Око Силы. Трилогия. 1937 -1938 годы
Шрифт:
Ника смотрела в огонь. Лиловые языки пламени подрагивали, и она вновь ощутила странный холод, идущий от костра...
– Вы же видите, она не согласится, – негромко проговорила черноволосая. – Она не уйдет без него.
– Хорошо...
Голос прозвучал неожиданно – низкий, густой. Ника поняла – Владыка! Сердце радостно дрогнуло, но тут же вспомнилось: «Быть тому...» Этого она еще не услышала.
– Ну если так... – Ермий вздохнул. – Тогда начинаются сложности, но что поделаешь...
В его руках опять оказалась папка. Пальцы ловко извлекли густо исписанный лист.
– Вот,
Этого Ника ждала с первой минуты. Жизнь за жизнь... Что ж, она готова, иного выхода, кажется, нет. В этом туманном краю нелепо ждать милосердия.
– Конечно, речь не идет персонально о вас, глубокоуважаемая Виктория Николаевна, но выбор весьма невелик. Конечно, практика, так сказать, заложничества несколько антигуманна, но мы и так идем на серьезное нарушение. Так что решайте...
Ника закрыла глаза, собираясь с силами. Сейчас надо сказать «Да». Только в эту минуту она поняла, насколько это страшно.
– Убери свои бумаги, Ермий!
Голос был мужской, но говорил не Владыка. Ника удивленно оглянулась. Возле костра появился еще кто-то. Странно, она и не заметила, когда он успел подойти – высокий, жилистый, русоволосый, с небольшой бородкой, в которой уже пробивалась седина. На незнакомце был пурпурный плащ, заколотый золотой фибулой. Яркие цвета странно смотрелись тут, в царстве серого и черного.
Ермий нерешительно поглядел на Владыку, но тот промолчал, даже не двинув бровью. Незнакомец присел на одно из бревен и протянул руки к костру, словно холод лилового пламени мог его согреть.
– Я... я очень извиняюсь... – юркий вновь поглядел на молчавшего Владыку и, похоже, осмелел. – Смею вам заметить, гэгхэн, что ваше присутствие в этом месте...
– Я здесь, чтобы защитить мой народ, – надменно произнес человек в плаще. – И тех, кто мой народ защищает!
– Но светлейший Фроат!..
Имя показалось знакомым. Фроат – так, кажется, звали ее далекого дхарского предка! «Гэгхэн» – наверное, титул. Князь Фроат...
– Светлейший Фроат, мы не вмешиваемся в дела дхаров, и я крайне удивлен, что вы позволили себе... Виктория Николаевна – человек, она...
– Она дхарской крови. Моей крови! – гэгхэн откинулся назад, словно сидел не на бревнах, а на троне. – Кроме того, речь идет о другом человеке, о том, кто спас мой народ. Сейчас вы хотите погубить их обоих.
Ника растерянно поглядела на Владыку, затем на черноволосую. Смысл сказанного с трудом проникал в сознание. Кто спас дхаров? Неужели Орфей? Но чем говорит Фроат? Она останется здесь, а Юрий...
– Не торопитесь, Фроат-гэгхэн! – низкий голос Владыки заставил дрогнуть пламя костра. – Подумаем и об этом в свой черед. Но сейчас мы еще не решили.
– Да, да! – подхватил Ермий. – Речь идет о принципиальном согласии. Конечно, если бы кто-нибудь, имеющий на это право, согласился остаться тут вместо Юрия Петровича, это решило бы большинство вопросов. Виктория Николаевна могла бы защитить и себя, и
Юрия Петровича, но я не вижу выхода. Не знаю даже, что и придумать...– Сие нетрудно.
Ника оглянулась – рядом с нею сидел Варфоломей Кириллович. Старого священника заметила не только она. Лицо Владыки дрогнуло, а Ермий вскочил, поспешив снять с головы шляпу.
– Сие нетрудно, – повторил Варфоломей Кириллович. – Я останусь вместо Юрия Орловского. Мои права вам ведомы.
Дыхание на миг перехватило. Ника глядела на старого священника с недоумением и даже страхом. Кто он? Откуда у старика такая власть? Впрочем, это сейчас не главное, он нашел выход...
– Досточтимый Варфоломей Кириллович, – Ермий осторожно присел, держа шляпу по-прежнему в руке, – ваши права общеизвестны и не подлежат обсуждению. Но смею напомнить, что как только вы, так сказать, переправитесь через реку, ваше положение изменится. И очень сильно.
– К чему многоречие, Ермий? – старик еле заметно улыбнулся. – Я уже сказал...
Нике стало легко. Сейчас все решится – неожиданно и так удачно. Она вернется вместе с Юрием, князь Фроат поможет им, и...
...Она вернется, им с Юрием помогут, а старый священник... Господи, как она могла даже подумать? Платить чужой жизнью! Какая она все-таки...
– Ну что ж, – Владыка пожал плечами. – Быть...
– Нет! – Ника вскочила, боясь, что опоздает. – Стойте! Не смейте! Я запрещаю!..
Она перевела дыхание, собираясь с силами. Ее слово – последнее, сейчас все кончится. Надо успеть...
– Я запрещаю! Слышите? Никто не останется здесь, кроме меня! Юрий бы никогда не позволил. И я тоже...
Никто не произнес ни слова, не двинулся с места. Все ждали.
– Варфоломей Кириллович... Князь Фроат... Спасибо вам, но это дело касается лишь меня и Орфея... Юрия Петровича... А сейчас я хочу поговорить с Владыкой. Можно?
Широкоплечий секунду помедлил, затем кивнул.
– Владыка! Я не осуждаю ваши законы, я не дома. Вы можете сделать со мною что угодно. Это нетрудно, меня и Юрия ждет смерть и здесь, и на земле. Но есть еще другой закон...
Ника на мгновение умолкла, пытаясь понять, имеет ли право на такие слова. Кто она, в конце концов? Но ведь Тот, Кто когда-то приходил к людям, обещал помочь всем, даже таким, как Ника.
– Вы судите здесь, Владыка. Кто-то другой судит на земле, не знаю, справедливо или нет. Но вы – не высший суд. Есть Тот, Кто над вами, Кому подвластны и земля, и ад. Его именем, именем Господа, я требую...
Она испугалась собственных слов. Что может она требовать? Она – пылинка, унесенная ураганом...
– Я требую... – Ника глубоко вздохнула, – справедливости! Я не могу просить о милости, о снисхождении, вы вправе отказать. Но справедливость выше вас! Разве люди виновны в том, что с ними сделали? Разве виновны, что ими правит нечисть? Что их обманывают и убивают? Разве виновны я и Орфей? Почему вы не спросите с того, кто отвечает за это?
Ника умолкла, сообразив, что сказала совсем не то, а главное – не так. Кого она обвиняла? Большевиков? Сталина? Его черную тень – «товарища Иванова»? Или кого-то, еще более могущественного?