Олимпия Клевская

А за окнами довольно сильно похолодало; на стеклах от этого холода отпечатались тысячи серебристых рисунков, изукрашенных светящимися жемчугами морозного кружева.

Графиня Тулузская, как радушная хозяйка, не теряла короля из виду; от нее не укрылись смятение и скука юного государя.

Она подошла к нему и сказала:

— Государь, у меня есть идея.

— Ах, право же, графиня, — вскричал король, — это, должно быть, отличная идея, если она исходит от вас!

— Думаю, она недурна. Так послушайте, государь.

— Я весь внимание.

— Сначала возьмите мою руку.

— О, что до этого, с величайшей охотой!

— И постараемся, чтобы нас никто не услышал.

— Ах, графиня, что за славное начало у вашей идеи!

— Это тайна.

— Иметь общую тайну с вами, графиня? О, сколько угодно! Ну, и что же вы хотите мне сказать?

— Об этой тайне я уже говорила вам, государь.

— Вы не можете утомить повторениями, графиня, и особенно меня: мне никогда не надоест вас слушать.

— Государь, вы тоскуете.

— Увы, графиня, — произнес король, устремив на собеседницу взор, каким Керубино шестьдесят лет спустя будет смотреть на жену Альмавивы, — а по чьей вине?

Полный упрека, почти страдающий, взгляд этот измучил бы Лавальер, принадлежи он Людовику XIV.

Графиня Тулузская ограничилась тем, что улыбнулась; она уже очень давно знала цену подобным взглядам.

— Развлекать своих гостей, — сказала она весело, — это долг; развлекать своего монарха — это честь.

— Что ж! — отвечал Людовик XV. — Я вверяю себя вам, графиня; будьте же милостивы, развлеките меня.

— Для этого нужно, чтобы вы поступили…

— Как?

— Как я вам скажу.

— Готов слепо повиноваться.

— В таком случае отправляйтесь почивать, государь. Король глянул на нее.

— Что вы видите в этом такого уж развлекательного, графиня? — спросил он.

— Ну, вы только сделайте вид, что идете спать, вот и все.

— Хорошо, а что потом?

— Потом все разъедутся по домам либо последуют вашему примеру.

— И далее?

— Что ж, далее мы явимся к вам небольшой, хорошо подобранной компанией и попробуем развлечься.

— О! — вырвалось у короля. — Это правильно, а свет потушим.

— Это зачем же? — спросила графиня Тулузская.

— Ну, — наивно ответил король, — чтобы никто не знал, что мы там собрались и не спим.

— А, если для этого, — отвечала графиня, — хорошо, договорились. Король, весь сияя, сжал ее руку.

— Одну минуту, — шепнула она, — это еще не все.

— А что же еще нужно сделать? — поинтересовался Людовик.

— Составить список тех счастливцев, что не лягут спать.

— Ох, графиня, но как же можно составлять список здесь, при всех?

— Верно, нас бы разоблачили. Ваше величество правы.

— Как же быть?

— О, у меня еще одна идея…

— Говорите.

— Мы сейчас будем прохаживаться между группами гостей. Ваше величество предложит мне руку…

— Всегда с удовольствием, графиня, всегда!

— Я буду задерживаться с вашим величеством перед каждой персоной, которую посчитаю подобающей, и, если ваше величество согласится с этим мнением, вы только скажете мне: «Да».

— Хорошо, замечательно; начнем же.

— Начинаем.

— Но, графиня, вам же ни за что всех не запомнить!

— Это у меня-то слабая память, государь? — лукаво усмехнулась графиня Тулузская. — Видно, ваше величество сами забывчивы, если можете сказать такое обо мне.

Король нежно пожал ей руку.

— К тому же, — прибавила она, спеша придать разговору иной оборот, — согласитесь, государь, что я была бы поистине достойна сожаления, если бы не сумела удержать в памяти имен семь или восемь.

— И только всего? — воскликнул король.

— Э, государь, если вы пригласите больше участников, берегитесь: нам вряд ли удастся развлечься.

— Вы, как всегда, правы, графиня.

И, словно нетерпеливое дитя, он повлек графиню Тулузскую к гостям.

Первой, с кем они столкнулись, была мадемуазель де Шароле.

Принцесса смеялась от всей души, ибо эта великосветская дама была и великой хохотушкой. Прекрасные белые плечи принцессы содрогались от смеха, зубы блестели и казались еще белоснежнее по контрасту с ее сладострастными губами, алыми и влажными, будто кораллы, извлеченные из моря.

Графиня Тулузская с улыбкой взглянула на короля.

— Если эта особа и не забавна, — шепнула она ему, — то по крайней мере сама забавляется со вкусом.

— Да, — обронил король.

— Записываю, — произнесла графиня.

Они двинулись дальше и повстречали графа Тулузского, менее чем кто-либо другой подозревавшего об опасности, которая ему угрожала.

Графиня об руку с королем остановилась прямо перед своим супругом с весьма многозначительной улыбкой.

Но король не произнес ни слова.

Графиня упорствовала.

— Ладно, — вздохнул монарх. — Не стоило предлагать мне выбор, графиня, если выбираете на самом деле вы.

— Государь, если в подобных обстоятельствах я сама принимаю решение, вам не на кого пенять за это, кроме как на себя.

— Это еще почему?

— Потому что вы сами виноваты.

— Каким образом?

— Да: вы только что произнесли фразу, которая стала причиной счастья, выпавшего на долю графа Тулузского.

— Ох, да что же это была за фраза, графиня? И как мне теперь принести покаяние?

— Вы сказали, что будет потушен свет.

— Действительно, об этом я говорил.

— В темноте я не смогу быть там без моего мужа.

— Таким образом, графиня, вы меня упрекаете за то, что здесь со мной нет королевы. Я и сам удручен, — продолжал он, качая головой, — мы ведь могли бы затеять этакую семейную выходку… вот забавно!

То был первый случай, когда король отпустил шутку на эту тему.

Графиня Тулузская удивленно посмотрела на него и в свою очередь покачала головой.

— Нет, графиня, — продолжал король, — как видите, мы это плохо придумали. Те, кого выберу я, не будут привлекательны для вас; те же, кого предпочтете вы, окажутся не вполне в моем вкусе. Пусть лучше…