Око воды. Том 1

Его план пока шёл намеченным путём. Днём Дитамар будет милордом Ландегаром, франтом в белой карете с золочёными гербами, которого принимают в домах леди Борас и её подруг, а ночью, он будет тенью, скользящей вдоль изъеденных солью каменных стен рокнийского порта. Бутыль дешёвого пойла, кусок солонины, извалянной в песке, и вот уже все нищие, калеки-попрошайки и портовые грузчики готовы разделить с ним компанию.

Сегодня его ждёт портовый смотритель, для которого он припас бутылку приличного вина, пожалуй, слишком крепкого, но в этом и смысл. Пока смотритель будет спать, у Дитамара появится возможность изучить в портовых книгах маршрут корабля «Кэтриона», а может быть даже узнать, что за груз возит он в Ашуман и обратно.

И глядя в сгущающуюся темноту, Дитамар внезапно подумал, что между этой грязной ночной жизнью и той, которую он будет вести днём в особняке леди Борас, приторной и сладкой жизнью, пропахшей духами, ложью и лестью, судьба подарила ему кое-что приятное. Короткий светлый промежуток, наполненный осенним солнцем, теплом и шелестом липовых листьев.

Сегодня он стремился быстрее уйти от леди Борас, чтобы превратиться в немощного старика и провести несколько приятных часов в обществе миледи Лафорт.

Каталеи Лафорт. Нет, Леи. Просто Леи.

Имя у неё мягкое, плавное, струящееся, словно весенняя вода, которое так и просится произнести его вслух…

Дурак! Дуарх бы его побрал за эти глупые мысли!

* * *

Портовый смотритель посветил фонарём ему в лицо и спросил:

— Так это ты что ли от Мурдаса?

— Я самый, — Дитамар красноречиво достал бутыль и помахал перед носом смотрителя кольцом копчёной колбасы, перехваченной в трёх местах бечевой.

Загремели ключи, и двери каморки отворились. Запах сырости, гниющих водорослей и плесени пропитал, казалось, насквозь доски, из которых были сколочены стены. Смотритель махнул фонарём в сторону стола, на котором громоздились портовые книги и пробурчал:

— Он сказал, тебе только посмотреть? С собой не дам, а то знаю я вас… Ищи потом, свищи… За каждую по две лани…

Толстые портовые книги в переплётах из телячьей кожи хранились за деревянной перегородкой. Дитамар взял одну из них, разложил на столе и принялся листать. Корабли, грузы, порты назначения, пошлины, патенты, расписки об уплате… Отдельно прибывшие по фамилиям и сословиям. Почерк у смотрителя был вполне приличный, убористый и плотный, и книги были тщательно разлинованы и сшиты крепкими вощёными нитками. В порту звякнул колокол — последняя четверть вечера. К этому моменту смотритель ополовинил бутыль и заметно подобрел, а заодно стал словоохотлив.

— Ты бы спросил, а я бы и подсказал тебе. Что хоть ищешь-то? — спросил смотритель, подливая себе вина. — А то был у меня тут один… А мне что? Я же не сторож, только писарь. Он попросил глянуть, ну я и дал за пару монет. Жадность меня подвела, нет бы тут его оставить, пусть смотрит, а я по дурости разрешил ему с собой взять несколько книг. Ну он мне тут и начеркал, пометок своих наставил, да точек, и два листа выдрал, пёсий сын, хоть и нельзя так о рыцарях… Так что ищешь-то?

— Да так… Я ищу то, что касается табака. Мой хозяин хочет наладить торговлю, вот и надо узнать, без шума, да по-тихому, кто и сколько возит, да как часто, — ответил Дитамар, не особо прислушиваясь к болтовне смотрителя.

— А-а, табак… Ну тут немного табачников-то…

И хотя, наверное, этот смотритель быстрее бы нашёл нужную для него информацию, но мало ли на кого он шпионит. Да и болтлив не в меру. Не стоит ему знать, что точно искал Дитамар в этих книгах.

