять по двору гоняла. Но тем не менее я услышал, как Ровнин задумчиво пробормотал себе под нос:

– Интересно, в кого она наряжалась? – а после уже громче добавил, открывая дверь – Максим, после праздников позвони. Обговорим компенсацию.

– Хорошо – крикну ля, уворачиваясь от очередного взмаха тряпкой – Позвоню.

– Компенсацию ему! – минуты через три, как видно вволю набегавшись, заявила Павла Никитична, тяжело дыша – Шиш тебе, Чарушин! И чтобы я тебя год тут не видела! А то пожалеешь!

Она сурово зыркнула на меня, плюнула, забрала ведро и тоже ушла в здание желтого цвета. А я остался во дворе – без броши, с зудящими от ударов тряпкой плечами, с бесполезной теперь картой и ощущением того, что, пожалуй, теперь Новый Год еще сильнее буду не любить.

– С наступающим! – раздался у меня за спиной басовитый голос – Желаю тебе в нем удачи побольше, и чтобы всякая дорога приводила к дому!

Ух ты. Дед Мороз со Снегурочкой. Заплутали что ли? В сухаревских переулках обычное дело. Просто в этом дворе кроме отдельских никто больше не обитает, а к ним положительные персонажи заходят. Какие хозяева – такие и гости!

– И вас с праздником – не стал лезть в бутылку я – И чтобы дети не сильно капризные попадались.

– Дети – они разные – хитро прищурился высоченный, под два метра ростом, Дед Мороз – Но зла в них нет, потому с ними дело всегда имею, а не со взрослыми. Хотя иных из вас тоже иногда подарком можно побаловать, не все так уж плохи. Ну-ка, внучка, одари молодца! Только от души. За дела сегодняшние он заслужил подарок, который, может, с умом использует.