Олька

Почему-то от этих мыслей я почувствовал себя неуверенно. От отсутствия женского внимания я никогда не страдал. Да что там. На меня девчонки раньше внимание начали обращать, чем я на них. Внешностью-то бог не обделил. И с тех пор я как-то был уверен, что любая понравившаяся мне девушка обязательно ответит мне тем же. К отказам или неприязни я не привык от слова совсем. А потому и несло меня из койки в койку. Возможно, я так себе родительское равнодушие компенсировал. Возможно, еще что-то. Теть Саша говорит, что мне женского тепла в детстве не досталось, вот и ищу теперь, где попало.

А Олька с первого дня еле отличала меня от кресла, на котором я сидел. Потому и начал придираться, что уязвленное самолюбие заиграло в неожиданном месте. Доводил ее, злился, что не нравлюсь…. А разве можно заставить полюбить человека насильно? Это вроде бы стокгольмским синдромом называется, или как оно там….

Как бы то ни было, а Ольку я довел до того, что она стала отвечать неприязнью. Обзывала меня старым уродом и старалась игнорировать, что распаляло меня еще больше. Сам не понял, когда влюбился. А когда понял…, поздно уже было что-то менять. Мне к ней и подойти то нельзя было. Маленькая, да и сорваться боялся. Хорошо, что меня Гек тогда отделал. Я хоть немного мозг на место поставил и реакцию организма притупил.

И вот с тех пор я терпеливо ждал, когда же с ней можно будет поговорить. Рассказать о своем отношении к ней. Рассказал сегодня. И что? А ничего. Ничего не ответила. Никак не отреагировала. Только то, что она смогла уснуть на моих коленях, вызывало хоть какую-то надежду на будущее. Может быть, я как-то не так рассказал? А как надо? Да вроде бы все правильно. Если кто-то не может жить без другого человека, то это ж однозначно означает любовь. Или нет? Что-то после сегодняшнего разговора я начал сомневаться.

Олька еще и потребовала разрешения на работу ходить. У меня сейчас зарплата получена, и счет скоро разблокируют. Я смогу своих девочек обеспечивать. А она…. И учиться готовить ей зачем-то надо стало. Я же сам могу все приготовить. Жизнь она мне портить побоялась….

Понял, что возможно действительно ей все не так объяснил…. Или она ко мне совсем равнодушна и терпит меня рядом только из-за ребенка? Я поморщился, подумав, что нужно бы ее спросить напрямую об отношении ко мне.

Еще десять минут перебирал в голове наш с ней разговор и понял, что без консультации не разберусь. Отодвинулся от Оли, тихо сполз с кровати и поспешил вниз, припомнив, где вчера брюки бросил. Те лежали на месте, рядом с унитазом. Нашарил в них телефон и бросил штаны в стирку.

Сначала хотел позвонить Машке, но вовремя вспомнил их специфические отношения с Хохриковым и передумал. Мне такие нервы не потянуть. Набрал Вику.

– Я работаю. – Ответила она.

На заднем фоне слышался звук молотка.

– Я быстро. – Пообещал.

– Ну-у, давай, раз быстро. – Поторопила она меня.

– Вик, как сказать любимой женщине, что я ее люблю? – Спросил.

Виктория вздохнула.

– Ртом в ухо. – Порекомендовала она. – И убедись, что она при этом не спит и вменяемая. А потом повторяй каждые…, - она подумала пять секунд, - три часа.

– Зачем повторять? – Нахмурился, не понимая всех этих сложностей.

– За хлебом с майонезом. – Я так и чувствовал, что она нахмурилась. – Толь, ты сам-то как часто хочешь слышать от нее такие же признания?

Я прикинул.

– Круглосуточно. Желательно все время. – Сознался.

— Вот видишь. – Хмыкнула Вика. – То есть сам хочешь круглосуточно, а ей собрался один раз сказать и все? А Олька в личных делах подкована так же, как я в балете. То есть вообще никак.

– То есть, она может мне не поверить? – Помрачнел я.

– Девяносто девять процентов, что она тебе не поверит. Когда мне Артур признался, что… неравнодушен, я и то первое время нет-нет да и переспрашивала. Вдруг он меня с кем перепутал. А ты-то знаешь, что я неуверенностью особо не страдаю. А Танька вон Артему до сих пор полностью не верит. Каждый раз на его признания реагирует, как в первый. Так трепетно-неверяще. А ведь уже не первый год замужем.

– Я понял. – Недовольно ответил ей. – Тогда еще вопрос. Как сказать Ольке, что я ее… хочу. – Замялся немного.

Подруга хихикнула.

– Ты как подросток-девственник. Ты что не знаешь, что с женщинами делать нужно? – Она вполголоса ответила что-то кому-то из работников.

– Вик, я серьезно. Реально не знаю, как к ней подступиться. – Вздохнул.

– Ой, мужики! Тут даже ничего говорить не нужно. Соблазняй и показывай. У вас-то проще, на виду все, если штаны снять. – Она снова захихикала.

Что-то я ночью их снимал, не заметил, что Оля на меня накинулась. Это я на нее, скорее….

– А если она сбежит после этого? – Похолодел от пришедшей мне в голову мысли.

— Значит, ты плохой любовник. – Серьезно сказала Измайлова. – Соблазняй ее лучше. Кстати, на следующей неделе я к вам забегу. Детскую комнату померяем, наброски сделаем. – Ее снова кто-то окликнул. – Все, некогда мне.

Я положил телефон в карман домашних штанов и задумчиво уставился в потолок. Вика права. Нужно признаваться в любви каждую свободную минуту и соблазнять. Снова взял телефон и набрал номер телефона того врача, который в последний раз Ольку смотрел. Уточнил на счет… интимной жизни. Меня заверили, что угроз никаких нет и если осторожно, то можно. Меня такие новости обрадовали. То есть можно сегодня и начинать. Да что там…. Прямо сейчас можно.

Радостный отправился наверх, в спальню. Оля все так же спала на кровати, свернувшись клубочком. Лег рядом и принялся ее рассматривать. Такая маленькая, нежная. Во сне еще младше выглядит, чем есть на самом деле. Почувствовал себя больным извращенцем. Она, наверное, меня таким и считает. Нужно исправлять ее мнение обо мне.

Невольно скосил глаза на ее ноги, прикрытые халатом почти до колен. Руки так и зачесались потрогать. Вспомнил ощущение ее груди в моей ладони. Судорожно выдохнул, стараясь успокоиться. Перевозбуждение ничем хорошим не грозит. Только торопиться буду. А нельзя. Уже наторопился… на целого ребенка.

Протянул руку и положил ладонь на ее колено. Остановился, привыкая к ощущениям. Желание потрогать ее всю только для того, чтобы запомнить, какая она на ощупь, усилилось. Ладно, оставим это на потом. А пока я осторожно заскользил ладонью по ее бедру. Порадовался, что она хотя бы во сне от меня не шарахается.

Рано радовался, потому что стоило халату немного задраться, как Оля заворочалась и открыла глаза. Уставилась на меня немного сонно.

– Разбудил? – Спросил, не спеша убирать ладонь с ее бедра.