Окончательный приговор

– Хорошо. Тебя, кстати, как зовут-то? – Обычно я предпочитал тех, с кем работаю, называть по имени. Так устанавливаются более тесные взаимоотношения.

– Игорь Владимирович. Лучше просто – Игорь. Так привычнее…

– Хорошо, Игорь. Иди…

А я достал мобильник, чтобы позвонить капитану Беклемишеву…

* * *

Компьютер, конечно, больше облегчил жизнь людям, чем усложнил. Но есть немало и тех, кому усложнил, особенное если часто приходится работать в сети. Хотя представить себе современную жизнь без компьютера невозможно даже у нас, в военной разведке, однако всегда следует учитывать тот факт, что особо секретные документы следует все же хранить вне доступа к сети. Лучше всего, конечно, по старинке, в бумажном варианте. Но чтобы создать документ на бумаге, его тоже следует сначала набрать на компьютере, поскольку печатные машинки в нынешние времена стали раритетом. Есть, конечно, кабинеты, в которых стоит несколько печатных машинок. Без этого бывает невозможным сделать документ определенной степени дряхлости, когда в таком документе возникнет необходимость. Но в доступном пользовании для всех офицеров имеются только компьютеры, причем подключенные к сети. И потому, исходя из простейшей логики и из возможностей современных хакеров, состоящих на службе всех спецподразделений мира, для соблюдения элементарного режима секретности следует иметь компьютеры, не подключаемые в сеть. В каждом кабинете, естественно, такой не поставишь, поскольку сетью пользоваться приходится всем, и избежать этого невозможно, а иметь по два компьютера на каждого оперативного офицера – это для государства накладно. Потому и изворачиваемся, кто как может. Кто из дома старый компьютер принесет, кто еще что-то придумает. Я вот, к примеру, хожу в случае необходимости в другой отдел. Хорошо, что у меня необходимость наступает крайне редко. За меня большинство документов готовят сотрудники, и я не всегда спрашиваю, на каком компьютере набирался документ. Существует в нашей системе локальная сеть, не подключаемая к сети большой, но компьютеры локалки иметь положено не всем, а только тем, кто имеет соответствующую форму допуска к документам, носящим грифы «совершенно секретно» и «особой важности». К «совершенно секретным» документам допуск имеет практически каждый офицер управленческой системы ГРУ, а следующий по высоте уже не для всех предназначен, как и компьютер локальной сети.

Но пользоваться достижениями компьютеризации обязан уметь каждый разведчик. Официально служба хакеров ГРУ, хотя так она и называется только в разговорах между собой, работает исключительно против потенциальных противников и обслуживает заказы разных управлений. Спецназу ГРУ обращаться в компьютерное управление приходится реже других, поскольку работа у нас специфическая и иногда выполняется кулаками. Но и нам приходится иногда извлекать из прогресса пользу.

Извлекли и в этот раз… И как удачно получилось, что старший лейтенант Болодубов при выполнении моего заказа нечаянно нарвался на старшего следователя по особо важным делам Розова! У меня у самого возникала мысль каким-то образом добраться до старшего следователя. Но он не пожелал ждать и пошел нам навстречу. Могу только одобрить такое благоразумное поведение – при том, что все остальные шаги Артура Юрьевича благоразумными назвать никак нельзя. Он так и не уразумел, что вроде бы закончившаяся война на Северном Кавказе продолжается теперь уже не только там, но и в наших исконно русских регионах. И противник не выбирает методы. И потому действовать против этого противника следует предельно жестко и целенаправленно. Но при жестких методах бывают ошибки. Старший следователь считает произошедшее с капитаном Беклемишевым, старшим лейтенантом Корчагиным и старшим прапорщиком Хостом ошибкой спецназа ГРУ. Если это ошибка, причем приведшая к гибели мирных людей, то за ошибку кто-то должен ответить. С этим трудно не согласиться. Наша задача в этом случае – и все мы, участники той операции, уверены, что это единственно верный вариант – доказать, что это было не ошибкой, а чьей-то целенаправленной «подставой».

Как еще могло такое случиться, что машина проехала в одну сторону? Из машины высажены несколько человек, которые выставили рядом с дорогой взрывные устройства. На обратном пути машина забрала минеров. Это видели наши люди. Потом машина въехала в «мертвую зону», где наблюдать за ней не было возможности. А через километр, когда следующая группа спецназа ГРУ блокировала дорогу, и водитель машины не пожелал остановиться, и автомобиль был подбит выстрелом из РПГ-7 и расстрелян несколькими автоматными очередями, вдруг оказывается, что в нем ехали совсем другие люди. Более того – женщины и дети. Из всех семи пассажиров в живых осталась только семилетняя девочка, которая давала только те показания, которые ее заставили выучить. Девочка даже русского языка не знала, и допрос велся через переводчицу. Но наш переводчик заметил один интересный факт. Ответы на вопросы звучали бойко, и всегда одними и теми же словами. Текст явно был заучен. И если во время монолога девочки ей задавали вопрос, она сбивалась и не могла ответить. Тогда родственники и адвокаты, присутствовавшие на допросе, сразу уводили ее. Девочка волнуется, ей страшно все вспоминать и заново переносить психологический стресс.

Как и ожидалось, по всей республике разгулялся удалой истеричный скандал, и сомнений не было, что скандал организованный. То есть это была хорошо продуманная и организованная «подстава», в результате которой все требовали убрать с Кавказа спецназ ГРУ. Убрать наиболее боеспособные войска, можно сказать, единственные, что научились воевать против бандитов по-настоящему. Пусть и очень жестко, но эффективно. Может быть, именно поэтому и требовалось их убрать. Доказать наличие «подставы» – это значило бы оправдать не только спецназ ГРУ, но и своих бойцов. А для этого требовалось собрать доказательную базу. Пока все наши попытки пресекались откуда-то со стороны. Пресеклась и попытка получить сведения от бывшего капитана чеченской ФСБ Альтемира Джабраиловича Атабиева.