Смотритель рассказывал о табачниках, а Дитамар сосредоточенно листал книги, так что даже пальцы высохли и перестали цеплять листы.

Что-то с шумом упало в воду, потом раздалась крепкая брань, хохот, звуки дзуны и кто-то затянул осипшим голосом похабную песню. Матросы ближе к полуночи возвращались на свои корабли.

В этот момент Дитамар и нашёл первую нужную запись. Галеон «Кэтриона».

— Хм… Отметки, говоришь наставил? — спросил он, глядя на жирную точку напротив интересующей его записи. — Дай-ка бумагу и чернил.

— Да, пёсий сын, почеркал там всё. А я, знаешь ли, люблю во всём порядок, — смотритель протянул ему перо и листок. — Меня вот спроси, что когда было — у меня всё записано. И всё аккуратно, до мелочей. Я потому тут столько лет писарем. А этот Крэд…

Дитамар записывал. Даты, груз, маршрут. И листал снова. Находил нужную запись и переписывал на лист.

— … но тоже не говорил, что ищет. Кабы сказал…

Снова запись и снова жирная точка. И ещё раз, и ещё…

— А этот, как его, Крэд? — спросил Дитамар отрывая взгляд от бумаг. — Он-то что искал?

— Да кабы знать? Но уж точно не табак. Он такой был… скрытный, — усмехнулся смотритель. — А мне-то что, я не спрашиваю. Да уж больно он дотошный был, как пёс всё вынюхивал, да рыл.

— Ты сказал, что он рыцарь? С чего взял? — спросил Дитамар, макая перо в чернильницу.

— Ирдионский рыцарь, упаси нас Святая Миеле. Я медальон видел у него. Хотя кто знает, может он его и украл, — задумчиво произнёс смотритель, — но коли украл — переплавь, да продай, чего на шее таскать, беду кликать? Да и так-то похож: крепкий, мордатый и ожоги на руках. Но уж давно он не приходил, видать нашёл, что искал.

Дитамар посмотрел на свои записи. За четыре года галеон «Кэтриона» ходил всё время одним и тем же маршрутом в Ксирру и обратно. Тюки шёлка, изящная посуда, индиговая краска, красное дерево, львы в зверинец королевы — это был королевский галеон и возил он только самое ценное, согласно записям в книгах. И это был бы очередной тупик, ведь нет ничего удивительного в том, что королевский галеон возит шёлк для королевских платьев, но несколько раз в записях, корабль, выходя из порта Рокны, имел небольшую приписку в маршруте — «Сарангасса». А в колонке «груз» значился только ашуманский символ — горизонтальная восьмёрка. И напротив каждого такого маршрута стояла жирная точка, сделанная, как следовало из слов смотрителя, неким рыцарем Ирдиона.

Дитамар вспомнил свой разговор с Оордом. «Сарангасса». Это то самое слово, которое откликнулось в душе генерала на вопрос о том, что важно для королевы.

Но что это такое? Место? Порт? Город? Приписка была сделана не в колонке «место назначения», а сбоку.

Об этом можно было, конечно, спросить у смотрителя, но завтра за бутыль вина и кусок грудинки, он разболтает об этом кому-то вот так же, как сейчас ему рассказывает об ирдионском рыцаре. Хотя… если перерезать ему горло и бросить тело в море, он уже вряд ли кому-то что-то расскажет.

И пальцы Дитамара непроизвольно легли на рукоять кинжала.

Но он внезапно вспомнил слова Каталеи Лафорт о Звере. Вспомнил свою клятву в Лааре, и разговор с Кайей и её слова.

«Знаешь, когда разорвалась нить, связывающая тебя со Зверем, я, быть может, и не думала о том, что спасаю тебя. И, быть может, я и не этого хотела. Но сейчас я рада, что у меня это получилось, и что ты остался жив».

Он поклялся… Он обещал ей никого не убивать просто так. Прошлого не исправишь, но будущее…