Окрест Кария

– Кай… – слетел с его губ тихий вздох. Молодой человек, услышав его, вскинул голову и медленно поднялся, неуверенно шагая к брату.

– Стефан…

Мужчина шагнул вперед… и внезапно отвесил вновь обретенному брату крепкий подзатыльник. Голова того мотнулась.

– Ай! – Кай недовольно уставился на вновь обретенного родственника, потирая затылок, – Это за что?

– За что?! – брат надвинулся на него, взволнованный, гневный, почти разъяренный, – Ты хоть представляешь, что я пережил?! Что я почувствовал, когда мне сообщили, что ты… – он осекся и попытался продолжить возмущения, – И тело… Черт возьми, я ведь говорил, говорил тебе не садиться на мотоцикл!

– Но… но Стеф… – Кай заморгал, не зная толком, как оправдаться и ощущая, как душу его затапливает безмерное счастье. Брат его не слушал.

– Две аварии за один год, Кай! Нет, больше ты у меня на этот чертов металлолом не сядешь, даже не проси! Ты… ты… – он вдруг замер и, всхлипнув, крепко прижал брата к себе, – Маленький идиот…

Парень, ощущая, как дрожат руки, обнял его в ответ и глубоко вздохнул, не в силах сдержать улыбки.

– Прости… – слабо шепнул он и часто-часто заморгал, прогоняя слезы. В окне что-то блеснуло, и Кай, подумав, что это солнце, скользнул взглядом по собственной руке, обнимающей брата. По ней, двигаясь медленно и уверенно, ползла красная точка…

– Ложись! – тело действовало быстрее разума. Парень резко дернул брата вниз, заставляя его почти упасть на пол и, не успел тот изумиться, как в воздухе что-то свистнуло.

Брызнуло осколками оконное стекло. Пуля прошила дверь, возле которой они стояли; Джой, не понимая, что происходит, завертел головой.

– Дьявол… – голос Стефана дрогнул: что творится, он не знал.

– Что за… – Кай сглотнул, испуганно приподнимая голову и завороженно созерцая осколки стекла на полу, – Стеф…

– Сюда! – мужчина резко дернул брата за запястье, утягивая его за большой стол, под него, скрываясь сам и прикрывая парня собой. Последний торопливо заполз под столешницу и, вцепившись в брата, попытался посильнее сжаться, съежиться, становясь как можно более незаметным.

– Похоже, кому-то очень не по душе наше родственное воссоединение… – обалдело пробормотал он, не решаясь выглянуть из-под стола.

Пес, посчитавший действия хозяев новой, очень интересной игрой, забрался к ним. Под столом сразу стало тесно.

Стефан, не отвечая, покачал головой, силясь прийти в себя – два потрясения за одну минуту даже для его психики (а может, особенно для его!) было уже чересчур.

– У тебя в жизни такое часто происходит? – Кай чуть склонил голову набок, изучающе глядя на брата. Тот рвано выдохнул.

– Первый раз! Вообще не понимаю, что за ерунда, какого хрена… Я ни с кем не ссорился!

– Я тоже! – торопливо вставил парень, предвосхищая возможный вопрос. В воздухе свистнула еще одна пуля, пробившая на этот раз стену над столом.

Братья рефлекторно пригнули головы. Джой восторженно гавкнул.

– Тише ты! – Кай, абсолютно не желающий, чтобы пес выдал их укрытие, поспешно зажал ему пасть рукой, – Блин, такое чувство, что твой кабинет просто планомерно обстреливают, только не пойму зачем… надеюсь, стол они не прострелят?

Стефан неуверенно постучал по древесине сбоку от себя костяшками пальцев.

– Ну… наверное, нет, – с явным сомнением отозвался он, – Хотя вообще-то я планировал за ним работать, а не от обстрела прятаться.

Брат, проследивший его действие, неожиданно улыбнулся, приподнимая брови.

– Ты все еще носишь этот браслет?

Мужчина, бросив взгляд на опоясывающее его руку деревянное украшение, улыбнулся сам.

– Твой последний подарок… Я ведь обещал, что никогда не сниму его, – он перевел взгляд на брата и улыбнулся шире, – Я держу свое слово. Кай…

Что он хотел сказать, так и осталось неизвестным – две пули, одна за другой, взвизгнули в воздухе. Одна продырявила фото Кая, стоящее на столе Стефана, другая разбила вазочку с цветком перед ним. Вода из нее закапала на пол, и хозяин кабинета скрипнул зубами.

– Какого дьявола они добиваются?! Выкурить нас из-под стола хотят?

– Может, просто запугивают? – парень неловко пожал плечами и поежился, – Да, не так я представлял себе наше воссоединение, если честно… Стеф, ты уверен, что тебе некому мстить? Может, родственники кого-то из погибших на треке…

Мужчина возмутился столь искренне, что пес даже отпрянул, внезапно подумав, что негодование хозяина обращено против него.

– Да причем тут я?! Эти придурки толпами прут на трассу, я всех и каждого предупреждаю, что здесь опасно! А они ломятся, гоняют, а потом попадают в больницу, а я… – он внезапно осекся и, внимательно глянув на брата, уже другим тоном продолжил, – Сейчас понимаю, что подзатыльника ты заслужил, как минимум, два. Почему сбежал из больницы?

Кай пожал плечами. С его точки зрения, оправдание этого поступка у него было и весьма веское.

– Тебя не терпелось увидеть. Я как вспомнил обо всем, просто ужаснулся, представив, что ты пережил! Мой мотоцикл тогда, должно быть, узлом завязался… – парень тяжело вздохнул и поморщился, – Придурки, гоняют на грузовиках по узким дорогам, не разъедешься с ними.

– А другие придурки гоняют на мотоциклах, не слушая старших братьев, – невозмутимо отозвался мужчина и неожиданно поежился, – Но ты прав – от мотоцикла твоего осталось мало. Когда я увидел его, когда увидел… тело… – его передернуло, и тотчас же осенило, – Подожди! Но… но кого же я похоронил под твоим именем?..

Еще одну пулю, пробившую стену над столом, Кай даже не заметил. Он был мрачен.

– В тот день… – парень примолк, тяжело вздыхая, – Тогда… Я уже возвращался домой, когда увидел голосующего парня на обочине. Я тормознул, он удивился, но попросил подбросить до города. Я и… подбросил, – в голосе молодого человека прозвучала такая горечь, что брат, недолго думая, обнял его за плечи, немного прижимая к себе.

– Это не твоя вина.

– Разве? – младший О’Ши покачал головой, выдавливая из себя грустную улыбку, – Я был за рулем, Стеф. Я… вообще не должен был останавливаться, если бы он поехал на машине!.. – он умолк, не в силах продолжать.

Брат тяжело вздохнул и, притянув к себе младшего, на секунду прижался своим виском к его – наивысшая степень проявления любви, единственная ласка, какую он, мужчина, мог себе позволить.

– Кай… мне очень жаль, что так произошло, правда. Но, клянусь, сейчас я готов плясать и кричать во все горло от счастья, что в живых остался ты! Я же… знаешь, я с ума сходил все это время, – он слабо усмехнулся, – Я не знал, что делать со своей жизнью, не представлял просто, как мне жить дальше. Мототрек-то я открыл только потому, что ты любил эти чертовы гонки… то есть, любишь, – усмешка на его губах сменилась широкой улыбкой, – Кстати, твой мотоцикл здесь, на парковке. Я привез его после того, как ты врезался в мой джип.