Окопники
Шрифт:
СЛУЧАЙ В АЭРОПОРТУ
В мурманской гостинице «Арктика» меня поместили вместе с народным писателем Дагестана Муталибом Митаровым. Фронтовик, защищавший в 1941 году Мурманск, он много рассказывал о давних днях, о боевых товарищах. Спокойный, рассудительный, он вдруг весело рассмеялся.
— Послушай, что произошло со мной в московском аэропорту. Сдал на досмотр чемодан, а сам нырнул через «избирательную кабину». Это я так называю проходную, где лучи фиксируют наличие металлических предметов. Проскочил через нее, а милиционер вежливо просит выложить содержимое карманов и еще раз пройти. Вытащил
— Вы не спешите, хорошенько проверьте карманы, еще что-то металлическое есть.
— Да помилуйте, — взмолился я. — Все наизнанку уже вывернул, один платок в кармане.
— Вы, пожалуйста, гражданин, не волнуйтесь, но нужно еще раз повторить. Согласно инструкции не могу вас пропустить, — извиняющимся голосом говорил молоденький сержант.
Я еще перешагнул запретную черту, и еще раз недремлющее око контролирующего аппарата отметило у меня наличие металла.
И тут я сообразил.
— Дорогой, — сказал я милиционеру, — в карманах точно ничего нет, а в бедре есть…
— Как это в бедре? — недоверчиво спросил он.
— С сорок первого года осколок мины ношу…
— Дела… Война, значит. Ну, что ж, проходите, отец, — понимающе кивнул сержант, и взял руку под козырек.
РАССКАЗ ЭКСКУРСОВОДА
Десять писателей, воевавших в Заполярье, совершали поездку по Кольскому полуострову. Нашим добровольным гидом стал мурманский краевед, учитель Михаил Орешета. Многие года занимаясь благородным и милосердным делом поиска и захоронения останков солдат, он до мельчайших подробностей знал эти места, хронику сражений и бесконечное число забавных и трагических историй. От него я и услышал этот рассказ из жизни немецкого генерала Дитля, возглавлявшего группу войск на мурманском направлении.
Стройный, подтянутый, спортивного вида генерал был любимцем не только фюрера, но и своих солдат. Он счастливо сочетал в себе вышколенные манеры аристократа с непритязательностью простолюдина.
Отчаявшись с ходу захватить Мурманск, он обдумывал новые варианты наступления, тщательно исследовал местность, совершая многокилометровые пешие переходы по сопкам, покрытым низкорослой кривой березой, перепрыгивая с валуна на валун. Как правило, он ходил один, пренебрегая опасностью.
Однажды он набрел на артиллерийскую батарею. Заговорил с офицерами и солдатами, пытаясь вселить в их сердца надежду.
Запросто и душевно распрощавшись с ними, Дитль направился дальше, предупредив офицера, что сопровождать его не надо.
Он сделал уже несколько шагов, когда раздались предупреждающие голоса:
— Герр генерал, вы тут не пройдете, тут обрыв…
— Немецкий генерал везде пройдет, — с подчеркнутой самоуверенностью ответил Дитль.
Да, ему очень хотелось убедить солдат в непогрешимости своих планов и действий, вселить в них веру, что с ним, прославленным военачальником они все же победно пройдут оставшиеся двадцать километров до Мурманска.
Через некоторое время он действительно подошел к весьма крутому трех — четырехметровому обрыву. Спуститься вниз без веревки, без какой-то помощи не представлялось возможным. В нерешительности генерал остановился и обернулся. Солдаты издалека смогрели па него. Стыд, брезгливое чувство собственного бессилия, высокомерие высокого начальника, обида на
себя за легкомысленную и хвастливую фразу, сказанную солдатам, заполнили все его существо. Он снова оглянулся. Солдаты безотрывно и, как ему показалось, сожалеюще смотрели на своего любимого командира. И тогда генерал Дитл4 прыгнул…С вывихнутой опухлой ступней, поддерживаемый солдатами, он добрался до лазарета. Нога сильно болела, но она болела бы еще больше, если бы он не сдержал своего слова.
Вскоре фюрер вызвал Дитля в Ставку. Он вылетел с новым планом захвата Мурманска. Гитлер план утвердил. Но на обратном пути генерал погиб в авиационной катастрофе.
Ни он, ни его солдаты так и не прошли к городу-герою, и не увидели его.
МИЩИК Александр Васильевич
Родился в 1916 г. в Челябинской области, в сслеКочердык.
В 1935 г. переехал в Краснодарский край, в станицу Белореченскую, где много лет работал в колхозе.
Участник Отечественной войны. Награжден орденом Отечественной войны 2–ой степени, медалями «За отвагу». «За оборону Севастополя» и другими.
Писать начал после войны. Повести, рассказы и очерки печатались в краевых газетах, в журналах: «Кубань», «Знамя», «Наш современник», в «Литературной газете», «Комсомольской правде» и др.
Изданы книги — «Станица Нерастанная», «Галька» «В добрый час» и другие.
… Еще несколько слов к этим сведениям. Всю жизнь мне везло на добрых людей. «Мои университеты» прошли среди тех, кто сеял хлеб. 11 хотя эти преподаватели не дипломированы, но житейской мудростью и любовью к народному слову наделены талантливо.
В войну, в самых беспощадных боях, спасли меня товарищи, рискуя своей жизнью. И на этом грудном литературном пути первыми, кто подал руку помощи, были писатели — фронтовики: Александр Твардовский и Сергей Смирнов.
А когда учился на Высших литературных курсах, в нашей группе были известные писатели — Виктор Астафьев, Сергей Викулов, тоже фронтовики. Своей дружбой, литературным опытом оказали влияние на мое творчество.
50–летие великой Победы!
На страницах этой книги как бы собрались в одном строю многие солдаты Отечественной войны. Своими делами, воспоминаниями о всем пережитом, всей своей жизнью мы должны помочь новому поколению, чтобы сохранить навечно мир в России.
* * *
СЕВАСТОПОЛЬЦЫ
Виктор Нестеров проснулся, было воскресенье, лежал и вспоминал сны. Видел что-то военное, он недавно из армии, вот и снится такое. Служил на Дальнем Востоке, морозы — до пятидесяти… У Виктора всегда были веснушки, а там они вымерзли. Приехал домой, лицо чистое, отец с матерью не узнали.
Поднялся Виктор с кровати, оделся и вышел из дома.
— Мама, я пойду искупаюсь.
— Не долго там будь, — отозвалась мама из летней кухни. — Вон отец вишни рвет, уже поспели.
День ветреный, с запада плыли разорванные облака. На реке почти никого не было. По воде бежали белые струи, словно мела поземка в холодный зимний день. Искупался, вода студеная — река бежит с гор. Оделся и смотрел туда, где далеко виднелись кавказские горы. И пошел Виктор к станице. Возле крайней хаты кричала старая женщина: