Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы

– Благодарю вас, что откликнулись на просьбу о встрече, Михаил Николаевич...

Голос был тяжелым и немного тягучим.

– Да, конечно, конечно... – заспешил Плотников. – Это... из-за Тернема?

– Отчасти да, – его собеседник говорил неспешно, обдумывая каждое слово. – Тернема не нашли, и положение становится серьезным. К счастью, он не ушел к красным, по последним данным, он где-то в Чехии... Итак, мы его прошляпили. Что предлагаете, Михаил Николаевич?

– Я... Не знаю... – растерялся Мик. – Тернем уничтожил чертежи, а скантр трогать нельзя.

– Да... Одно хорошо – у красных скантра нет. Управление Каналом находилось в Институте Тернема, а без «Ядра-7» они бессильны. Где установлены остальные скантры, вы представляете?

– У... – Мик хотел назвать фамилию Келюса, но сдержался. – У нас был документ. Часть скантров используется в армии, в системе ПВО и космических войсках, остальные – в научных центрах. Но там не было адресов...

– Адреса ничего бы не дали. После уничтожения «Ядра-7» остальные будут охраняться втройне. Но не это главное. Скантры, используемые для военных целей, для Канала слишком примитивны. А нам нужен настоящий, а не та времянка, что склепал Тернем. Если она выйдет из строя, Канал закроется как минимум на долгие годы.

Мик поежился. Как ни нравилось ему здесь, перспектива остаться в мире предков навсегда не прельщала.

– Есть еще одно обстоятельство, – голос стал совсем тихим. – Если здесь Тернем все же перейдет к красным или там в Институте Тернема сумеют восстановить Канал... Представляете? Беда в том, что кроме «Ядра-7» существует еще нечто подобное. Вы в курсе?

– В Крыму, – кивнул Плотников. – В Филиале должен быть скантр, и очень мощный. Думаете его стырить... достать?

Послышался негромкий смех.

– Остановимся на втором термине. Совершенно верно. И доставить его придется вам. Не уничтожить, Михаил Николаевич, учтите! Добыть целым – и доставить сюда. Это, конечно, опасно...

Мик вспомнил о погибшем Фроле, и ему стало не по себе. Те, кто охранял таинственный Крымский Филиал, наверняка знали о судьбе Главного Скантра.

– Но в вашем возрасте... Не обижайтесь, Михаил Николаевич, у вас прекрасный возраст! Так вот, в ваши годы стоит рискнуть. Станете спасителем Отечества – с соответствующими перспективами. Вы понимаете, кем вы можете здесь стать лет через десять? Итак, подумаем, что вам нужно для успеха. Что – и кто. Наверное, прежде всего господин Лунин? Кстати, как он там?

Собеседник предложил Мику сигарету, и тот в очередной раз подумал, кто снабжает этого таинственного человека американским «Ронхилом».

В Харьков Мик вернулся рано утром. Он некоторое время раздумывал, ехать ли на квартиру или сразу направиться по делам. Эта дилемма волновала его не случайно. Особому уполномоченному предоставили роскошную квартиру в доме на улице Рымарской, там же, где жил полковник Колтышев. Некоторое время спустя Плотников квартировал уже не один – к нему переселилась новая знакомая, Станислава Чарова, поэтесса из Петербурга, занесенная военным ветром на юг. Плотников познакомился с нею случайно, в офицерской компании, и через некоторое время не без удивления обнаружил, что девица прочно обосновалась у него в квартире. Станислава носила короткую стрижку, курила махорку и каждый день исписывала с дюжину страниц общей тетради. Мика она называла «мой полковник» и «лебедь белый», чем изрядно смущала бывшего студента. В свободное от общения с Миком время она сочиняла поэму о белом движении. Плотников, попытавшийся ознакомиться с уже написанными отрывками, был вынужден констатировать, что Вознесенский и Бродский по сравнению с Чаровой прозрачны, как стекло.

