Око воды. Том 2

«И глава клана Заклинателей обратился к Оку воды, чтобы посмотреть, правда ли то, о чём говорил князь Сиверт. И Око открыло многие тайны…»

Око воды подскажет ей, что делать.

Лея повесила на шею жёлтый камень. Ей ещё понадобятся эти воспоминания. А затем она решительно встала и накинула плащ.

— Куда вы, миледи? — спросил недоумённо Фингар.

— Куда вы собрались? — эхом повторила Рут из дальнего угла комнаты и потянулась за шемширом.

— Вниз. К воде. И не ходите за мной, — отрезала Лея и направилась к вырубленным в камне ступеням.

— Погодите! Миледи! — воскликнула Рут, но Лея только отмахнулась, давая понять, что возражения не принимаются.

Око воды знает прошлое и будущее. Нужно просто опустить его в воду. Лея вышла из башни и спустилась к пирсу, а оттуда по узкой лестнице к самой кромке прилива.

Ветер усиливался. Он завывал где-то в узких амбразурах окон маяка и рвал плащ с такой силой, словно хотел содрать его с плеч. Прибой яростно бился о насыпной волнорез, словно хотел ворваться в башню маяка, но в вырубленном в скале углублении для швартовки лодок вода была относительно спокойной. Лея взглянула на город. Волны усиливались и, поднимаясь вверх, то и дело закрывали собой портовые огни Рокны. Но море Лею не пугало. Наоборот, в его яростном волнении она ощущала родную стихию. Её душа сейчас была вот таким же бурным морем, на котором зарождается шторм.

Лея опустилась на колени, закатала рукава и сняла с шеи Око воды. Закрыла глаза, подержала его некоторое время в кулаке и, чувствуя, как камень согрелся, уколола палец и опустила в воду руки вместе с кулоном. Вода была холодной, и руки сначала занемели, но это её не остановило.

— Все воды мира связаны… Дай мне ответы, Око воды! Я хочу его увидеть! Я хочу его спасти, — шептала она, вглядываясь в тёмную воду, и слёзы катились по щекам и падали в море. — Как мне это сделать?

Ей кажется, или ветер будто стих? Нет, он словно отправился бесноваться к берегу, обходя стороной маяк, и волны начали успокаиваться. И от камня в кулоне потекло голубоватое свечение, растворяясь в воде и высветляя её. И там, по ту сторону водного зеркала, Лея видит лицо Дитамара, бледное и безжизненное. Он лежит весь в крови, и страх ледяными тисками стискивает сердце Леи.

— Все воды мира связаны… Дай мне ответы, Око воды! Покажи мне его! Дитамара Сколгара! — шепчет она исступлённо и вглядывается в его лицо, наклоняясь всё ближе и ближе к воде.

И он открывает глаза.

— Не делай этого, Лея! — шепчет он, а рука сама тянется навстречу её руке и касается её пальцев. — Зачем ты это делаешь?

— Потому что я нужна тебе! Потому что я люблю тебя, Дитамар Сколгар! — пальцы сплетаются с пальцами. — И хочу любить…

Показалось, что ветер затих и море замерло на какой—то краткий миг. И между их пальцами потекло тепло, согревая ледяную воду и ладонь, и дальше по венам прямо к сердцу. Волна родилась где—то внутри, тяжёлая словно расплавленный свинец, и покатилась, неся в себе сокрушительную мощь, поднимаясь всё выше и выше. Она росла и ширилась, и все свои страхи, все свои надежды и желания Лея вложила в неё. И представила, как эта волна течёт в её венах, к руке, и сквозь пальцы утекает в ладонь Дитамара.

Всю свою душу, всё без остатка, всю до капли она готова ему отдать. Никаких тайн, никаких секретов, никакой лжи, никогда…

Откуда пришли эти слова? Лея не знала, но они всплыли в голове сами собой, и губы повторили их, а вода окутала руки теплом, будто связывая.

А потом, как и всегда бывает перед грозой, после затишья пришла буря…

Ветер сорвался и, обезумев, завыл наверху под крышей маяка, и Лею окатило брызгами, с такой силой вода ударила о камни волнореза. За первой волной пришла ещё одна, более сильная и ещё, и ещё… Ветер погнал их к берегу и ужасный шторм обрушился на Рокну.