При всем при этом положение капитана, старшего лейтенанта и старшего прапорщика предоставляло нам дополнительные возможности. То, что мы не могли себе позволить официально, они могли. И позволяли…

КАПИТАН БЕКЛЕМИШЕВ, СПЕЦНАЗ ГРУ. НОВЫЕ ДАННЫЕ

Вальтер все-таки встал на ноги и переоделся в привезенную Вадимом одежду. Та, в которой он появился в пионерском лагере, была вся в крови, и ее необходимо было сжечь. Вставал и одевался Вальтер очень осторожно. Больше, как мне показалось, напрягаясь от опасения боли, чем от самой боли. Хотя, возможно, я был и не прав, возможно, боль все же была острой, чтобы делать движения старшего прапорщика скованными и неуверенными. Да и ходить ему было все-таки больно. Оставалось удивляться, как он умудрился добраться до пионерского лагеря на велосипеде. Ведь ехать пришлось больше часа. Именно эта поездка меня и смущала. Если ехал и не вопил от боли на все ближайшие улицы, если добрался – значит, был запас сил. И сейчас этот запас должен остаться. Но, в принципе, в шоковом состоянии боль ощущается не так остро. Наверное, у Хоста был затяжной шок. Я слышал, такое случается.

– Ты рану рукой придерживай, – посоветовал Корчагин. – Сам не напрягайся, а руку напрягай – и прижимай. Я в госпитале так и ходил. Рана уже зажила, боли, помнится, уже не было, а рука все равно к боку тянулась. Для подстраховки.

– У тебя серьезнее дело было… – сказал Вальтер.

– А что у тебя было? – поинтересовался я у Корчагина.

Мы с ним служили в разных бригадах, и друг о друге знали меньше, чем хотели бы знать.

– Пуля в печени. Со спины на излете достала. Как вырезали, естественно, не помню. Под общим наркозом. Но, когда анестезия прошла, это хорошо помню. Я все рвался спинку кровати съесть. Хорошо хоть, кровать железная была. Деревянную спинку я бы обязательно сгрыз.

– Представляю, – сказал я, вспоминая, как однажды пуля ударила меня в область печени. Бронежилет спас. Выстрел был с короткой дистанции, и сила удара самой пластины бронежилета в тело была такой мощной, что через три шага я просто упал без сознания носом в камни.

Мы не поддерживали Вальтера под руки, когда выходили из помещения. Ему следовало самому привыкнуть к новому состоянию. Мы ждали около машин, наблюдая за процессом интенсивной акклиматизации, и за тем, как горит в какой-то большой кухонной кастрюле политая бензином окровавленная одежда старшего прапорщика, а он ходил в одну и в другую сторону. И зажимал бок рукой. Потом попробовал зажать бок локтем. Так ему больше понравилось, да и внимания со стороны это привлекало меньше. Более того, Вальтер засунул руку в карман джинсов. Хорошо сообразил. Вообще со стороны незаметно было, что он локтем рану придерживает. Главное, чтобы наклейку из пластыря не сорвать. Тогда может открыться кровотечение.

Пяти минут Вальтеру хватило, чтобы на лице выступила обильная испарина, хотя утро было не жарким. Еще через пять минут испарина прошла, и он готов был улыбнуться своим неулыбчивым лицом.

– Поехали. Я готов.

Мы тем более были готовы.

– Тебя из гаража забрать? – предложил Корчагин свои услуги.

– Сам доберусь, – отказался я.

Я вообще люблю одиночество, и стараюсь чаще оставаться без компании. Разве что с книжкой в руках. И потому решил добраться до дома городским транспортом. Это Вальтеру трудно было бы в метро толкаться. Но меня раны не беспокоили.

Выехали мы вместе, так и не увидев сторожа. Быстро въехали в Москву. На первой же улице Корчагин повернул налево, а моя дорога вела в противоположную сторону. Бессонная ночь на мне не сказывалась. Движение на окраинах, которыми добирался я до гаража, было небольшое. И доехал я благополучно.

Когда поставил «Джимни» в гараж и стал уже закрывать ворота, позвонил полковник Переславцев.

– Как настроение, Паша?

– Поставил машину в гараж. Отправляюсь отсыпаться. Что там наши спецы, товарищ полковник? Смогли с навигатором разобраться?

– Еще разбираются. Как что-то будет, я тебе позвоню. Это во второй половине дня будет. До этого можешь спать спокойно. Только еще раз подумай, никак вы там в Судиславле не наследили? Может, где-то отпечатки оставили, может, видел вас кто…

– Видели только незнакомые люди. Один знакомый нас не дождался, второго после встречи с нами дома уже не дождутся. А что случилось?

– Артур Юрьевич не желает угомониться…

– Подполковник Розов? – удивился я. – Откуда он опять выплыл?

– А он и не уплывал. Он получил все материалы по событиям в Судиславле. Там есть твой характерный след. В документах о случившемся это называется «смерть наступила в результате перелома шейного позвонка». Розов даже запросил по всем сводкам российского МВД все материалы о случаях смерти с таким диагнозом. Тебя ищет. В следующий раз ломай что-нибудь другое. Сможешь?

– Попробую. Но вы, товарищ полковник, правы. Фирменный удар – это как автограф. Надо менять стиль. Если услышите про удар в грудное межреберье, значит, это обо мне. Он у меня тоже отработан.