Квартиру Станислава не убирала, а поскольку Мик все еще не решался завести денщика, его комнаты с каждым днем приобретали все более нежилой вид. В последнее время Плотников предпочитал ночевать в своем вагоне на станции и почаще бывать в командировках.

Мик, представив себе неумытую и нечесаную поэтессу, возлежащую на кровати в ночной рубашке и с «козьей ногой» в зубах, велел шоферу ехать на Окраинную.

Автомобиль спугнул гулявших по улице кур, а из-за деревянного забора послышался отчаянный собачий лай. Плотников улыбнулся – он уже был знаком с грозным Рябком. Взглянув на часы, он решил, что Келюс должен быть дома.

Лунина он нашел на кухне, колдующим над большой медной джезвой – настоящий бразильский кофе удалось купить у спекулянтов на Благовещенском рынке. При виде Мика Келюс радостно усмехнулся.

– Вовремя успел, сейчас закипать будет!

...Плотников был при полном параде. Форма из дорогой ткани сидела как влитая, погоны светились золотом, а на мундире пятнышком крови застыл знак дроздовцев, врученный ему при посещении знаменитой дивизии. Этим знаком Мик гордился более всего, хотя и понимал, что к славным подвигам Дроздовского, Туцевича и Тургула не имеет никакого отношения.

– У меня есть пара часов, – Плотников брезгливо стряхнул перчаткой невидимые пылинки со стула. – Решил вас вытащить в город. По-моему, дождя сегодня не будет... Вы ведь свободны, не служите пока?

Николай уже не в первый раз отметил, что Мик начинает разговаривать в прадедовской манере. Еще год назад он сказал бы «работаете».

– Тунеядствую, – охотно согласился Келюс, – объедаю, бином, Добровольческую армию. В принципе, могу прочитать в университете курс истории КПСС.

– Ага, – кивнул Мик, осторожно прихлебывая кофе. – Смешно... Да, вам передает привет Ухтомский. С ним все в порядке, только хандрит. Кстати, как вы и советовали, в ближайшие дни отзову его в Харьков.

– Это ты правильно.

Слова, сказанные Виктором два месяца назад, не выходили у Келюса из головы.

Покончив с кофе, они вышли во двор, спугнув грозного пса. Мик отпустил шофера, и молодые люди направились в сторону центра.

В это утро тучи над Харьковом поредели, на Сумской словно из-под земли появились гуляющие, и Плотникову то и дело приходилось раскланиваться и расшаркиваться. Келюс мог убедиться, что его приятель – человек в здешних местах популярный.

– Через несколько дней собираюсь к нам, – как бы между прочим заметил Мик, козыряя очередному знакомому. Келюс замер.

– Вы присоединитесь?

Сказано было так, словно речь шла о поездке на пикник.

– Да, – вздохнул Николай, – я должен вернуться.

– Вообще-то, подумайте. Наши общие знакомые вцепились в вас крепко. Здесь ведь неплохо, а? Скантры, слава богу, не дадут пропасть. Устроитесь на службу...

Келюс усмехнулся, представив себя в приват-доцентом провинциального университета с казенной квартирой и бесплатными дровами.

– Виктор сказал как-то, что он не дезертир. Я тоже не дезертир, Мик!

Они добрались до Университетского сада, как раз туда, где, как помнил Николай, лет через пятнадцать будет (был бы?) возведен памятник Шевченко, когда тучи над их головами внезапно сомкнулись, и на город хлынул дождь.

– Влипли! – констатировал Лунин, – а я зонтик не захватил. Только позавчера купил, и на тебе!..

– Айда ко мне! – предложил Мик, – кофе у меня тоже есть.

Они пробежались до Рымарской, нырнув в узкий проход между мрачными пятиэтажными домами, украшенными львиными мордами и изящными морскими раковинами. На залитой дождем улице не было ни души, и Николаю на миг показалось, что он вновь попал в свое время. За эти годы улица, застроенная еще в начале века, почти не изменилась. Впрочем, вынырнувший из-за угла патруль – десяток бородатых казаков в промокших фуражках с красными околышами – сразу же вернул к действительности.