Омерта. Книга 2

Черт, не стоило этого делать.

Я чувствую себя грязным и в очередной раз пробившим дно мудаком, потому что вновь поддался мимолетному желанию слить энергию взамен на удовлетворение плотской потребности. К тому же, трахать Пэм, несмотря на то, что она никогда не была мне сестрой, не правильно. Впрочем, что сделано, то сделано. Ещё одно доказательство того, что мы долбанные животные.

Мы все грешные и дикие, хаотичные создания в вечных поисках порядка и гармонии, а кто уверяет в обратном, является дьяволом во плоти.

– Киан, почему ты так груб со мной…я же знаю, ты хочешь продолжения, – затуманенным взглядом, Пэм не отрываясь, смотрит на мои губы с мечтательным, влажным, ожидающим, выражением лица. Я чувствую запах её возбуждения, она источает флюиды желания, зазывая меня в свои сети. Вновь тянется к моим губам и льнет к плечу, но теперь уже я твердо пресекаю её попытки вторгнуться в мою зону комфорта.

– Угомонись, Пэм. Это было в последний раз. В следующий раз будет хуже, – предупреждаю я, как Пэм, проглатывая унижение и гордость, поглаживает кожу шеи, явно испытывая боль и дискомфорт в горле. Черт, как она может так унижаться? Это было слишком дико и быстро, я просто использовал её рот, полностью контролируя процесс и темп проникновения.

– Ты ублюдок, Киан. Но я люблю тебя, – блаженным тоном заявляет она, откидываясь на спинку кресла и расслабляясь окончательно.

Мне даже жаль её. Но это Пэм. Ненормальная нимфоманка, но на самом деле глубоко травмированная девочка. Ещё бы – в этой семейке очень трудно вырасти адекватным человеком.

– Тебе нужна помощь специалиста, Пэм. Я найду хорошего психолога. Как можно так себя не уважать? Все будет хорошо, – она кладет голову на мое плечо и глухо хныкает. Обнимаю девушку, наспех целуя во влажный лоб.

– Мне очень жаль, что когда-то я позволил этому произойти. Ты сама все знаешь. Тебе нужно отпустить прошлое, Пэм. С этой секунды, ты моя сестра, и это уже окончательно, – расставляю все точки над «и», на что Памелла отвечает горьким завыванием. Возвожу взгляд к потолку, невольно радуясь тому, что мы почти дома и наконец, разойдемся в разные стороны.

Надеюсь, Памелла будет хорошей девочкой и сделает свои выводы из данного эпизода. И не причинит вреда Амелии, когда та станет моей женой и все об этом узнают. Черт возьми, я уже начинаю сомневаться в том, что брак со мной обезопасит девушку.

Но выбора не так много. Из двух дерьмовых вариантов, остается выбирать лишь наименее дерьмовый.

Без нашей помолвки она уже ходячий труп, но много ли изменит наш брак?

* * *

Через пятнадцать минут, отправив Памеллу в свое спальню с дюжиной горничных, я стремительным шагом направляюсь в кабинет Энтони Морте. Врываюсь посреди личного совещания дона со своим консультантом и одним из отрядов. Уничтожающим взглядом окидываю мерзкий кабинет Энтони, провонявший знакомым, доводящим до тошноты, запахом сигар. Наконец, встречаюсь с пытливым взором дона своим и выпаливаю под воздействием мощных эмоций и выброса адреналина:

– Всем немедленно выйти! – диктуя свои правила прямо при главе клана, рявкаю я. – У меня важный разговор к дону, – обвожу каждого своим фирменным сталкерским взглядом для профилактики, чтоб поторопились, собрали свои дебильные папки и свалили скорее.

Все присутствующие солдаты смотрят на меня с выражением легкого ошеломления, а потом резко переводят свои взоры на Энтони Морте, в ожидании его ответа и позволения выйти. Пустоголовые роботы, иначе не скажешь. Есть, конечно, адекватные члены семьи, но в основном это неосознанная масса, которая жаждет денег и ощущения находиться в закрытом, опасном, но привилегированном обществе.

Власть над мирными жителями, искусственно созданное ощущение себя особенным, уникальным, после вступления в cosa nostra – дешевый наркотик, на котором все здесь конкретно так сидят с первой дозы.

– Хорошо, мы как раз заканчивали. Я ждал Киану. Все можете идти, – взмахнув слегка скрюченной от нервного спазма, морщинистой кистью, дает повеление своим подчиненным Энтони Морте.

