Омегаверс Пусть в унисон звучат сердца

– Думаешь? Отец не поэтому холостячит до сих пор - других причин хватает. А что касается кусачих псов... Я видел одного такого омегу, когда мне было тринадцать.

– И что?

– Он замужем, растит двоих детей и счастлив. И его альфа принимает его таким, какой он есть, получая искреннюю любовь в ответ. Значит, и мы кому-то нужны. Я надеюсь со временем обрести именно такую семью.

– И как зовут этого омегу?

– Мак Фрост, муж лейтенанта Аарона Бейли.

– Стрибьют скрипнул зубами.

– Которых Гейл отпустил по твоей просьбе...

– Да. И они - Истинная пара, какими были Глеб и Полли. Поэтому я просил их отпустить.

– А сейчас Бейли давит нас, как тараканов!
– вскипел альфа.

– Всего лишь выполняет приказы. И ничего ещё не кончено. Если я сумею встретиться с ним и поговорить спокойно хотя бы полчаса, то уверен - он присоединится к нам. Свой человек в контрразведке будет нелишним.

– А как же те, кого мы потеряли по его милости?!!

– Все мы могли оказаться у стенки, в лагере или на нарах к сегодняшнему дню. Кто-то попался, кто-то погиб, кто-то ещё в строю. Это война, а на войне и убивают тоже. Без этого никуда. Мы стараемся спасать наших, но не всегда успеваем. И наши это знают. Любой может уйти, когда захочется. Каждый решает для себя сам. Я решил. Я сам едва не загремел с концами, но я же здесь! Так что оставь меня, пожалуйста, впокое. Я не хочу тебя убивать.

– Ты... готов... убить меня?
– оторопел Стрибьют.

– Я готов убить любого, если есть достаточно веская причина. И на моих руках уже достаточно крови, чтобы не считать. У меня даже на вас рука поднимется, но я - повторяю!
– не хочу трогать своих. Зря трогать. Впереди куча дел.

Альфа окинул пристальным взглядом обнажённую хрупкую стройную фигурку омежки, на которой виднелось несколько шрамов от боевых ран, и смачно сплюнул на пол.

– А ты и правда дьявол. Хорошенький, как куколка, а под слоем фарфора... Не обольщайся, никому ты такой нужен не будешь. Так и сдохнешь в одиночестве.

– Значит, так тому и быть. А теперь уходи. Дай домыться. Я устал, голодный и спать хочу.

Альфа выругался и покинул душевую. Риан мысленно пожалел парня, но он сказал Стрибьюту чистую правду. Стрибьют ему совершенно не подходит - от него слишком крепко пахнет любовью к власти и самоутверждению. Даже если это будет проявляться только за закрытыми дверями.

ПЕРЕКРЁСТОК

День первый

Гиллиан полулежал, опираясь спиной о толстое дерево, и вдумчиво перечитывал строчки любимой баллады. Хоть он и знал её наизусть, не мог отказать себе в удовольствии посмаковать каждый изгиб печатного шрифта, всматриваясь в каждое слово. И почему не указано имя автора?.. Сквозь листву сочился солнечный свет, создавая удивительно умиротворяющую атмосферу. Неподалёку гуляли омеги с детьми. Гомон голосов и взвесь разнообразных запахов... В этот момент молодой альфа был в полной гармонии с собой и окружающим миром и радовался каждой минуте.

Выбраться из дома и побыть наедине с самим собой удавалось не так часто, как хотелось. Он только что закончил школу, получив отменный аттестат, и готовился поступать в высшее учебное заведение, чтобы потом начать помогать отцу в семейном бизнесе, а со временем занять его место. Гиллиан уже знал, что промышленно-торговая империя семьи Барри охватывает полстраны так или иначе, и управлять такой махиной очень непросто. Гиллиану до белых глаз не хотелось считать деньги и песочить офисных работников и руководителей на местах, но никакой другой альтернативы ему не оставили. Утешало только то, что изрядная доля тех, кто работает на семейных предприятиях, были омегами. Это ведь отличный шанс помочь им! И Гиллиан, скрепя сердце, начал готовиться к вступительным экзаменам, до которых оставалось не так много времени. Да ещё и приятели регулярно вытаскивали его в ночные клубы - повеселиться... От этого веселья у Гиллиана моментально портилось даже самое прекрасное настроение. Не раз он, тайком от приятелей, потом утешал очередного помятого и зарёванного после жестокой случки омежку, помогал привести себя в порядок и вызывал ему такси, чтобы бедняга мог доехать до дома нормально. Своих он если и имел, то аккуратно и без грубости, плюя на лекции по репродукции и их рекомендации. Раздражали его эти выходы в свет ещё и тем, что не оставляли времени на стихи... И вот сейчас Гиллиан буквально отдыхал. От отца и приятелей.