Глава 25. Хочу любить…

Нужно было ждать. Бродить с бокалом вина или танцевать, изображая скучающее безразличие. И это было практически непосильной задачей, потому что Дитамар никогда не отличался терпением, а сейчас, когда на карту было поставлено абсолютно всё, он не мог держать себя в руках. Его глодало беспокойство и мысли о том, как там Лея? Удалось ли генералу Альбе вывезти их с Рут из дворца, или генерал не сдержал своё слово? Довериться генералу было отчаянной попыткой, но у него в этом городе было не так много союзников и пришлось рискнуть. Удастся ли Ребекке пронести кинжал? Получится ли у него подобраться к королеве?

Вопросов было так много…

Он ходил между гостями и ждал, когда пробьёт полночь — в полночь королева будет закрывать бал. И когда гости, которые покидают Рокну, подойдут к ней попрощаться и выразить своё восхищение, у Дитамара будет возможность подобраться к ней совсем близко. А как раз перед этим доверенный человек Ребекки должен будет передать ему кинжал. Столько всего должно было совпасть идеально, что не было никаких сил для терпеливого ожидания.

Время, как назло, тянулось невыносимо медленно, по капле вытапливая из Дитамара последние остатки терпения. Он не мог даже пить, ведь ему ещё понадобится крепкая рука, но внутри было так холодно и пусто, что отчаянно хотелось залить эту пустоту вином, а лучше чем-нибудь покрепче. Он больше не чувствовал связи с Леей, и пустота в его душе была похожа на огромную дыру, на большой осколок льда, такой холодный и острый, что любое движение давалось с трудом.

Дитамар и подумать не мог, когда направлялся в Рокну, что всё изменится настолько быстро. По дороге в столицу он думал, что войдёт с кинжалом в покои королевы и его рука будет тверда. Он не знал, как это сделает, но был уверен, что не дрогнет в нужный момент, ведь это было всё, чего он хотел. Он даже сочинил целую речь, чтобы, глядя прямо в глаза Лейсе—Итане—фальшивой королеве, сказать всю правду. И он должен был увидеть в её глазах страх и боль — плату за всё, что она совершила. Он предвкушал эту встречу, лелеял её в душе как самую заветную свою мечту, так жаждал этого, и вот он здесь… и всё вдруг стало безразлично. Так что произошло?

Почему вчера на королевском обеде, когда он сидел с королевой за одним столом, когда обращался к ней, ничего в его душе не отозвалось. Ни ненависти, ни ярости, ни любви, ни той былой жажды, что глодала его все эти годы…

Что с ним случилось? Куда делась вся та, взращиваемая столько лет ненависть, и мысли о том, с каким наслаждением он вонзит нож в сердце этой гадюки? Всё перегорело. Всё превратилось в пепел. Какие-то совсем другие вещи вдруг стали важны, и мысли о том, а что будет после всего, вызывали странную грусть. Всё, что у него осталось — это долг, который ему нужно выполнить. Долг перед Лааре, перед Эйвером, перед Кайей и Леей. И будущее за пределами этого долга было неопределённым. Или его и вовсе не было? Это была черта, до которой он дошёл и за которой начиналась неизведанная земля. А попадёт он туда или нет — это большой вопрос.

Дитамар рассматривал охрану и видел, что она незримо присутствует в зале, он видел ашуманского хитта, который что-то шептал на ухо королеве, он видел Ассима Наффир-шана — королевского лекаря, который, конечно, был вовсе не лекарем. Слишком тяжёлой аурой он окатил Дитамара, проходя мимо него. Королева была погружена в мрачные раздумья, и это заметил не только Дитамар, он слышал, как шептались фрейлины, что её величество сильно не в духе. Ассим высматривал кого-то и то и дело трогал перстень на своём пальце, а затем тоже подошёл к королеве и стал нашёптывать что-то на ухо. И по его беспокойству Дитамар понял, что побег Леи вот-вот обнаружат.