Октавия

Раздался еще один взрыв смеха.

– Ну, и чего же мы ждем?
– спросил член палаты.
– Давай поставим пластинку и потанцуем.

– Хорошо, - сказала я, взглянув на него из-под ресниц, - но сначала я схожу в туалет.

Поднявшись в ванную комнату, я едва узнала себя. С взъерошенными волосами, блестящими глазами и пылающими щеками, я выглядела, как одна из Менад. Господи, а платье-то какое красивое!

– И ты тоже красивая, - заметила я и, подавшись вперед, поцеловала свое отражение в зеркале.

Несмотря на то, что я слегка опьянела, я смутилась, когда, обернувшись, заметила в дверях наблюдающего за мной Гарэта.

– Ты что, не знаешь, что подглядывать неприлично?
– заявила я.

Он не шевельнулся.

– Я бы хотела пройти, если ты не возражаешь, - продолжала я.

– О нет, ты никуда не пойдешь, - сказал он, схватив меня за руку.

– Нет, пойду!
– закричала я, пытаясь вырваться.

– Ты прекратишь вести себя, как уличная девка?
– взорвался он, втащил меня в ближайшую спальню, толкнул на кровать и запер дверь.

– Ну а теперь я подозреваю, что ты хочешь обойтись со мной, как с уличной девкой, - враждебно сказала я.
– Что скажет твоя драгоценная Лорна, если застанет нас здесь вдвоем?

Вдруг мне стало страшно от его зловещего взгляда.

– Настало время, когда кто-то должен преподать тебе урок, - сказал он, приближаясь ко мне.
– И, боюсь, это буду я.

Не успела я опомниться, как он, перекинув меня через колено, задал мне такую трепку, что у меня искры посыпались из глаз. Я начала кричать и отбиваться.

– Замолчи, - злобно сказал он.
– Тебя все равно никто не услышит.

Внизу продолжал греметь проигрыватель. Я боролась и пыталась укусить его, но он был слишком силен. Было не столько больно, сколько унизительно. Кажется, этому не было конца. Наконец, он столкнул меня на пол. Я лежала, дрожа от страха.

– Вставай, - бесцеремонно сказал он, - и собери свои вещички. Я отведу тебя на яхту.

***

Над рекой висела луна, заливая белым светом опустившийся на спящие поля прозрачный туман. Густо-синее небо было усыпано звездами, в воздухе пряно пахло таволгой.

Чувствуя боль в каждой косточке и кусая губы, чтобы не разреветься, я тащилась за Гарэтом по полю. При этом, я постоянно спотыкалась, не падая только потому, что он сжимал мою руку словно тисками. Мне кажется, он боялся, что я могу удрать назад, на вечеринку.

Когда мы поднялись на палубу, я сказала:

– Ну, теперь ты можешь вернуться к своей ненаглядной юной подружке.

– Не раньше, чем ты ляжешь спать.

Прямо в платье я завалилась на свою койку. Но, закрыв глаза, все еще продолжала ощущать, как все вокруг кружится. Я тут же снова их открыла. Гарэт стоял, наблюдая за мной сквозь дым сигары.

Я снова закрыла глаза и почувствовала приступ тошноты.

– О, Господи, - проговорила я, пытаясь подняться.

– Лежи, - резко сказал он.

– Я имею право встать с собственной постели, - сказала я раздраженно.
– С твоей стороны благородно было удерживать меня от чужих постелей, но из своей собственной постели человек может вставать, когда захочет.

– Перестань болтать, - сказал Гарэт.

– Не могу, - в отчаянии произнесла я.
– Меня сейчас вырвет.

Он едва успел подвести меня к борту яхты. Мне было так плохо, как никогда в жизни. Сначала мне никак не удавалось остановить все новые ужасные позывы, а потом, из-за того, что Гарэт держал мою голову, слезы унижения.

– Оставь меня одну, - всхлипывая, умоляла я.
– Оставь меня, я хочу умереть. С минуты на минуту вернутся Гасси и Джереми. Пожалуйста, пойди и задержи их немножко.

– Они не вернутся еще очень долго, - заметил Гарэт, взглянув на свои часы.

– Можно мне попить?

– Пока нет. Все начнется снова. Нужно немножко потерпеть.

Я посмотрела на огромную белую луну и вымученно засмеялась.

– Романтичней ночи не придумаешь, правда?

Когда мы шли по коридору, я чуть не упала. Гарэт подхватил меня на руки, отнес в каюту, ловко, как ребенка, положил на постель. Потом дал мне пару таблеток.

– Это поможет тебе уснуть.

– Вообще-то я не планировала сегодня ночью свиданья с Джереми.

Я дрожала, как собачонка.

– Я очень сожалею, - сказала я, крутя головой, - очень.

– Лежи спокойно, - сказал он.
– Таблетки скоро подействуют.

– Не уходи, - прошептала я, когда он поднялся и направился к двери.

Он посмотрел на меня. Его лицо ничего не выражало: ни презрения, ни насмешки, ни даже следа жалости.

– Я принесу тебе еще одеял, - сказал он.
– Не хочу, чтобы ты простудилась.

От этой неожиданной доброжелательности, которую он впервые проявил ко мне, на мои глаза навернулись слезы. Я начала засыпать, когда он вернулся с двумя пледами, от которых пахло плесенью. Когда я увидела его руки, заботливо поправлявшие плед, - сильные руки с черными волосами, я почувствовала, что хочу, чтобы эти руки обняли меня, погладили и приласкали, как будто я снова была ребенком. На мгновенье мне показалось, что это мой отец, строгий, но любящий и заботливый. Мне так не хватало этого всю жизнь. Кого-то, кто мог бы остановить меня, когда я заходила слишком далеко, того, кто не позволял бы вести себя плохо и гордился бы мной, если я вела себя хорошо.

– Засыпаешь?
– спросил он.

Я кивнула.

– Умница. Утром будешь в порядке.

– Мне очень жаль, что я испортила вам вечер.

– Не переживай. Они славные, эти Гамильтоны. Тебе надо бы чаще встречаться с такими людьми. Они исповедуют истинные ценности.

– Как ты с ними познакомился?

Он начал мне рассказывать, но мои мысли стали путаться, мягкий валлийский голос начал смешиваться с плеском воды о яхту. Тут все уплыло в небытие.

Глава двенадцатая

Проснувшись на следующее утро, я почувствовала, что меня переполняет стыд. Раньше, когда мне случалось опьянеть, я относилась к этому спокойно, как к части имиджа Октавии Бреннан. Сейчас я съежилась при мысли о том, что произошло прошлой ночью. Заявилась к этим людям полуголой, отвратительно себя вела, злоупотребив их гостеприимством, а потом испытала унижение от урока, преподанного Гарэтом и, что хуже всего, меня вывернуло на его глазах, и он уложил меня в постель!

“О, Господи!
– вздохнула я, страдая, восстановив по частям картину прошлого вечера, - как я буду смотреть им в глаза?”