Окопники

— Будете командиром второго взвода.

— Есть!

— Рота за мной! — Нестеров выпрыгнул из окна и, пригнувшись, побежал через открытую местность. Откуда-то строчил пулемет, за небольшой высотой все залегли. Но полковая батарея ударила по противнику, и пулемет замолчал.

— Бегом!

Вся рота схватилась — только топот ног — бежали к кустарникам в лощине. Попадали в них — кружился самолет с крестами. Он бросил бомбу, но она разорвалась в стороне. Еще дал один круг «юнкере» над этой лощиной и повернул к Северной бухте. Вскоре там слышались взрывы бомб.

— Прут гады на Северную, — проворчал моряк. — А на другой стороне сам Севастополь… Не допустим, братва, до него!

Опять бросок, прошли полосу обстрела, ползли по- пластунски. Дальше увидели глубокие окопы, но в них никого не было, видно, отошли наши. Еще одна короткая перебежка, впереди показалась широкая долина.

— Симферопольское шоссе, — сказал с^)жант.

— Где же здесь зацепиться? — весь подавшись вперед, спрашивал лейтенант и все всматривался в эту открытую местность.

— Надо в сторону Инкермана, — подсказал моряк.

Еще поползли по — пластунски. Вот и шоссе. Оно изрыто глубокими воронкамн, грудились на ней остовы сгоревших автомашин. Лейтенант поднялся, смотрел в сторону противника — никого нет. Назад оглянулся и у видел на шоссе груду кирпича и камней, видно, рядом стояло здание, и оно развалилось от бомбежки.

Подошли к этой баррикаде. Перед ней — противотанковые ежи — закопанные рельсы.

— Здесь и будем драться, — сказал моряк. — Ну, фрицы, будет вам полундра за все утопленные корабли, за погибших товарищей!

За этой каменной баррикадой рота спешно готовилась к обороне. Копали окопы в каменистом грунте. Нестеров оглядывал местность. Впереди на целый километр она вся открытая, противник не подойдет незамеченным. А шоссейная дорога уходила отсюда круто вверх и скрылась за каменными скалами.

Позади баррикады поднимались отвесные стены каменного Инкермана. В его глубоких штольнях кроме военных штабов, госпиталей, спасалось от — бомбежки много женщин и детей. И еще узнал Нестеров: в инкерманских штольнях находилось почти пятьсот вагонов всякой взрывчатки — порох, снаряды с первой мировой войны, непригодные для современных орудий, тяжелые авиационные бомбы, их некуда употребить, в Севастополе осталось лишь несколько истребителей.

— Товарищ лейтенант, — подошел Петров и спросил: — Это у нас все оружие — одни винтовки?

Нестеров развел руками, ответил:

— Командир полка обещал прислать пулемет, но даже не сказал — станковый или ручной.

— Ничего там нет, я знаю…

— Давно вы в Приморской армии? — спросил Нестеров.

— В Одессе воевал и на Перекопе, от него через горы отступали к Севастополю.

— Выходит, сержант Петром с генералом Петровым, командующим Приморской армией, все бои вместе прошли. А видели его?

— А как же!

— Ну, какой он?

— На вид строгий, но обходительный. Солдат очень жалеет, как Суворов..

— Хорошо сказал. С такими словами, можно пока и без пулемета обойтись… Но пулемет будет!

Лейтенант Нестеров еще раз оглядел свою позицию. За каменной баррикадой бойцы уже выкопали окопы, хотя еще не глу бокие, но все-таки защита.

— Танки! — закричал Малахов.

Нестеров увидел, как из-за каменных скал выкатились три тяжелых танка, один за другим они быстро шли по симферопольскому шоссе.

— Приготовить гранаты! — скомандовал лейтенант.

Передний танк ударил из орудия по баррикаде — взлетели камни. Рота не показывала себя… А вокруг танков стали взрываться снаряды. Оказалось, за Инкерманом стояла наша батарея. Танки закрутились на месте и повернули назад за каменные скалы.

