Олигарх
Шрифт:
– А я, Ваня, услышал это красивое русское слово - Дед. Тоже мне конспираторы, - всё ещё улыбаясь, вслух сказал Александр.
И тут он понял, что всё происходящее с ним в настоящий момент - это то, без чего не может жить русская душа, ни в минуты радости и особенно, когда тяжело в жизни.
Не в этом ли загадка нашего русского человека.
– Ну, понесло меня, - одёрнул себя Александр, - пора идти спать, да и костёр совсем потух. Ух, как всё-таки комар кусают, - он скорым шагом припустил к своей машине.
Михалыч накачал лодку с надувным дном, разослал спальный мешок
– А оно не изменилось, - с иронией заметил про себя, - хотя скоро мне тоже стукнет полвека.
Проснулся Михалыч от того, что кто-то капал на него сверху чем-то мокрым на лицо и дёргал за сетку спального мешка. Он открыл глаза. Прямо перед глазами мелькало что-то дёргающееся и постоянно пыхтящее. Присмотревшись, увидел в отдалении лиловые глаза и торчащие в разные стороны рога. В мгновение понял, что над ним стоит корова и языком пытается ухватить за сетку спального мешка. Он резко поднял голову, корова моментально отпрянула в сторону. Посмотрел по сторонам, по всей поляне и даже в воде у берега бродили и стояли коровы.
– Что за чёрт. Откуда они взялись?
– Из деревни, откуда же больше им взяться, - услышал он голос Саныча.
– Ох, вы, ребята, спать горазды. На дворе уже почитай день - семь часов утра. Если бы не корова, ещё бы спал, а, Михалыч? Давайте завтракать да на рыбалку. У меня уже всё готово. А Александр где, всё ещё спит?
– Тут я, - раздалось из кустов. Он вышел одетый в новый рыбацкий костюм.
– Где же пастух?
– спросил он.
– Пусть стадо отгонит.
В отдалении показалась фигура человека с кнутом. Рядом за коровами с громким лаем бегала собака. Пастух шёл, на ходу щёлкая своим пастушьим орудием, стараясь отогнать стадо от кромки берега, а собака выгоняла коров из воды.
Рыбаки смотрели, как ловко они управляются, каких-то пять минут - и всё стадо было в центре поляны.
– Мастер своего дела, - сказал Александр.
– Всю жизнь, как посмотрел фильм "Весёлые ребята" хотел научиться так, щёлкать кнутом.
– Давайте мойте руки и завтракать, - торопил Саныч.
– Доедая с удовольствием супчик, сваренный Дедом, Александр, поднеся ложку
ко рту, спросил:
– А что, Дед, рыба-то в речке имеется?
Михалыч с Санычем переглянулись.
Саныч с лукавством в голосе ответил:
– Если сейчас вблизи нас нет, то при виде такого шикарного, импортного рыбацкого костюма и удивительной удочки, которая сама ловит, обязательно соберётся, чтобы поглазеть, тогда мы её и поймаем, пока она на костюм глядеть будет.
Александр удивлённо покосился на Деда, но увидев его добрые смеющиеся глаза, не выдержал и широко рассмеялся, разбрызгивая суп из ложки во все стороны. Рядом хохотали от души Иван и Саныч. На поляне царила непринуждённая, тёплая атмосфера.
– Кто ещё не наелся?
– спросил Саныч.
– Я, - ответил Александр.
– Когда доешь, вымой посуду. Ничего не поделаешь, извини - морской закон.
– Есть, Дед, - весело ответил Александр.
Он согрел в ведре воды, начал мыть посуду и не заметил, как подошёл пастух.
Александр даже вздрогнул от неожиданного вопроса:
–
И откуда такая удивительная машина? Наверное, больших денег стоит?– Американская машина, дедушка, называется "Хаммэр". Стоит около пять миллионов рублей.
– Это же сколько денег! Хорошая, большая машина, только больно маркая.
– Не понял?
– Я говорю цвет у неё белый, маркий, если по нашим дорогам ездить, каждый день мыть придётся, краску всю обдерёшь, да и о кусты поцарапать можно, вон какая широченная, а дороги у нас узкие. Надо было купить "Уазик", на нём хоть куда проедешь, да он и дешевле.
И откуда такие деньжищи, чтобы такие машины покупать?
– Я, дедушка, бизнесмен, занимаюсь бизнесом.
– Это что, олигарх, что ли?
– Почему олигарх?
– У нас в деревне говорят, что все, кто на крутых машинах ездят да бизнесом занимаются - все олигархи.
– Вас как зовут?
– Меня-то? Кто Анатолием, кто Толяном.
– А полностью по имени, отчеству?
– Так мы Анатолием Петровичем величаемся.
В это время подбежал огромный пёс.
– Свои! Сидеть!
– строго сказал он.
Пёс послушно сел на задние лапы.
– Его зовут Зим. Мне его сосед зимой подарил, сказал, что эти собаки охраняют овец на Кавказе. Я поэтому его и назвал Зим. Ничего, хорошая собачка. Я без него с коровками бы не сладил. Мне даже ничего говорить не надо - он и без меня управляется, а коровки его слушаются .
– Это мы, дедушка, видели, хорошая собака.
– Ты его не бойся, он умный, всё понимает, зазря не тронет.
– Анатолий Петрович, а сколько вам лет?
– Нынче зимой 85 стукнет.
Александр с изумлением посмотрел на пастуха:
– А ты меня не обманываешь?
– Да разве ж можно в таком деле обманывать. Вот тебе, истинный крест, - 25 декабря исполнится 85 лет, - и он перекрестился.
– А на вид вам больше 75 не дашь.
– Так я роста небольшого, в молодости 165 с кепкой был и всё такой худой, как сейчас. Как говорят: маленькая собачка до старости щенок.
– Воевал?
– А как же, как все. Правда, не с начала войны. В 41-42-то я ещё пацаном был, а с 43 по 46 в пехоте.
Заметь, мил человек, за всё время ни одной царапины, хотя пулям и снарядам не кланялся. Потом уже, когда домой пришёл, бабка Пелагея сказывала, что она оберег зашила в воротник моей шинельки, может это и спасало.
– И награды есть?
– А как же, как у всех: орден Красной Звезды и медаль "За отвагу".
– Давно, Анатолий Петрович, пастухом работаете?
– Да что ты мене выкаешь, уши вянут, прости, Господи.
– Хорошо, можно буду Петровичем называть.
– Ладно, Петровичем, так Петровичем. В пастухах недавно, пять-шесть лет, а до этого слесарил в мастерских. Потом зрение ухудшилось, ну я и напросился в пастухи.
Свежий воздух, коровка моя тоже со мной. Вон та чёрная с белым пятном на морде, я её арендую у одного товарища. Сам понимаешь, с нашей пенсией не купить. Баба моя - Матрёна - тоже уже старая стала, тяжело ей доить коровку.
Вот и решили до зимы денег на молоке подкопить, да козу купить, всё же легче.