Окраина. Дилогия

Пошли. Не очень уверенно, но пошли. Генка на ходу пытался совладать с лямками рюкзака.

– Таисия Викторовна, у меня препарат действительно имеется. Но мне кажется, он вам не поможет. – Андрей сдвинул под рубашкой кобуру, щелкнул кнопкой. Ресницы женщины дрогнули. Чуткая, зараза. И интуиция отличная.

– Вы меня простите, – проникновенным голосом продолжил Андрей, – ФСПП организация закрытая, со своими жесткими порядками и предрассудками. Мало ли вы куда выйдете, когда отлежитесь. Вы не беспокойтесь, семью я лично извещу, все оформим…

– Так нельзя, – тихо, но отчетливо молвила женщина.

– Вы мне выбора не оставляете, – печально объяснил Андрей. – Вас, в смысле тело, эвакуируют только через тричетыре дня. Вы же понимаете, как тогда будете выглядеть. А если вы вдруг выйдете самостоятельно и куданибудь не туда попадете? Это работа. Мы же не в богадельне, если говорить прямо.

– Так нельзя, нельзя, это негуманно, – упрямо шептала Таисия.

– Мне очень трудно будет это сделать, – признался Андрей. – Вы женщина интересная, изящная, тонкой души. В молодости возле вас, должно быть, поклонники просто в толпы сбивались.

– Я и сейчас еще ничего, – испуганно сказала дама, не открывая глаз.

– Кто спорит. Меня, правда, всю жизнь больше дамы рубенсовского типа впечатляли, но лично вас мне будет искренне жаль. Вы на меня зла не держите, – Андрей кончиками пальцев погладил рукоять «ТТ». – Я просто старый солдат. Приказы выполняю пунктуально.

– Хам вы! Сапог кирзовый, а не солдат. Спасатель падали, убийца чекистский. – Таисия резко вскочила на ноги, Андрей даже отшатнулся.

Высокая женщина быстро уходила по цепочке следов, вслед почти растаявшей в солнечном сиянии тяжелой фигуре Алексея Валентиновича. Прошагала мимо носилок – молодое поколение с некоторой опаской глянуло вслед.

Андрей, кряхтя и отряхиваясь, встал – взбодрившаяся Таисия, когда взбрыкнула, порядком осыпала начальника песком.

– Могу спорить – знаю, что за допинг, – сказал Генка.

– Да я ничего медицинского и достать не успел. Сказала, что отдохнула, и вперед. Брезгует она пользоваться брутальными армейскими препаратами, – пояснил Андрей, берясь за проклятые носилки.

– Еще один тестер впариваете? – Мариэтта попыталась ухмыльнуться. – Вот уж абзац. Тетенька хотела прокатиться, место нашего тутанхамона занять, а вы ее пуганули. Интересно, чем именно?

– Сказал, что Валентиныч первым душевую кабину займет. Как известно, шерсть с поддона он за собой из принципиальных соображений не смывает.

Заулыбались.

– Ну, студент, если отдохнул, так поехали, – Генка дружески кивнул сияющему свертку.

4.56.

– Нет, сдохну щас. – Руки у Генки дрожали – он с трудом выпрямлял защелку носилок. Соскользнувшая с дорогой и ненадежной конструкции серебристая «куколка» лежала у ног эвакуационной команды, молчала. Кажется, с сочувствием.

– Кто ж так делает, суки? – с тоской прохрипел Генка, пытаясь вернуть предательское крепление носилок на место.

– Не нервничай, – пробормотал Андрей. – Выйдем домой, я командировку в Швейцарию выбью. Набьем морду герру конструктору.

– А выйдем? – Генка с опаской посмотрел вперед – фигуры Алексея Валентиновича и белокурой страдалицы маячили в отдалении. Брели на расстоянии шагов тридцати друг от друга. Не вместе, но скованные одной целью.

– Скованные одной цепью, связанные одной целью, – задумчиво просипела Мариэтта.

Андрей посмотрел на нее со слабым изумлением. Значит, не только у дураков мысли сходятся, но и у агентов ФСПП. Хотя в чем разница?

– Генка, ты бы их догнал. Они торкнутся, а мы здесь останемся, – прошептала Мариэтта.

– Никуда они не денутся, – сказал Андрей. – Они уверены, что волшебный индикатор у меня. Подождут, гонщики херовы.

– Они боятся, – упрямо возразила Мариэтта. – Они очень хотят вернуться домой. Торкнутся и попадут неведомо куда. Так им, лузерам, и надо, только мыто здесь закукуем.

– Уверена, что они без нас никак? – поинтересовался Генка, ковыряясь неудобным мультитулом – единственным инструментом, оставшимся в наличии у Отделения.

– Есть у меня предчувствие, – прохрипела девица и, отводя с лица серые лохмы, глянула на начальника: – Дойдем – я прямо в буфет. Хоть отчисляйте, хоть что делайте, фанты выпью, сколько в меня влезет. Нет, даже больше.

– Там разберемся, – Андрей не был уверен, что вообще сумеет встать. – Генка, клади эту херню на песок, я ногами придавлю, а ты защелкнешь.

Общими усилиями удалось надеть крепление. Носилки, хоть и кособокие, приняли свой скорбный груз. Андрей, сдерживая стон, выпрямился, вместе с Генкой подняли ношу. Ох, будто годами в паре мертвецов таскали.

Мариэтта с рюкзаком за плечами поплелась рядом. Неожиданно сказала:

– Вы мне одну ручку уступите. Удобнее будет.

– Кому удобнее? Тебе? Стыдишься? За немощного пенсионера меня держишь? Рановато еще.

– Идите в жопу. Тоже пенсионер нашелся. Убогие и придурошные у нас в голове парада шествуют, – девчонка мотнула головой вперед. – А раз я не там, так должна почестному волочить. И еще я в Швейцарию хочу. Морды бить.

– Тогда конечно. Может, одна носилки потащишь?

– Сергеич, дай ей ручку, – выдавил, не оглядываясь, Генка. – Нас меньше мотать будет. К тому же, с одной стороны, нести студента дико тяжело, а с другой, вроде как за носилки цепляешься и шагаешь автоматически. Давайте автомногоножку сделаем.

Мариэтта закашлялазасмеялась.

5.23.

«Базовый лагерь». Тетка и растратчик сидели на песке, отвернувшись друг от друга. Между ними возвышалась горка теплой одежды и снаряжения.

– Отдохнули? – спросил Андрей, пытаясь стоять ровно. – Тогда подъем и начинаем концентрироваться. Пора из этих каракумов выбираться.

Не получалось. Стояли полукругом, навьюченные вещами, и ничего не происходило. Таисия заплакала, уткнувшись лицом в пухлый ком своего свернутого пальто.

– Так, спокойно. Расслабились, вздохнуливыдохнули. Начинаем по новой. Аппаратная, полумрак, запах смазки и углей… Поехали.

Стоит прикрыть глаза, память услужливо подсказывает детали. Сумрак, массивность проекторов, стекла амбразур. Вот она, дверь, стоит сделать единственный шаг. Но чтото мешает, мешает, мешает…