— Вот это морской порядок! — радовался Малахов. — Эх, нам бы сюда хоть одно орудие, сорокапятку, дали бы фрицам прикурить!

И только танки скрылись, пошла перебежками по кюветам немецкая пехота. Мешковатые солдаты — ранцы на спинах — бежали, подгоняемые офицерами.

— Без команды не стрелять! — крикнул Нестеров. — Пусть подойдут ближе! — Лихорадочно оглядывал наступающих гитлеровцев — рукава засучены и бьют из автоматов. Их куда больше этой роты.

— Огонь!

Залпом из винтовок встретили наступающих фашнс- ' тов. Нестеров стрелял из своей винтовки (та самая), целился ' в бегущих к баррикаде с автоматами солдат. Они падали, но опять вскакивали, уже совсем близко… Но вдруг попятились

— ударила наша батарея, на этот раз шрапнелью. Гитлеровцы, как ни кричали офицеры, кинулись по кюветам назад.

— Вот батарея! — радовался Малахов.

Только лейтенант Нестеров тревожно думал: если эту батарею переведут на другую позицию, выдержит ли наша рота наступление фашистов вместе с танками?.. На другой день было тоже самое: мчались танки с крестами, бежали за ними солдаты с автоматами, но загрохотала всеми орудиями батарея Инкермана, гитлеровцы отступили за каменные скалы.

Но Нестеров чувствовал, эти бои были отвлекающие. Главный удар усиленная группировка войск противника сейчас направляла в сторону Северной бухты. День и ночь там гремели орудия. Вражеская авиация волнами налетала на разрушенный город, сбрасывала фугасные бомбы. И прорвались фашисты к северному берегу главной бухты Севастополя. Отсюда видно весь город, как на ладони. Орудийный и минометный огонь плотной завесой повис над Севастополем. Немецкие и румынские дивизии, напрягая силы, шли напролом. И там, где приходилось отходить частям

Приморской армии, на каждом метре севастопольской земли лежали отвоевавшиеся фашисты.

В это время из Ставки Главного командования за подписью Сталина в Севастополь пришла телеграмма, в ней были слова: «Вами гордится вся Красная Армия».

— Прислали бы нам сюда хоть сотню самолетов, — говорил Малахов, прочитав эту телеграмму в газете. — А то и головы здесь не поднимешь, всюду «юнкерсы».

В то очень трудное время на обороне Севастополя оставалось только несколько истребителей, продырявленных в бою, и четыре штурмовика — «Илы». Ежедневно под вечер они вылетали из подземного аэродрома, на большой скорости низко мчались над фронтом, из орудий и пулеметов расстреливали вражеские батареи и фашистов в окопах. Враги называли этот самолет — «летающий танк». Да, сила у него была севастопольская… А когда «Илы» возвращались назад, поднимался весь наш фронт из окопов, каждый считал: «Один… Два… Три… Все!» — вырывался радостный крик от Северной бухты до Балаклавы.

— вот бы нам еще десятка два таких самолетов! — говорил Малахов, выражая желание всех защитников Севастополя.

Но в то время Большая земля не могла дать даже самого нужного осажденному Севастополю. Сколько уже подтоплено кораблей, все труднее доставлять через море подкрепления, боеприпасы, продукты питания. А после того, когда наши войска потерпели неудачу под Харьковом и оставили Керченский полуостров, положение на юге страны резко обострилось. Началось наступление немецких войск, они с боями двигались на восток. Гитлеровской армии очень мешал Севастополь. Его продолжала штурмовать большая, сильно вооруженная армия генерала Манштейна. Гитлер торопил его, но фашистские войска уже много потеряли здесь убитыми и ранеными. И все же гитлеровцы все сильнее вгрызались в нашу оборону, отодвигая к берегу моря из последних сил сражающихся севастопольцев.