Омеги

— Это, наверное, прекрасно быть человеком, путешествовать в разных мирах, видеть разные чудеса. — Омега вздохнула.

Как и всем девчонкам её возраста, ей хочется прожить жизнь не подстилкой для озабоченных Альфа– самцов, и не бесплатным приложением к кухонной посуде, ей хочется путешествий, приключений, посмотреть другие миры...

— Этот островок так и зовут Омежьим, туда всех рабов свозят умирать. Закон такой. В городе, старых и бесполезных рабов не оставлять. Вот и увозят. А меня не повезут, мы в Армии до старости точно не доживаем.

Девчонка задумалась о своей горькой судьбе замолчала. Говорить было не о чем.

В сентябре здесь ещё тепло и хорошо. Это не осень у нас в Хабаровске, это скорее, как осень в Прибалтике, я конечно там не был никогда в прошлой жизни, но супруга любила смотреть как осенью отдыхает Богема в Пицунде, там хорошо.

Здесь тоже. Мягкий климат Северного моря, не допускает таких резких перепадов как у нас, как пишут в книгах, здесь лето тёплое и влажное, зима не морозная и влажная.

Стояла солнечная тёплая погода, курсанты предпочитали ходить в футболках, относясь к курткам как к обязательному, но всё-таки аксессуару.

— Пеструшка, расскажи про себя, что, да как? — спросил я волку, чтоб, за разговором скрасить ожидание.

— Не хочу, выкупай расскажу про себя. — сжалась как ёжик девка.

Помолчали с минуту. На дольше её не хватило. Чувствуется, здесь ей и поговорить не с кем, девки её в упор не видят. Да и она поначитанее других будет.

Я заметил ещё по той жизни, кто не смог найти себя в друзьях, тот ищет утешения в книгах. Помните, как Эпидемия поёт:

«Он с детства был слаб, он познал унижения.

Изгой в этом мире искал силы суть,

И в книгах волшебных, найдя утешение,

Ступил на извилистый магии путь.»;

Ошибается Эпидемия, чтоб вступить на путь магии надо врождённый Дар, но суть одиночества за книгами, уловили точно, я знаю, сам такой был.

— А что рассказывать, вон две шмары, всё рассказали, у меня тоже самое, —добавила она по-русски — Тееже яйца тоолько в профиль.

Потом немного поменживалась и продолжила.

— У нас у всех здесь всё одинаковое. В республике Нассау В Училище принимают только Одноцветных и только с восемнадцати. Если в пятнадцать лет на Инициализации света проявилась кровь Волка и стал Одноцветным, то можешь после совершеннолетия поступать сюда, если Боги отвергли, то после совершеннолетия, всё равно сюда отправят, такой закон, в семьях Одноцветных должны быть только Одноцветные, если появляются Пёстрые, либо отдать на жертвоприношение, либо в Училище в Омеги. Я бы лучше под нож легла, пару часов помучилась и всё, на перерождение. Маман, не смогла отдать. Лучше б отдала.

— Вроде выбор есть - смерть или в Омеги, так бы все жертву выбирали, какая же мать выберет вечное рабство для ребёнка, да только всё хитро сделано у Жрецов, если жертвоприношение, то прямо сразу и делают, родители должны присутствовать, так требуют Боги, а если выбрать отдать дитё на Омеги, то можно дитенку как-то три года ещё пожить, да в рабстве, но более-менее по-людски. Единственно, по закону, нельзя родителям быть хозяевами над собственными детьми. А по мне так это слабость, маман и папан не смогли один раз собраться с духом, а теперь я всю жизнь буду жалеть, что на алтаре не растянули, чем жить такой тварью, да лучше подохнуть. — личико Омежки сморщилось как печное яблоко, ушки обвисли, того гляди и заплачет.

— Та шалава, которая брюнетка, её сразу после Дольмена отправили в служанки к родне в другой город, там она и проторчала два года ублажая попкой Хозяев и ротиком Хозяек. Родня или не родня, а если стала Омегой, то уже не людь, а пара дырок.

— Сучка которая блондинка, её родители, чтобы не платить за квартиру, отдали домовладельцу, по закону домовладелец обязан предоставлять рабыню для утех, чтобы Блохастые от воздержания, не разложили чью-то дочку. У них, когда начинается у мальчиков созревание, там они трахают всё что движется, вот нас и подкладывают чтобы вне семьи, член на приключения не тянул.

Наверное, Пеструшка ещё долго изливала свою желчь, но я отключился, будто я в своём, родном и безопасном мире, пришёл после смены, лёг на диван, и включил телек на новости, он о чём-то бормочет, что-то рассказывает, к чему-то призывает, а у меня душа улетает в объятья Морфея.

Я уже посапывал, как сквозь сон услышал вой.

Актаре сидела на полу охватив голову и протяжно выла.

— Ну что девка, давай одеваться и пойдём. — нечего нам здесь задерживаться, — мне тут не рады.

Человечек сидит.

Мерзкая тварь!!!

Ненавижу!

Сдохни колдун!!

Взываю истинную кровь Волка. Обращение пара мгновений. Человечек удивлён.

Сдохнешь с удивленьем на морде.

Прыжок! И…

Боль… Боль… Боль…

Океан боли… Боль меня выгибает дугой… темная пелена застит глаза.

Вечность боли.

Слабость… Нет сил поднять руку…

— Вот дура, она бросилась на хозяина, и смотри сумела обратиться в метоформу Ликана. А знаешь Пеструшка, ваш расовый Божок Аме так себе, слабоват в Менталистеке. По нормальному, Магия Подчинения должна не допустить саму мысль о нападении. — я с интересом смотрел на последствия непокорности.

Колбасить её перестало, теперь она просто валялась, раскинувшись как звёздочка.

Острый кислый запах, волчьей мочи забивался в нос, раздражал слизистую. Приторно кислый, привязчивый запах.

— С Блохастыми бывают сначала проблемы, надо было всё-таки её сразу поставить на место, тогда и не кинулась бы, но это можно исправить, хоть сейчас, только скажите, я её в бараний рог согну. — предложила Пеструшка.

— Ну что Актаре, ещё попытаешься броситься или начнём нормально общаться? — я задал прямой вопрос прикидывая что дальше с ней делать.

— Ненавижу тебя! Убей меня голоухий, просто прикажи умереть. Не буду жить Омегой, как твоя подстилка, что хочешь делай не буду. — заскулила новенькая.

Ничего у меня с ней не выйдет по-хорошему, ну да ладно я пытался, сама не захотела, будем ломать.

— Я тебе не дебил малолетний, чтобы за любовью бегать, мне твоя любовь до хвоста, захочу раком поставлю перед строем, захочу на убой отправлю. Ты либо служишь мне, либо пожалеешь, что не сдохла на поединке. — я не хотел её ломать, попытаемся для начала слегка припугнуть.

Авось и прокатит.

Пеструшка сидела на досках и с интересом следила за воспитательным процессом. Явно не одобряя мою мягкотелость.

Небось прикидывает как ломать будет.

— Пеструшка выдай нашей Омеге форму.

— Лови, засыха, — Пеструшка кинула ей комок синих тряпок — поклонись в ножки что на штанах мутью оставили, девки предлагали всё разрезать, чтоб твою лысину видно всем было. Все бы обдувало и блох меньше было бы. Блохастая сучка.

Ну откуда в девке восемнадцати лет столько злобы.