Око Мира. Новый пролог

сама поняла это, около столов, где женщины

сортировали шерсть. И лицом к лицу через стол

столкнулась со своей сестрой Элизой. Та

складывала шерсть для упаковки, и у нее

получалось из рук вон плохо. Она казалась

задумчивой, едва замечая Эгвейн, и Эгвейн знала

почему. Элизе было восемнадцать, но ее волосы

длиной до талии все еще были перехвачены голубым

шарфом. Не то чтобы ей очень хотелось замуж -

большинство девушек обычно выжидали еще пару лет

– но она была на год старше Найнив. Элиза часто

вслух возмущалась тем, что Круг Женщин все еще

считал ее слишком молодой. Было трудно ей не

сочувствовать. Особенно с тех пор как Эгвейн

начала задумываться над этой ситуацией. Ну, не

совсем над Элизиной проблемой, но это заставило

ее задуматься.

С другой стороны столов Калли Коплин болтала с

каким-то молодым человеком с ферм, хихикая и

теребя юбки. Она всегда болтала с каким-нибудь

мужчиной, но предполагалось, что она должна была

упаковывать шерсть. Однако она привлекла

внимание Эгвейн не по этой причине.

– Элиза, тебе не стоит так волноваться, - мягко

сказала она.
– Возможно, Беровин и Алене и

получили право на косу в шестнадцать… -

Большинство девушек получают, подумала она. Она

не только сочувствовала. У Элизы была привычка

всюду вставлять поговорки. “Потерянный час не

найти снова” или “с улыбкой работается легче”, до тех пор, пока у вас не начинали от них болеть

зубы. Эгвейн знала по опыту, что улыбка ни на

глоток не облегчит ее ведра.
– Но Калли

двадцать, и ее именины уже через несколько

месяцев. У нее волосы не заплетены, и что-то не

видно, чтобы она их заплетала.

Руки Элизы все еще двигались по шерсти, лежащей

перед ней на столе. Почему-то женщины на другой

стороне столов прикрыли рты ладонями, чтобы

скрыть смех. Почему-то, Элиза густо покраснела.

Очень густо.

– Дети не должны… - быстро проговорила Элиза и

запнулась. Ее лицо могло полыхать, но, несмотря

на запинку, голос был холоден, словно снег в

середине зимы.
– Ребенок, который разговаривает, когда… Дети, которые… - Джилли Левин, девчонка на год младше Элизы, с волосами

заплетенными в толстую косу, которая спускалась

ниже талии, упала на колени, настолько весело

она смеялась в ладонь.
– Убирайся, девчонка!
–

рявкнула Элиза.
– Взрослые пытаются тут

работать!

С возмущенным взглядом Эгвейн отвернулась и

пошла прочь от сортировочных столов, при каждом

шаге ведро било по ноге. “Постарайся кому-то

помочь, попробуй поддержать одну из сестер, и

что ты в итоге получишь? Надо было ей сказать, что она не взрослая”, - гневно думала она.
–

“Пока Круг не разрешит заплетать волосы, не

взрослая”. Вот что надо было сказать. Гнев

держался, пока ведро снова не опустело. Наполнив

его вновь, она расправила плечи. Если

собираешься что-то сделать, надо это делать.

Направившись прямо к загонам для овец, она шла

быстро, как только могла, и не обращала внимания

на тех, кто просил попить. Это не значило, что

она отлынивает от работы. Мальчишкам тоже надо

попить. Около загонов дюжина, или около того

мальчишек вытаращились на нее, когда она

предложила воды, а некоторые заявили, что могут

напиться, когда сами пойдут к реке, но она

продолжала. И всем задавала один и тот же

вопрос.

– Вы не видели Перрина? Или Мэта? А где мне их

найти?

Некоторые отвечали, что Мэт с Перрином сгоняли

овец к реке, а другие утверждали, что видели

этих двоих пасущими уже остриженных овец, но она

не собиралась бегать за ними туда-сюда, только

для того, чтобы узнать, что они уже ушли.

Наконец, большеглазый парень по имени Вил

ал’Син, с одной из ферм южнее Эмондова Луга, подозрительно посмотрел на нее и спросил: - А зачем они тебе?
– некоторые девчонки считали

его симпатичным, но Эгвейн считала, что у него

смешные уши. Она собиралась смерить его

взглядом, но потом передумала.

– Мне надо кое-что у них спросить.
– Сказала

она. Это отчасти было правдой. Она и вправду

надеялась, что один из них даст ей кое-какие

ответы. Он долго молчал, изучая ее, и она ждала.

“Терпение всегда вознаграждается”, - часто

говорила Элиза. Слишком часто. Ей хотелось

забыть все пословицы Элизы. Но пинок в голень не

помог бы ей получить от Вила то, что ей было

надо. Даже если он этого заслуживал.

– Они где-то вон за тем загоном, - наконец

сказал он, кивая головой в сторону восточной

части луга.
– За тем, в котором овцы с клеймом

Пайта ал’Каара.
– Мальчишки, гонявшие овец

должны были говорить именно так, хотя это могло

быть и не слишком вежливо, но иначе никто бы не

понял, говорили ли они об овцах Пайта ал’Каара, или Джака ал’Каара, или об овцах кого-то еще из

дюжины разных других ал’Кааров.
– Помни, они

всего лишь отдыхают. И не вздумай подставить их, сказав кому-то что-то иное.

– Спасибо, Вил, - сказала она, чтобы показать, что может быть вежливой даже с шерстеголовым.

Как будто она собиралась бежать ябедничать. Он

выглядел встревоженным, и она всерьез подумала о

не пнуть ли его в голень.

Широкий загон со стриженными овцами Пайта

ал’Каара находился почти у самых деревьев

Мокрого леса. Большая черная овчарка мастера

ал’Каара подняла голову с места, где лежала, и