Оленин, машину!
Шрифт:
Снаряд угодил точно в борт. Внутри машины рвануло так мощно, что башню подкинуло на несколько метров. Она, кувыркнувшись в воздухе, рухнула вниз, ударилась о пылающий разломанный корпус, напоминающий теперь разбитый молотком орех, и замерла, шипя на мокрой земле.
Наш танк продолжил движение, будто не замечая уничтоженного врага. Башня повернулась, ствол принялся искать следующую цель. Огонь и ярость этой схватки поглотили всё вокруг, и бой продолжался, пока смерть не взяла своё над полем, усеянным обломками.
Я выжидательно смотрел в небо. Будет ли наших прикрывать авиация? Ещё ни разу её не видел. Только японские истребители, которые расчихвостила наша ПВО
Стал искать комбата. Куда он так быстро рванул? Значит, неподалёку где-то есть наблюдательный пункт, откуда он руководит боем. Я вдруг заметил один из японских танков, который двигался по краю долины. Он вроде собирался под шумок зайти нашим во фланг и тыл. Но пока тащился, бой японцами был уже в целом проигран: их последние машины догорали метрах в двухстах западнее. Тогда этот хитрец постоял, постоял и покатился дальше. Его гусеницы методично месили землю, а корпус, скрытый в тени, выглядел почти неразличимо на фоне густых зарослей. Вдруг он изменил своё направление — не просто чуть отклонился, а целенаправленно повернул в сторону. Массивная машина направилась к узкой, тёмной просеке, ведущей вглубь тайги.
Секунда замешательства — и я понял: уходят. Танк медленно, но уверенно скрылся за деревьями, его фигура растворилась в зелени и сумраке. Я открыл рот, хотел было закричать, подать кому-то сигнал. Мол, смотрите, японцы сбегают! Но позади были лишь наши механики — они торчали возле своей техники, занятые её обороной, и не подозревали, что происходит вдалеке.
Танки нашего батальона ушли вперёд и теперь добивали остатки вражеского отряда. А я — что мог сделать? Не было у меня ни радиостанции, ни сигнальных средств. В голове мелькнула мысль: броситься следом, догнать и сообщить. Но на чём? На «виллисе» по перепаханному полю? Далеко не уйду, если вообще успею что-то сделать.
Стоя на месте, я ощущал бессилие, как нарастающую тяжесть в груди. Вглядывался в сторону леса, где уже скрылась машина врага, будто надеялся, что чудом кто-то из наших заметит то, что увидел. Но суматоха боя уходила всё дальше. Я злился, поскольку один такой гадёныш в нашем тылу может целую колонну пехоты уничтожить. Займёт выгодную позицию на какой-нибудь сопке, вкопается в землю, и несколько грузовиков сожжёт вместе с бойцами, прежде чем его найдут и уничтожат.
Скрипнув зубами, я бросился к ближайшему водителю из состава ремонтной роты:
— Если меня будут искать, я там, — показал в сторону, куда уполз японский танк.
— А чаво там? — удивлённо спросил рядовой, хлопая глазами.
— Танк японский! — бросил я и, резко развернувшись, побежал.
Пока мчался, перепрыгивая корни и уклоняясь от веток, вспоминал, что за зверюгу мне предстоит уничтожить, а лучше — пленить. Тип 97 Чи-Ха — один из самых известных средних танков, который использует японская армия. Он выглядит странно и сильно устарело на фоне наших Т-34, словно машина из прошлого, попавшая в этот хаос современного боя. Его узкий, почти цилиндрический корпус и невысокий профиль придают вид степенного, но стремительного хищника, который предпочитает укрываться, действовать исподтишка.
Броня, слабо укреплённая в сравнении с нашими машинами, имеет слегка округлые формы. Клёпанные листы кажутся тонкими, особенно под косыми углами. Короткоствольная пушка 57 мм установлена в невысокую, вытянутую башню, слегка смещённую к переду. Крутится она медленно, как будто не спешит, а ищет удобный момент для атаки.
Сами гусеницы
узкие, но широкие надгусеничные полки, где японские экипажи часто перевозят дополнительные вещи — боеприпасы, ящики с продовольствием, запасные детали. Чаще всего, конечно, награбленное у китайцев. Но на этот раз никаких грузов не было видно, словно они пытались сбросить всё лишнее, чтобы легче уйти.Мне не пришлось далеко бежать. Всё-таки не шоссе, а просека.
Я увидел метрах в полтораста, как танк медленно продвигался всё дальше. Его гусеницы мяли почву, оставляя глубокие следы. Он не спешил — как будто не убегал от боя, а просто катился по знакомой местности. Пришло на ум и ещё одно. Тип 97 был создан не для масштабных сражений в степи или на поле. Его лёгкость и манёвренность, несмотря на явно уступающие нашим танкам характеристики, идеально подходят для местности с густой растительностью. И вот теперь он уходил в чащу тайги, где наверняка надеялся найти укрытие или просто исчезнуть, раствориться в зелени и сырости.
— Чёрта с два у тебя чего получится! — прорычал я, стараясь не сбить дыхание и думая о японском танке, словно о живом существе.
Сначала я быстро бежал по следу, оставленному японским танком. Глубокие борозды в земле, раздробленные ветки и сломанные кусты указывали путь, по которому Тип 97 уходил в глубь тайги. Сначала мне надо было спешить, стараясь не терять его из виду. Сквозь ветви деревьев иногда мелькала башня, которая, казалось, с каждой секундой удалялась. Сердце билось быстрее, адреналин гонял кровь по жилам — нельзя было позволить ему скрыться.
Однако, по мере того, как я приближался к танку, осторожность начала брать верх. Замедлил шаги, теперь любой неосторожный звук или движение могли выдать меня. Пришло на ум: внутри железной коробки экипаж из четырёх человек: командир, наводчик, механик-водитель и стрелок. Если кто-то из них заметит меня, всё быстро закончится — с тыльной стороны башни торчит 7,7-миллиметровый пулемёт. Даст очередь, и третья жизнь мне едва ли обеспечена.
Пришлось свернуть с просеки, стараясь держаться кустов и деревьев, прячась за ними, словно они могли защитить. Слышно было, как гусеницы танка глухо стучали по камням и веткам. Я представил, как командир может в любой момент обернуться и глянуть назад, чтобы убедиться в безопасности тыла. Одно неловкое движение — и увидит меня.
Я остановился и приник к земле, когда танк начал замедляться перед каким-то препятствием впереди. Огляделся — вокруг было тихо, никакой помощи не ожидалось, механики остались далеко позади. Танк снова начал движение, и я осторожно двинулся дальше, вглубь леса, следуя за ним, но уже с другой скоростью — медленно, шаг за шагом, стараясь оставаться вне поля зрения его экипажа, не привлекая лишнего внимания.
Вскоре Тип 97 окончательно замер. Я понял: пора действовать.
Глава 43
Подобравшись вплотную, я замер за стволом огромной сосны, прислушиваясь. Люки «Чи-Ха» были по-прежнему закрыты, никаких признаков, что кто-то собрался выбраться наружу. Я решился: следовало использовать эту короткую паузу. Резким рывком выскочил из укрытия и, двигаясь быстрыми, но тихими шагами, добрался до левого борта. Легко взобрался на броню, крепко ухватившись за леерное ограждение, тянущееся по периметру башни. Его на этом танке монтировали, чтобы командиру было за что держаться, когда выбирается наружу. Этим «Чи-Ха» напоминал советский БТ-7. Только у нашего опоры для ограждения были приварены к вертикальной части башни, японцы не стали так мудрить и приделали их к крыше.