Оковы Древнего Н-Зота

Они здесь на равных.

В ее осанке, движениях рук, неторопливом шаге чувствовалось величие бессмертия, которое угадывалось и в движениях Королевы Алекстразы в Редуте. Только теперь, каждый раз напоминал самому себе Вариан, Тиранда такая же смертная, как и он сам. Это все осталось в прошлом, теперь он и жрица одинаково смертны.

Кажется, об этом же он напоминал себе в кабинете, когда застал неожиданную гостью. Вариан силился вспомнить их разговор, но его истинная суть, как и тогда, так и теперь ускользала от него. В ту ночь он решал, как объявить войну Орде. Это было важнее тогда. Сейчас — нет.

— Король Вариан, — произнесла Тиранда, слегка склонив голову, и тем же ровным голосом: — Малфурион.

Итак, они не виделись, подумал Вариан, какое-то время. И сейчас это не походило на радушную встречу любящих супругов.

— Приветствую Тиранда Шелест Ветра, — отозвался Вариан, следуя светскому этикету.

— Верховная жрица, — сказал Малфурион, — я вернулся.

Тиранда одарила его ледяным взглядом. То ли его возвращения ждали раньше, то ли не ждали вовсе.

Ну да, хватит, ему претило быть третьим лишним.

— Где Атаал Тень Небес, Тиранда? — прямо спросил Вариан.

— Здесь, — ответила она, не меняясь в лице. — Абрисса!

Послышались шаги, и через ославленную Тирандой распахнутую дверь вошел белый с черными полосами саблезубый тигр. Острые когти царапали при ходьбе мраморные плиты. К его ошейнику крепилась серебряная цепочка, и когда она натянулась, Атаал Тень Небес появился следом. Его руки были в наручниках.

При виде Малфуриона друид рухнул на колени, но тигрица не остановила движения, поэтому поклон вышел неудачным и смазанным. Тигрица улеглась возле ног своей госпожи.

Хорошо, что в Штормград она прибыла без саблезубой свиты, решил Вариан, когда тигрица оскалилась и, спустя миг, угрожающе зарычала, не сводя желтых глаз с Малфуриона.

А ведь полумрак скрывает не только лицо и эмоции пленника, понял Вариан, когда друид тут же опустился на колени, хотя никто не принуждал его к этому. Вариан видел достаточно преступников, чтобы понять — сейчас поза и поведение друида и наверняка его слова, когда ему позволят заговорить, будут выражать одно лишь сожаление и раскаяние.

Прежде всего, полумрак позволял раствориться в нем самой Верховной жрице с ее аметистовой кожей. Какие-то эмоции Тиранда явно предпочитала бы скрыть, чем демонстрировать их при ярком дневном свете, и это явно касалось Верховного друида. А тигрица у ног жрицы попросту чутко реагировала на ее состояние и, в отличие от самой Тиранды, животное не умело скрывать злость или раздражение.

О чем же Тиранда говорила ему в Штормграде почти два года назад, пытался вспомнить Вариан, воспользовавшись паузой в разговоре. Без сомнения, сама Тиранда прекрасно помнила об этом, она и в тот раз намекнула ему, что память бессмертных — пусть и бывших — гораздо лучше, чем у короля Вариана.

«Других рейсов в Гилнеас не будет», — пообещала она ему. И их действительно не было, думал Вариан. Хотя в то же время Тиранда утверждала, что едва может совладать с желаниями ночных эльфов помогать всему миру, пусть и ценой собственной жизни. И кажется, кажется… Она ждала, что он остановит тех эльфов от безумного путешествия в Гилнеас.

А он не остановил, не проявил интереса, не отправился вместе с ними спасать подданных Седогрива, а объявил войну Орде и стал разбираться с нависшим над королевством банкротством.

Уже лучше, чем ничего.

Малфурион заговорил первым:

— Ты очень многое сделал для Гилнеаса, Атаал. Это большая заслуга.

Прикованный к тигру друид коснулся лбом пола.

— Благодарю, Верховный друид, благодарю, я служу Элуне, верно служил все эти годы…

— Хватит, — остановила его Тиранда. — Пора прояснить ситуацию. Атаал не связан с Сумеречным Молотом и никогда не был.

Вариан тщетно вглядывался, черты ее лица тонули в полумраке. Только сверкали вплетенные в волосы жемчужные нити и переливалось струящееся платье.

И тогда она заговорила сама, гордая, уверенная в своей правоте:

— Утрата бессмертия изменила нас. Малфурион, тебе неведомы эти чувства. Я же разделила их участь. Когда это произошло, ночные эльфы перестали страшиться смерти. Зачем беречь наши жизни, вопрошали они, если дни сочтены? Пришло время применить те знания, которые мы накапливали веками, говорили они. Калдореи перестали страшиться гибели, как таковой. Они устремились помогать Азероту, несмотря ни на что и вопреки всему. Одни устремились в Чумные земли к лорду Фордрингу, другие странствовали, третьи — выбрали Гилнеас. Все они больше не желали держаться истоков. Моим долгом, как правителя, как Верховной жрицы Элуны, было остановить их.

— Я не понимаю, Тиранда… — пробормотал Малфурион.

— Много ли эльфов присоединилось к тебе в лесах Хиджала? А в Сумеречном Нагорье? — спросила Тиранда, не глядя в его сторону.

— Да, — ответил Малфурион.

— Их бы там не было, если бы не мои действия. Если бы корабли эльфов продолжали штурмовать Гилнеас, лишая Подгород терпения. Они погибли бы в пыточных камерах, в лесах на подступах к королевству, у этой непреодолимой Стены, в конце концов.

— После Катаклизма, по крайней мере, морской путь в Гилнеас оказался открытым, — заметил Вариан. — После того, как землетрясения и шторма уничтожили те непреодолимые рифы вдоль берегов.

— А флот Отрекшихся Катаклизм тоже разрушил? — горько усмехнулась Тиранда. — Нет, это не изменило бы расстановки сил. Сильвана никогда не позволила бы ни одному друиду добраться до воргенов Гилнеаса. Она дождалась бы, когда Гилнеас умер бы от заразы, а потом истребила бы всех воргенов до единого. Для нее это было предпочтительней. А вразумить друидов не предпринимать подобного путешествия, не навлекать беду на всех и вся, мне так и не удалось. А я пыталась, правда, Атаал?

Друид, всхлипнув, кивнул.

— Единственное, на что они согласились перед отплытием, это сделать остановку в Штомграде.

— Ты надеялась, что я остановлю их. Об этом ты просила еще в тот раз, но уже после того, как эльфы погибли в пыточных камерах.

— Верно, — кивнула Тиранда. — После. Девятнадцать ночных эльфов, эрудированных, способных друидов, сгинули в пыточных камерах Подгорода. И пока они умирали там, один за другим, здесь, в Дарнасе, снаряжали новые корабли. Они не желали останавливаться. Они хотели спасать воргенов.