...И боги, празднуя победу,

Залили рощу солнцем в миг.

Нет, ни один не устоит

Пред тем, что будоражит кровь,

И имя коему - Любовь!..

И в тот самый момент, когда Гиллиан перечитал этот фрагмент, наверху что-то зашуршало, и на него упала чья-то тень, перекрыв солнце. В ноздри ударил запах омеги... который заставил вздрогнуть и замереть. Этот запах... Боги, что это??? Гиллиан вскинул голову и увидел ЕГО.

Среди ветвей, как птица, сидел совсем молоденький омежка в полурастёгнутой красной клетчатой рубашке и насмешливо смотрел на него. С шеи свисали туфли, связанные шнурками, из которых торчали скомканные носки. Стройный, даже хрупкий... На лицо свисали длинные тёмные волосы. Само лицо скрывалось в тени, но почему-то Гиллиан был уверен, что этот омега очень красив.

– Я вам не слишком мешаю?
– поинтересовался он у пришельца, чувствуя и слыша, как отчего-то дрогнул голос.

– Ты? Мне?
– удивился тот. Он явно был растерян.
– Ничего подобного! С чего вдруг?!

Манера речи дерзкая и довольно грубая. Омежка устроился в ветвях поудобнее и лёг на спину, беспечно насвистывая. Его запах расплывался вокруг ошеломлённого альфы, вынуждая теряться и... безумно желать его. Гиллиан подтянул к груди колени, прикрываясь книгой, чтобы омежка ничего не заметил.

– Ну... вы пришли в парк отдохнуть, нашли себе хорошее место... а я его уже занял. Ведь с чего-то вы полезли на дерево.

– Может, мне просто нравится лазить по деревьям.
– Одна нога свисла вниз и начала неторопливо раскачиваться.

– И всё же... если я вам мешаю, то могу уйти и найти себе другое место. Просто это место - моё любимое... Мне здесь лучше читается и вообще отдыхается...

– А ты так сильно устал?
– насмешливо фыркнул незнакомец. От его голоса по коже поползли мурашки, узел на члене начал болезненно ныть, и Гиллиан крепче вцепился в книгу, отчаянно унимая поднимающуюся звериную похоть.
– Что-то непохоже!

– Физически, может, и нет, а вот морально... У меня скоро вступительные экзамены, надо заниматься... а это быстро надоедает.

Гиллиан едва сдерживался, чтобы снова не посмотреть на нежданное чудо. Хотелось подобраться поближе и рассмотреть парня получше... но тогда омежка заметит, как он возбуждён его присутствием, подумает, что он такой же озабоченный, как и все, и сбежит, даже не успев назвать своего имени.

– А ты собираешься в университет? В какой?

– Торгово-финансовый. Чтобы потом, когда отучусь, помогать отцу.

– Так и знал, что ты из богатеньких, - презрительно процедил омежка.
– Типичный мажор-белоручка... А чего не рычишь на меня, не прогоняешь, не хватаешь?

– А почему я должен это делать?
– Гиллиан с некоторым смущением посмотрел на свои руки, нетронутые тяжёлым трудом.
– Вы же мне ничего плохого не сделали...

Похоже, что постоянное обращение на "вы" окончательно запутало омежку, и он спрыгнул с дерева на траву. Гиллиан едва не рванулся к нему, чтобы подхватить, но омежка вполне привычно приземлился на обе ноги и поднялся, выпрямляясь. И Гиллиан увидел его лицо.

Светлокожий, но уже успевший загореть, с правильными, чуть заострёнными чертами лица, тонковатыми для омеги губами... и ясными бесцветными глазами, которые без страха смотрели на него. Этот омега никого и ничего не боялся, был абсолютно уверен в себе... как альфа... и он показался Гиллиану невероятно красивым. Альфа невольно отложил свою книгу в сторону и тоже встал, забыв обо всём. Он просто смотрел на этого омегу, не в силах оторваться. Он жадно впитывал его дивный чарующий аромат, вглядывался в каждую чёрточку, спеша как можно скорее закрепить его образ в своей памяти. В голове уже заметались первые строчки нового стихотворения...