Олигарх с Большой Медведицы

Морг пересек большую квадратную комнату и постоял, прислушиваясь. Как всякий профессиональный охотник, он отлично различал звуки. Звук льющейся воды стал громче, и Морг увидел полоску света. Очевидно, ванная там.

Ванна. Точно ванна, а не душ. Лучше не придумаешь.

Теперь следовало действовать быстро.

Он отступил от двери ванной, перескочил коридор и оказался на крыльце. Ему нужна была канистра, и он подхватил ее. Канистра была тяжелая и холодная, к металлическому дну прилип снег.

Морг вернулся в большую комнату – вода все лилась, шумела умиротворенно и успокоительно. Все отлично.

Он открыл канистру, наклонил и пристроил к ножке кресла так, чтобы жидкость из отверстия потихоньку лилась на ковер.

На всякий случай проверил, легко ли вытаскивается пистолет – он всегда так делал, чтобы быть готовым, если обстоятельства сложатся неудачно, потом одним движением ударил по выключателю, приделанному справа от входа в ванную, и молниеносно распахнул узкую дверку.

Объект лежал в ванне, как Морг и предполагал, беззащитный, голый.

Неинтересно, успел подумать Морг, слишком просто. Он захлебнется раньше, чем сообразит, что произошло.

Руками в перчатках Морг стремительно дернул вверх голые волосатые ноги, и голова лежащего скрылась под водой. Он бешено замолотил руками, извиваясь и пытаясь вырваться, но Морг держал его крепко и знал, что удержит. Это недолго. Он уже наглотался воды, паника действует сокрушительней любой пистолетной пули. Еще несколько секунд.

И в это самое мгновение, когда уже почти все было сделано, сзади грянул выстрел.

Лиза Арсеньева сняла куртку и неловко пристроила ее на вешалку. От усталости, переживаний и нескольких пылких поцелуев на крылечке с бывшим олигархом Белоключевским у нее дрожали руки и в спине тоже как будто мелко тряслось.

Сейчас самое главное ни о чем не думать.

«Я подумаю об этом завтра». Кто из знаменитых героинь так говорил?.. Она знала, но забыла.

Очень хотелось спать, но она подозревала, что ни за что не заснет, даже если немедленно кинется в постель. Ну и ладно. Если заснуть не удастся, она вернется к Белоключевскому.

Пожалуй, это была не слишком хорошая идея – побыть одной.

Она посмотрела на ручные часы, обнаружила, что они показывают пол-одиннадцатого, и долго не могла сообразить, в чем тут загвоздка. Потом наконец сообразила, что они, должно быть, остановились, когда бывший олигарх и нынешний любовник толкнул ее в снег под забор.

Будильник на втором этаже, далеко, зато можно посмотреть время в мобильнике. Вздыхая, она отправилась искать телефон и нашла его на террасе. Телефон лежал на столе. Она собиралась звонить Дуньке, когда услышала за окнами, как Белоключевский шаркает своей лопатой.

Она поднесла мобильный к глазам, но какое-то непонятное белое пятно на ковре привлекло ее внимание. Не было раньше никакого пятна. Она наклонилась и посмотрела. Потом потрогала рукой.

Это оказалось никакое не пятно, а тонкая пластинка тающего снега, похоже, отвалившаяся с подошвы башмака. Вон даже рифленый след остался. Лиза присела и еще потрогала холодную шершавую поверхность.

Холод из пальцев хлестнул прямо в мозг.

Здесь никого не могло быть. Белоключевский не заходил, а она сняла унты в коридоре. И тем не менее кто-то был здесь, совсем недавно, потому что снег еще не растаял!

Никто не мог вернуться, чтобы убить ее, так сказал ей сосед, но тем не менее кто-то вернулся! Вернулся и сейчас у нее в доме! И он сейчас убьет ее или убьет на улице, когда она, подгоняемая ужасом, выскочит наружу.

В доме у нее шансов нет, но она может попробовать добежать до Димы. Она попробует добежать до Белоключевского!

Лиза Арсеньева, преуспевающая деловая женщина, сама себе начальник, руководитель и в некотором роде бизнесмен, на четвереньках поползла в сторону входной двери, потом вскочила на ноги, ринулась в коридор и опрометью выскочила на крыльцо.

Только бы добежать.

Только бы добежать, пока не грянул выстрел в спину!

Она пронеслась по своему участку, протиснулась в дыру в заборе, на которую, слава богу, не была повешена калитка, пробежала под соснами и кустами бузины и сирени. Большая Медведица прыгала у нее над головой, вот-вот рухнет и придавит ее своей тяжестью. Лиза взлетела на крыльцо, рванула дверь и стала валиться назад, потому что дверь оказалась не заперта и распахнулась сразу, наотмашь.

Лиза ворвалась в тесный коридорчик, из которого ушла всего несколько минут назад, и замерла.

В доме пахло какой-то тяжелой химией, от которой немедленно закружилась голова, и из ванной доносились какие-то странные, хлюпающие звуки, будто кто-то тонул.

У нее была только одна секунда, чтобы сообразить. Она не сообразила бы сама, но кто-то помог ей, словно вложил в голову это моментальное осознание.

Тот человек здесь. В ванной. Он был в доме у Лизы и теперь пришел сюда, чтобы убить Белоключевского.

Он занят тем, что сейчас, вот прямо сейчас, убивает его. Но он не знает, что Лиза Арсеньева тоже здесь!

Она не умеет убивать, но она попробует.

Действуя безошибочно и четко, она сунула руку в карман дохи, темной тушей свисавшей с вешалки, и нащупала холодный и твердый пистолет. Она вытащила его, осмотрела и сняла с предохранителя, как учил Борис Викторович, отставной полковник, преподававший в школе начальную военную подготовку.

Отставной полковник отлично подготовил Лизу к войне.

Стараясь не дышать глубоко, она прошла коридор – глаза уже привыкли к темноте, – поудобнее перехватила рифленую рукоятку, распахнула дверь и, не думая ни секунды, выстрелила в силуэт человека, хорошо видный на фоне зимнего окна, за которым была луна и много белого снега.

В этой точке остановилось время.

Силуэт дернулся, покачнулся, в полной тишине раздался замедленный всплеск, удар, зазвенело стекло, и тень, странно подпрыгнув, медленно оглянулась, подскочила к подоконнику, прыгнула и, выбив раму, перевалилась на ту сторону.

Распахнутое окно, ночь, звук льющейся воды.

От луны было почти светло, только свет казался ненастоящим, синим. Такого света не бывает на самом деле.

В ванне лежал ее Дима. Голова его была под водой.

Его нужно спасать, вытаскивать! Он захлебнется сейчас, если еще не захлебнулся. Она должна, должна, но ей стало так страшно, что ноги не двигались и руки не поднимались.