Каждая мышца в моем теле напряжена до предела, вся сила и кровь стекает густым свинцом в стиснутые до боли кулаки, когда смотрю на вальяжную походку дона, измеряющего длину своего рабочего стола короткими шагами, и количеством затяжек элитной сигары. Мы оба молчим, но ровно до тех пор, пока дверь с грохотом захлопывается за последним солдатом, капитаном и консультантом Леоном Гомез. Как только мы остаемся одни, Энтони останавливается в районе середины дубового стола и, бросая тяжелый, глухо отчитывает:

– Очевидно, ты принес мне очень важные новости, сын мой, раз позволил себе недопустимое поведение в присутствии моих подчиненных, – его скрипучий тембр напоминает звук скольжения мела по пластиковой доске. В солнечном сплетении затягивается очередной узел неприязни и ненависти к отцу, и у меня такое чувство, что очень скоро он разрастется до размеров диафрагмы и встанет глыбой поперек грудной клетки. – Еще раз позволишь себе нечто подобное, я не поскуплюсь на наказание одного из своих наследников. Я вообще, прощаю тебе многие вещи, Киан…наверное, потому что вижу в твоих поступках, даже в таких мелочах, как общение с поданными – твой характер. Я вел себя точно также в твоем возрасте. Непобедимый, но закрытый бунтарь, мечтающий о призрачной свободе…и о безграничной власти. Я разрывался между двумя гранями, двумя целями, и меня постоянно метало из стороны в сторону, потому что я боролся с тем, с кем никогда не стоит бороться. С самим собой, Киан. Я вижу себя в тебе так отчетливо, что признаться, все меньше рассчитываю на Стефана… – вслух рассуждает Морте, вновь окрашивая мой мир в черный цвет. – Я так понимаю, все прошло успешно? Мне сказали, что Памелла дома. Она будет под домашним арестом.

– Маячок на Амелии, – сухо отчитываюсь я, вспоминая об обручальном кольце на безымянном пальчике Амелии и то, какими огромными, полными удивления и шока глазами, смотрела на меня девушка. Голубые кристаллы в обрамлении черно-угольных ресниц…она космический магнит, моя ожившая фантазия, падающая звезда, озаряющая небосвод жемчужным бликом.

Черт. Когда женщине удается коснуться твоего духа, не так уж и стремно быть романтиком, хотя бы в своих мыслях.

– Что ж, это превос… – одобрительно кивает Морте, но я обрываю дальнейшие слова дона.

Резко делаю шаг по направлению к отцу и смотрю на него уничтожающим, требовательным, приковывающим к краю стола, взглядом и чеканю по слогам, не в силах больше терпеть отказов в своей просьбе.

– Дай. Мне. Поговорить. С сыном, – шиплю я, ощущая, как болезненно вибрирует каждая клеточка в теле. Меня бросает в жар от одной лишь мысли, что я могу увидеть Антея и удостовериться, что с ним все в порядке. Увидеть его глаза, отражающие мои. Простое счастье любого отца…просто посмотреть, на то, как он вырос с момента нашего последнего разговора.

Мы говорили по видеосвязи около года назад.

И я не видел сына в реально жизни около шести лет.

Сердце обливает агонизирующим пламенем, бросает его в пекло, и я ощущаю острую боль в области грудной клетки, от которой невозможно избавиться. Ни таблетки, ни убийственная доза морфия не убрала бы эту горечь. Только глаза сына способны остановить испепеляющий ад внутри.

– Я сделал все для тебя сегодня. Я готов был выстрелить этой наивной дуре в голову. Да, я знал, что револьвер не был полностью заряжен, но проверив его, я обнаружил один патрон в барабане, – намеренно обесцениваю Мию в разговоре с отцом. – На прошлой неделе я решил все вопросы с этим дурацким портом и именно благодаря мне, доходы семьи в очередной раз выросли. Мы прекрасно знаем, отец. Что ты уже отвык от беготни и реальных дел, тебе нравится играть в Короля и поданных, отсиживаясь в особняке. Если я прямо сейчас пущу себе пулю в лоб, ты ни черта без меня не сможешь, а Стефан в том состоянии, в котором он находится сейчас, потянет весь клан на дно. То, что создавалось годами и поколениями будет разрушено, а Энтони Морте войдет в историю мафии, как дон, который все потерял. Ты этого хочешь, отец? Я знаю, что я прав, не смотри так на меня!